Внимательно и с чувством слушают посетители морну. Потом начинают подпевать. Один, второй, третий...
В песнях чаще звучит то, что волнует всех и знакомо каждому: нелегкая жизнь моряка, тяготы чужбины, разлука с любимой, отчим домом, друзьями. В прошлые времена нужда часто заставляла зеленомысцев эмигрировать в Европу или Америку. А там — изнурительная работа, вечный страх потерять ее, презрение к чужаку, постоянно читаемое в глазах окружающих...
Пожалуй, лучше всех выразил эти чувства известный зеленомысский поэт Эвженио Товареш в любимой всеми морне «Час прощания»:
И если сладок встречи день,
То горше нет часов прощанья,
Но кто не уезжает никуда,
Тот не узнает
Радость возвращенья...
Эти музыкально-поэтические вечера зовутся «Зеленомысская ночь». На них любят заходить иностранцы, гости Минделу, но больше всего сами жители Сан-Висенти.
За годы работы я познакомился и подружился со многими зеленомысцами, но чаще всего встречался с двумя молодыми жителями Минделу — Альфредо и Еурико. Несмотря на разницу в социальном положении — Альфредо — сын состоятельных родителей, изучавший право во Франции, а Еурико — механик,— многое сближало этих людей. И прежде всего сходство раздумий о судьбе своей родины.
— Обратимся к статистике,— как всегда, горячо говорил Альфредо. — Число зеленомысцев, проживающих за пределами страны в первом, втором и третьем поколениях, весьма велико, особенно если сравнить его с населением, проживающим на архипелаге. В Южной и Северной Америках наших земляков более двухсот пятидесяти тысяч, в Португалии — сорок тысяч, многие десятки тысяч разбросаны в других странах Европы и Африки. Эмиграция — эхо колониального господства, оставившего в наследство драматическую дилемму: нищета или переселение. Проблема эмиграции может быть решена лишь с развитием национальных производительных сил...
Для Альфредо подобные речи — не фраза, не дежурные слова, почерпнутые из газет: три с лишним года на чужбине особенно обострили у него чувство родной земли. Да и Еурико более пяти лет работал во Франции и лишь недавно вернулся в Минделу.
Мы продолжаем разговор и приходим к выводу, что эмиграция — это не просто выезд за пределы страны какой-то части населения. Уезжают, как правило, молодые, здоровые, квалифицированные работники. Экономика страны теряет «золотой фонд» людских ресурсов.
— Порочный круг,— вставляет Еурико. И тут же убежденно продолжает: — Но мы не должны стоять в стороне. Нужно убеждать молодежь в ее необходимости родине. Не сулить золотых гор, но ежедневно доказывать, что мы сами можем построить счастье на нашей земле. Недаром на нашем гербе слова — «Единство, работа, прогресс»...
Госпиталь города Минделу, где я работал, официально называется «Региональный госпиталь Наветренных островов». Помимо Сан-Висенти, он обслуживает еще и близлежащие острова — так называемые Наветренные. Медицинское учреждение со столь солидным названием — оно носит имя португальского врача Баптишта де Соуза — размещается в трехэтажном здании. Госпиталь располагает и административным корпусом: до него примерно километр. Там канцелярия, кабинет директора, лаборатория, кухня, складские помещения, а рядом приютилась крохотная поликлиника. Поликлиническая служба — это три «узких» специалиста: окулист, стоматолог и отоларинголог. Все трое — советские врачи. Помимо нас, в штате имелись три медсестры и две санитарки.
Рабочий день в поликлинике начинается с записи срочных больных, то есть тех, которые направлены на консультацию дежурными врачами госпиталя. Затем строго по списку (я убедился, что внеочередной вызов всегда вносит беспорядок в очередь) приглашаю больных. Опрос, осмотр, выписка рецептов, объяснение по приему лекарств ничем не отличаются от обычного нашего приема в районной больнице.
Но есть особенность. Обязательно смотрю графу «социальное положение», где медсестра проставляет «аттестат», «член профсоюза» или «частное лицо». В зависимости от этого и ориентируешься в дальнейшем.
Аттестат — это документ, удостоверяющий, что владелец его практически не имеет средств к существованию и, естественно, у него не найдется лишних трех-четырех сотен эскудо для поправки пошатнувшегося здоровья. Таким я выписываю рецепт в государственную (госпитальную) аптеку, где бедняки обеспечиваются медикаментами бесплатно. Член профсоюза платит за лекарства лишь четверть стоимости. Наконец, частное лицо — это владельцы лавок, ресторанов, баров, судовладельцы, а то и эмигранты-зеленомысцы — платит за врачебный прием и за лекарства в полном объеме.
Прием идет, Жозе Карлош... Сидонио Пиреш... И вдруг — стоп! ЛЕНИН Родригес! В дверях в сопровождении мамы появляется пятилетнее создание. Осматриваю ребенка, выписываю рецепт, объясняю. Чуть дольше обычного беседую с матерью.
