Не без удовольствия Брагин защёлкнул браслеты на запястьях Румеева и лично препроводил в камеру. Вернулся с видом человека, до конца исполнившего свой долг. А следователь, вручив постановление Лямину, официально предупредил:
– У вас в распоряжении двое суток. Имейте в виду, если за это время не найдёте труп, я не смогу предъявить обвинение. И ни о каком продлении срока содержания под стражей не просите. Без трупа вам его никто не продлит.
Начальник ПОМ заверил осторожного следователя, что продлевать срок не понадобится. Тут же стребовал с него ещё и постановление на обыск по месту прописки задержанного. Повздыхав, следователь достал и быстро заполнил нужный бланк. А когда вышел из кабинета, Лямин передал бумагу оперативникам со словами:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. Вы всё слышали, парни. Нужен результат. Работайте.
Не затягивая, поехали на обыск. Ключи от квартиры находились в изъятых у Румеева вещах. Он сам имел неосторожность в этом признаться. Можно было просто их взять и отправиться на адрес, однако Паша прихватил и хозяина, пристегнув к себе наручниками. Хотел понаблюдать за его реакцией на месте предполагаемого преступления. Манин с Брагиным почти не сомневались, что девочку он привёл туда, и всё совершил в квартире.
Прокурорский следователь принимать участие в проведении обыска отказался. Написав оперативникам отдельное поручение, уехал в район, сославшись на занятость. Ведь уже темнело, рабочий день давно закончился. А он провёл столько следственных действий: допросил аж четверых подозреваемых в убийстве, по всем вынес постановления о задержании, да ещё и по делу о пропаже ребёнка пришлось внеплановой работой заняться. Дополнительная трата сил и времени на постановления с протоколами. Румеева допрашивал уже спустя рукава, просто буква в букву добросовестно переписав на протокол всё излитое им враньё. Смысл таких показаний уместился бы в одну строчку: «По существу заданных вопросов поясняю, что ни в чём не виноват».
Ох, зря следак побрезговал обыском. Во время него и появились нужные доказательства.
Библиотека у Румеева и в самом деле оказалась большой. Полки в шкафах, стоящих вдоль стен единственной комнаты тесной квартирки, были завалены книгами. Большие и малые, толстые и тонкие, они в беспорядке стояли, лежали стопками и валялись не только на полках, а и на подоконнике, столе, кресле и на полу. Только все старые и потрёпанные. Ни одной более-менее новой. На свалке он их, что ли, собирал?
Но самым интересным было не это. На фоне общей запущенности помещения и хозяйской неряшливости слишком бросалась в глаза кровать, выделяясь аккуратно застеленным свежим покрывалом и совершенно чистым постельным бельём, которое сменили не так давно. Многозначительно хмыкнув, Павел снял наволочку, увидел на подушке засохшее бурое пятно, показал его Брагину и понятым. На матрасе под простынёй тоже обнаружилось немало пятен непонятного происхождения. Рядом заметно нервничал Румеев, постоянно смахивая выступающий на лбу пот.
– Постельку-то буквально вчера сменили, Василий Андреевич? – спросил его Павел.
– Ага…
Даже глаза не поднял, в сторону смотрит.
– А грязное бельё куда дели?
Пауза, потом едва слышный ответ:
– Выбросил… Я его всегда выбрасываю…
Какой широкий жест для безработного, который перебивается случайными заработками! Наверное, подпольный миллионер, если может себе позволить вместо стирки каждый раз выкидывать грязное бельё, меняя новым.
– Ну, кое-что пока не успел выбросить, – в комнату вошёл улыбающийся Игорь со скомканным покрывалом в руках. – Смотри, Паша, что я из-под ванны выудил. Понятые, подойдите.
Положив покрывало на пол, он осторожно отогнул и расправил края, открывая взору собравшихся несколько пятен и присохшие куски человеческих испражнений. Теперь пот с Румеева стекал непрерывно целыми ручьями.
– Чем вы это объясните, Василий Андреевич? – судя по тону, никаким объяснениям Павел не собирался верить.
Румеев прекрасно понял его, но от предложенной попытки поискать оправдание отказываться не стал, промямлив:
– Я… это… Пьяный был, вот и того… Обделался, в смысле…
– Ну-ну. Что ж, экспертиза покажет. Придётся у вас анализы взять.
На кухне их ждал ещё один сюрприз. Манин обнаружил там баул, зацепленный за ручки на вбитый в стену гвоздь, а в нём… Бумажные пакеты, точно такие, которые он видел на чердаке. И сложены так же, и кожура от лука рассыпана по дну сумки. Вот, значит, в чём он одежду девочки на чердак относил. Баул тоже изъяли вместе с содержимым.
