Она расхохоталась, и этим привела меня в замешательство.
— Каких любимых людей конкретно ты имеешь в виду? Друзей, которые не замечают меня, пока не дам о себе знать, или эгоцентричных мудаков, которые скажут или сделают все для того, чтобы затащить меня в постель минут на десять? Это те люди, которые «любят» меня, прижимая мою задницу к какой-нибудь грязной кабинке туалета и трахают, хрюкая от удовольствия? И этих людей я должна любить?!
Из глаз Элени снова хлынули слезы, стекая на подбородок и шею. Я заметил, насколько тяжело ей далось, возможно, первое озвучивание истины, которую она только что произнесла. Приблизив губы к ее уху, я прошептал свой следующий вопрос:
— Ты впервые сталкиваешься лицом к лицу с правдой жизни, Элени? Почему же ты горько плачешь только сейчас? Даже смерть тебя настолько не испугала, ни разу ты не плакала от страха из-за моих действий. Нет. Слез не было, пока ты не почувствовала реальный вкус собственной жизни.
Когда я убрал руку, крепко державшую ее волосы, девушка слегка повернула голову.
— И что?
Я выдавил усмешку и глубоко вдохнул, чтобы скрыть свое удивление.
— Я нахожу забавным, что ты так легко выступаешь против меня. Ты ведешь себя так с каждым, кто говорит или делает то, что тебе не по душе. Однако ты не можешь бороться с собой, Элени, не правда ли? Когда ты, наконец, признаешь, кем стала и что сотворила со своей жизнью, эта борьба прекратится. — Пользуясь моментом, я замолчал, греясь в лучах удовлетворения из-за ее подавленности. Потом покачал головой, взирая на это жалкое зрелище. — Как я и говорил, ты ничтожество.
— Ну и что? — повторила она, зарыдав еще сильнее.
Я оттащил ее от зеркала и поволок на кухню, где усадил на стул у маленького столика рядом с плитой. Убедившись, что она не сдвинется с выбранного мной места, я по прохладному мраморному полу направился к холодильнику. Вытащил оттуда пакетик с замороженными овощами и бросил его в сторону Элени. Едва поймав пакет, она взглянула на меня с блеснувшим в глазах смущением.
— Это для тебя. Ты поранила голову об осколки зеркала.
— Не мог бы ты мне дать мокрое полотенце или что-нибудь другое? Мне нужно вытереться.
— Пакет подойдет и для этой цели.
Она нахмурилась, и мелкие ручейки крови заструились по ее коже. Зажав кольцо на губе, я отогнал фантазии, которые будила во мне алая жидкость. Один вид капающей с ее лица крови заставил член запульсировать в штанах. Пришлось спрятать свое явное возбуждение. Я не мог позволить девушке увидеть, какой властью она обладает, сама об этом не догадываясь. В голове тут же возникли образы, как она рыдает от ударов моего кулака. Возможно, я мог бы жестко ее поиметь, причиняя боль своим членом. Я желал избить ее до беспамятства, только чтобы Элени превратилась в того человека, которым должна быть. Я ненавидел сидящую напротив женщину, но восхищался той, которая до сих пор пряталась внутри нее. Той, которая выбрала жизнь и нашла силы, чтобы идти вперед, несмотря на дерьмо, в которое ввязалась. Сам я не был таким человеком. Внутри меня зияла пустота. Моя душа умерла внутри машины на двухполосной магистрали в двадцати минутах езды к югу от того места, где я находился сейчас.
— Приложи это к голове, Элени.
Поколебавшись всего секунду, она пожала плечами и выполнила мою просьбу. После этого я вернулся к холодильнику, чтобы набрать продуктов для ужина.
— Можно мне немного воды?
Если бы я не прислушивался намеренно, то не услышал бы ее слов. Элени так тихо произнесла их, что я сомневался, прозвучали ли они. Медленно обернувшись, я взглянул на ее измученное лицо.
— Так быстро сдаешься?
Она скромно улыбнулась, и я, не сдержавшись, улыбнулся в ответ. Элени, подняв руки вверх, вздохнула и сказала:
— Ну хорошо, да, я умираю от жажды. Ты прав. Я чертовски истощена и чувствую себя дерьмом. Я до сих пор не хочу брать твою гребаную еду и вообще ненавижу что-либо просить у тебя. Но ты прав в том, что я борюсь. Я буду бороться с тобой или с другими ублюдками, которые попытаются мне навредить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но ты не будешь бороться с собой?