— Интересно, сеньора, почему вы выбрали для своего сына такое имя?
— Отец так назвал, он читал книги Ленина.
И это в бывшей португальской заморской провинции, где не так уж давно одного упоминания имени Ленина было достаточно, чтобы обвинить человека в неблагонадежности! Впоследствии я не раз встречал юных зеленомысцев, которые наряду со своими именами — Жозе, Карлош — гордо носили и бессмертное имя Ленин (имена у зеленомысцев часто двойные).
Сейчас за рубежом немало пишут о лавине коммерческих названий фармацевтических препаратов: зачастую под разными именами скрывается одно и то же лекарство. И действительно, зайдя в частную аптеку, сначала теряешься от обилия ярких коробочек, пузырьков, флаконов с многообещающими названиями, где выделяются приставки «Супер-», «Нео-», «Экстра-», «Ультра-». Но стоит взять описание и внимательно прочитать состав, все становится на свои места. В Португалии сегодня один фармпрепарат нередко имеет до тридцати коммерческих названий. Впрочем, есть и лекарства-«долгожители».
Как-то зимой мне пришлось смотреть простуженное горло у одной эмигрантки, которая вот уже седьмой год работала по найму во Франции. Она добросовестно перечислила мне все визиты к отоларингологам, назвала все физиопроцедуры, лекарства. Зная нрав таких «хроников», я не спешу выписать рецепт и спрашиваю:
— А что сеньора принимает сейчас? У сеньоры с собой было все.
— А вот что, доктор! — И она высыпала передо мной солидную гору таблеток, флакончиков, пилюль.
Не торопясь, изучаю эту маленькую аптечку. И вдруг — не могу удержаться от улыбки. В куче лекарств я вижу «Лепешки Вальда»! Сразу же вспоминается купленный у букиниста в Киеве журнал «Нива» за 1915 год, где на первой рекламной странице были броско выделены эти же самые лепешки: «Лепешки Вальда — для предупреждения охриплости, простуды, насморка. Требуйте, просите во всех аптеках настоящие лепешки Вальда в коробках с красной бандеролью... Цена 1 руб.».
И вот сейчас я держу эти «лепешки» в руках и посмеиваюсь. Почтенная сеньора в недоумении.
— В чем дело, доктор, плохое лекарство?
— Да нет, хорошее. Вы их принимали? Помогли они вам?
— Помогли — и очень! Но почему вы улыбаетесь?
Я объясняю, что видел рекламу этого снадобья в журнале семидесятилетней давности.
— Поверьте мне, сеньора, лекарство, выдержавшее такой срок, достойно уважения и уж ни в коем случае не может навредить.
Ничего тогда я не стал выписывать этой даме, посоветовал лишь допить, доесть ее «скромную» аптечку, дабы не тратить зря франки, заработанные тяжким трудом на чужбине.
А на другой день я купил в аптеке эти «лепешки» и не удержался — съел. На вкус приятные.
В практической врачебной деятельности на островах Зеленого Мыса как национальные кадры, так и врачи-кооперанты из других стран подчиняются региональному директору здравоохранения.
Доктор Франсишка получила медицинское образование в Португалии уже после получения независимости и в 27 лет возглавила медицинскую службу Наветренных островов. Пожалуй, она была самым молодым (по крайней мере, на моем веку) региональным директором. Несмотря на молодость и экспансивный характер, Франсишка старалась много сделать для улучшения работы врачей и действительно преуспела в этом — создала сплоченный врачебный коллектив госпиталя.
Как-то вечером после срочного вызова я встретил Франсишку в госпитале. Приветливая улыбка не могла скрыть печать озабоченности на ее грустном лице. Чувствовалось, что она сильно устала, ее многое тревожило.
Я интересуюсь ее делами, спрашиваю, как даются ей нелегкие директорские обязанности.
— Трудно, конечно,— говорит Франсишка, не переставая, впрочем, улыбаться. У зеленомысцев, вообще говоря, трудно согнать улыбку с лица.— Уровень медицины на наших островах нельзя сравнивать с европейским. Но надо извлекать все возможное даже из того малого, чем мы располагаем. Вот сейчас персонал госпиталя представлен врачами различных европейских и американских школ, порой барьером встает языковая проблема. Но начинают прибывать национальные кадры, в том числе и врачи, подготовленные в Советском Союзе. Будет лучше, если они вольются в коллектив, имеющий какие-то свои традиции, единый взгляд на лечение. Госпиталь — это не просто сумма врачей, а группа коллег-единомышленников, и в этом плане госпитальные конференции просто необходимы. Мне кажется, всем было бы интересно послушать советских коллег о их работе на родине, узнать о последних достижениях в некоторых специальностях...