Результаты обыска вдохновили оперативников. По возвращению в ПОМ они в очередной раз попытались добиться от Румеева признания, но тот упрямо стоял на своём. Хотя, как ни крути, а все улики были косвенными. Вот если бы он выдал труп, да рассказал, как было дело…
«Жаль, так не бывает, – лениво рассуждал Паша под монотонный бубнёж насильника, однобокие оправдания которого порядком надоели. – Если все жулики поголовно начнут чистосердечно раскаиваться, то и в уголовном розыске надобность отпадёт. Одних следователей хватит, чтобы показания документировали. Им не привыкать, только тем и занимаются всю сознательную жизнь».
Он представил очередь из преступников перед кабинетом следователя. Ругаются, спорят, кто за кем занимал, номера на руках пишут. Каждый первым хочет дать показания. Смех, да и только.
Вот Румеев откровенничать не хотел. Устав слушать его истории, придуманные на ходу, Манин хлопнул себя по коленям, встал и решительно заявил:
– Всё, Василий Андреевич, на сегодня хватит. Даю время подумать до утра. Пошли в камеру. Там наедине с собой и обмозгуешь, как дальше тебе с этим грузом жить.
На улице давно наступила ночь, когда Паша, заперев за насильником дверь камеры, бросил ключ на пульт перед дежурным, бубнившим по телефону:
– Да, да… Хорошо… Угу… Конечно…
Манин хотел уйти, но дежурный отстранился от трубки, попросив:
– Паш, посиди немного, я хоть в туалет сгоняю, а то бросили меня все на произвол судьбы.
– Работают, – устало произнёс Манин, – сам знаешь.
– Знаю, но мне от этого не легче. Торчу здесь в гордом одиночестве, как проклятый, хоть волком вой. Из компании только четверо убийц и маньяк-насильник по камерам сидят. На вот, пообщайся с гражданкой.
Он сунул Паше трубку телефона и, не дожидаясь возражений, проворно скрылся за дверью. Не услышав ничего, кроме коротких гудков, Павел отжал кнопку на пульте, вырубая связь. Когда ответственный за приём и регистрацию заявлений вернётся из туалета, пусть сам и ведёт переговоры, а других припрягать нечего.
Он откинулся в кресле, блаженно вытянув гудящие ноги. Веки упрямо поползли вниз. Но стоило ресницам соприкоснуться, как они, словно сёстры после долгой разлуки, наотрез отказались разжимать объятия. Мозг, лишённый визуального контакта с окружающим, отреагировал в свойственной ему манере: Манина клонило в сон.
«Просто посижу с закрытыми глазами. Даже если усну, дежурный разбудит. Злодеи из камер никуда не денутся, хоть сто демонов посади»…
И тут Павел вспомнил, что ещё в Усть-Артинске хотел избавить задержанных от Мрака. Почему бы не провернуть это прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик? Чем впустую бродить по Зыби, лучше дать прикурить злобным тварям, навсегда выдворив из человеческих тел. Всё польза обществу. И так чересчур затянул. Только и делал, что коллекцию пойманных носителей пополнял. Всегда находились более важные дела. А что может быть важнее, чем загнать обратно в Хаос очередного демона? Этим, собственно, сейчас и займёмся. Не то снова может образоваться недостаток времени с кучей разных отвлекающих факторов.
«Ну, что ж, готовься, Мрак, я иду!»
* * *
– Придите ко мне, братья. Сплотитесь вокруг, станьте стеной монолитной, стеной непробиваемой. Не справятся с нами ни сила, ни разум. Не сломят нас ни воля чужая, ни угрозы врагов наших. Нам неведом страх, от него мы только сильнее. Нас не убить, это мы убиваем во славу Восставшего…
Глава 4
Покидая тело, Паша ясно видел тёмные сгустки чужеродной энергии в камерах предварительного заключения. Никто из задержанных, несмотря на поздний час, почему-то не спал. Чувствуют исходящую от Павла угрозу? Не люди, конечно, а те, кто ими управляет. Чёрные силуэты, разделённые стенами камер, тянулись друг к другу щупальцами, которые, соприкасаясь, начинали переплетаться, образуя симметричные узоры, чем-то напоминающие паутину, только более причудливой формы. Что для энергии какие-то стены, если она свободно пронизывает пространство и перемещается по измерениям.
Выпущенные отростки ширились, росли, сливаясь между собой, делаясь толще и крепче. Наиболее тёмный демон, тот, что засел в Румееве, притягивал остальных, создавая устойчивую связку из пяти сущностей, центром которой являлся он сам.
