ней вернулась.
— Стихийная магия? — прищуривается Алан.
— Какая же ещё? Она была стихийником!
— Господин Селер, вы так замечательно всё это нам рассказываете… — Шэнон кажется спокойным, но я замечаю, как напряжены сжатые пальцы. — Разве с вас не взяли магическую клятву о неразглашении тайны?
— Так что-то случилось неделю назад, — разводит руками Селер. — Раньше я и вспоминать не мог — в голове сразу туман и тошнота подкатывает. А тут вдруг щёлкнуло и отпустило!
— Кто накладывал клятву? — мрачнеет Алан.
— Профессор Вайд Дорел.
— Господин Дорел скончался как раз в это время. — Шэнон переглядывается с Аланом. — Прожил рекордные шестьсот восемьдесят девять лет. Вероятно, они специально выбирали самого молодого из профессоров Академии, чтобы клятва сохранилась подольше, но, к сожалению, со смертью мага заклинание утратило силу.
— Гроуз тоже находилась под клятвой? — уточняет Алан.
— Да, её считали одной из исследователей. Никто, кроме меня, не знал, что на самом деле она первая подопытная.
— Где она сейчас?
— Не знаю. Изара пропала сразу после суда.
— Вы пытались её разыскать?
— Конечно! Её семья жила в Олизе, но домой она не вернулась… Вы думаете, что Изаре тоже угрожает опасность?
— Господин Селер, скажите… — встреваю я. — На этом снимке вас пятеро. Почему там нет госпожи Гроуз?
— Изара держалась в тени, общалась только со мной и Каэлой.
— И спустя почти шестьсот лет опознать её смогла бы лишь госпожа Уэкри?
Алан, осознавший смысл моих вопросов, поднимает вверх большой палец.
— Не знаю, — теряется Селер. — Я за себя-то не могу поручиться: узнал бы я сейчас Изару? Тогда она была совсем девочкой. Они с Рейной были ровесницами — обеим исполнилось по тридцать три года.
— Как фамилия Рейны? Что вы о ней знаете? — вцепляется в него архимаг.
— Ка… Кáури. Она из Шио́ра, студентка Академии связи… была. Универсал, о том, каким образом выгорела, не рассказывала никому.
— А Шелд?
— Про него мне ничего не известно, кроме того, что он химик. Но его отправили в Рокрэ, там вы его легко найдёте… Если он жив. Тогда ему было за пятьдесят, а выгоревшие маги живут меньше.
— Не всегда, — Шэнон зло суживает глаза. — Селер, скажите… Вас совсем не мучила совесть? Ведь вы фактически убили двоих людей.
Архимаг встаёт с ним рядом, присоединяясь к вопросу.
— Они хотели вернуть магию, — равнодушно пожимает плечами Селер. — Добровольно согласились пройти испытания. Подписали документы. Нас даже суд Академии оправдал!
— Не оправдал, — Алан смотрит в сторону. — Испугался общественного мнения. Вас заставили молчать и сделали вид, что ничего не было. Потому что, подозреваю, Шелд магию тоже вернул…
Только не стихийную, а природную, продолжаю я за него. Зелёные нити — потоки энергии. Безумный Шелд стал магом-природником. Опасную идею спрятали от Кериза. А если кто-то из профессоров Академии догадался, какую первородную основу можно получить, почти умерев, — я не удивляюсь, почему все до единой бумаги уничтожили.
Шэнон поворачивается к Алану.
— Вы или я?
— Я, — тихо отвечает архимаг. — Это моя обязанность.
Смысл их диалога доходит до меня через секунду, когда с пальцев Алана слетает нить насыщенного синего цвета — универсальная магия. Хозяин дома цепенеет, остекленевший взгляд упирается в стену, пока Селер без всякого выражения громко повторяет за архимагом слова:
— …никогда не разглашать обстоятельства… не произносить вслух имён… не помышлять повторить…
Клятва длинная. На последней фразе в воздухе возникает символ забвения.
— Живите дальше, Селер, — бросает Шэнон. — Если сможете.
***
— Вы не поторопились? — спрашиваю без особой уверенности.
Мы стоим на площади, в сквере мирно играют дети, сандалии озорника на сей раз плавают в фонтане. Пытаясь достать их заклинанием, папаша поднимает тучу брызг, мокрые с головы до ног карапузы восторженно пищат.
— Он всё равно больше ничего не знает, — объясняет Алан. — Всевышний, первый раз в жизни я пожалел о спасении человека! Какая же мразь! Неужели остальные не лучше?! Награды бравого пожарного Лорейна, любящая семья Генела, заботливый внук Гуэра, тоскующий муж Уэкри… Это всё обман?!
— Они были молоды, полны энтузиазма и верили в благую цель своих исследований, — Шэнон отрывает взгляд от малышей у фонтана. — Клятва позволила им прожить счастливую жизнь. Никто не помнил о пытках и убийствах, Уэкри даже снимок хранила… Но знаете, Эрол, я искренне пожелал вам очень долгих лет. Если память Селера не единственное, что вы взвалили на себя.
— Не единственное, — мрачно подтверждает Алан. — Более того… Когда-нибудь мне придётся забрать ту часть клятв, что сейчас держит Коэн. Молодость архимага — не просто одно из непременных условий назначения на эту должность.
Видя тоску в глазах Алана, я спешу вернуть разговор в деловое русло.
— Как найти эту Гроуз?
— Схожу поищу её в базе? — предлагает Шэнон.
— Давайте прежде прогуляемся в Рокрэ и посмотрим на чудом оставшегося в живых подопытного, — возражает Алан. — Что-то мне подсказывает, сначала нужно понять мотивы убийцы. Не складывается у меня в голове картина. Если верить Селеру, его девушка, выгоревшая стихийница, сама подала идею о чудовищном методе обретения магии. Первая прошла испытания, увенчавшиеся успехом. Почему спустя столько времени она решила мстить? Тем более, если у них двоих были отношения!
— Так утверждает Селер. Но это не означает, что так было на самом деле. Отчего-то Изара его бросила! — хмурюсь я. — Парни иногда выдают желаемое за действительность. Им кажется, что девушка отвечает взаимностью, в то время как она пользуется их чувствами.
— Вы очень верно это подметили, Ани. Любовь делает нас глухими и слепыми, — усмехается Шэнон. — Госпожа Гроуз могла притворяться или просто не мешала Селеру заблуждаться относительно её истинных намерений. Как говорится, сам придумал, сам поверил.
Я ловлю его ироничный взгляд и вспоминаю слова Коэна. Кайл Шэнон сейчас имеет в виду себя? Женщина, разрушившая его жизнь… Он любит её до сих пор? Или эта горькая ирония — свидетельство осознания своих ошибок?
— В любом случае необходимо взглянуть на безумного Шелда, — настаивает Алан. — Считайте это интуицией. К тому же Ани должна убедиться, что он именно природник, иначе версия, которую мы выстроили, рушится.