— Прекрати, пожалуйста.
Ее глаза наполнились слезами, и я получил возможность понаблюдать за тем, как девушка старалась контролировать свои чувства.
— Ты держишь меня взаперти в странном доме, напялив на меня тупую розовую ночнушку. Вместо того чтобы быть НОРМАЛЬНЫМ гребаным похитителем, ты хочешь бросать мне в лицо, какое я дерьмо?! Тебе так нравится сыпать соль на мои чертовы раны? Подливание масла в огонь заставляет чувствовать себя человеком? Ты похитил живого дышащего человека, ДОЛБАНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СОЗДАНИЕ. И я даже не знаю, что сказать на это. Кстати, как, черт подери, тебя зовут, а? Я даже не имею понятия, как к тебе обращаться.
— Называй меня Господин. — Ее глаза расширились, и я расхохотался. Честно говоря, мне было бы противно, согласись она называть меня подобным образом. — Меня зовут Габриэль.
Впервые за все время Элени посмотрела на меня без неприязни и без притворства. Глядя в одну точку и дотронувшись рукой до бедра, она неосознанно провела пальцем по татуировке с ангелом.
— Люблю это имя.
Я медленно подошел к столу, взял стул и, повернув его, сел.
— Кстати, об этом... — выпалил я, устраиваясь поудобнее. — Почему ты выбрала именно архангела Гавриила? Что подвигло тебя навсегда запечатлеть этот образ на своей коже?
Между нами повисла тяжелая тишина. Для меня не стало загадкой, что девушка борется с собой, не зная, послать ли меня куда подальше или все-таки сдаться и поговорить по душам.
И когда она открыла рот и заговорила, я сильно удивился.
Глава 17
Элени
В тот момент между нами словно искра пробежала. И пусть сложно забыть все, что он со мной творил, но и исключительным монстром я его не считала. Несмотря на внешнюю ожесточенность то и дело проблескивали иные аспекты его натуры. Я начинала понимать, что под черными одеждами и татуировками прячется такой же отчаявшийся человек, как и я сама. Чтобы скрыть собственную ранимость, он сохранял суровый вид, не позволяя себе реагировать на мои нападки. И сейчас, находясь рядом с ним и глотая время от времени принесенную им воду, я решилась рассказать похитителю о самой важной своей татуировке.
— Знаешь, в Библии говорится, что когда архангел Гавриил явился людям, то они сильно испугались? — Я сделала паузу, позволяя переварить свои слова. Но потом заметила, что Габриэль буквально ловит каждое мое слово. От столь пристального внимания, наверное, впервые на моей памяти, я даже немного оробела. Тем более сейчас передо мной сидел вовсе не очередной пьяный мудак или дружок-идиот, который притворяется, что понимает меня. И хоть я знала этого мужчину всего несколько дней, он понимал меня как никто другой.
— Когда Даниил встретился с Гавриилом, он от испуга шлепнулся в обморок.
Я хихикнула, представив себе людей, которые примерно так же реагировали на Габриэля. И тут же одернула себя: «Я сижу и просто хихикаю? Какого хрена?»
— Когда Гавриил встретил Захарию, его первые слова были: «Не бойся». В Библии сказано, люди не осознавали того, что каждый раз появляясь, Гавриил приносил благие вести: Деве Марии о грядущем материнстве, Захарии о рождении сына, Иоанна Крестителя, а Даниилу он рассказал об окончании еврейского пленения. В моей жизни происходило столько плохих событий, что я нуждалась в человеке от Бога. Нуждалась в защите Всевышнего. Пусть бы Господь позаботился обо мне, раз больше некому. — Глупые слезы навернулись на глаза, и я быстро смахнула их, не желая больше выглядеть жалкой. Впервые я плакала не от боли или постоянно преследовавших меня воспоминаний, а от собственного рассказа. — Возможно, запечатлев ангела на своей коже, я получу, наконец, хорошие для себя вести.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я не знала, почему решила открыться Габриэлю, но кои-то веки голоса в моей голове послушно молчали. Конечно, я не победила их, но, черт возьми, мир и тишина внутри действовали как бальзам на душу.
