— Постараюсь, Дэл. Пока.
История Читателя
— Ты видела этот фильм с Эрролом Флинном, «Цель — Бирма»? — спросил Сейлор.
Лула, сидя на стуле, красила ногти на ногах.
— Нет, не припомню.
— Во время Второй мировой Флинна с отрядом должны сбросить с самолета в джунгли около Мандалая или еще где, — принялся рассказывать Сейлор, — и один из парней спрашивает Флинна: «А что, если мой парашют не раскроется?» А Флинн ему отвечает: «Ну тогда ты приземлишься первым».
Лула засмеялась.
— Он ужасно красивый, — сказала она, — даже с усами. Никогда не понимала, зачем их отращивают, ну разве только если парень так уродлив, что прячется за ними.
Сейлор поднялся с кровати и начал одеваться.
— Пошли, поедим где-нибудь, ягодка. Я готов.
— У меня ногти еще не высохли, Сейлор. Расскажи мне что-нибудь, пока мы ждем.
— Что тебе рассказать, дорогая?
— Что-нибудь интересное, — заявила Лула. — Ну ты сам знаешь.
— А ты опасная штучка, — сказал Сейлор, — должен это признать.
Лула хихикнула и растянулась на кровати, свесив ноги.
Сейлор сел в кресло у окна, глядя на плавящуюся от жары улицу.
— В тюряге я познакомился с парнем по кличке Читатель О'Дей, — начал он. — Читатель пришил свою гражданскую жену. Получил семнадцать лет.
— Что за кличка такая — Читатель? — спросила Лула.
— Его так прозвали потому, что он читал много. А как его зовут по паспорту, я никогда не слыхал. Он все время книжки читал, которые ему присылали. И в колледже занимался. Ему лет сорок шесть теперь, а он все книжки читает.
— Занятно, — сказала Лула, — довольно необычно для преступника.
— Помню, он все читал книжки какого-то француза, тот вроде бы давно уже помер. Читатель сказал мне, что все эти книжки части чего-то под названием «Разыскивая потерянное время».[28] По-моему, так это называлось. И если верить Читателю, автору пришла идея написать всю эту дребедень, когда он ел печенье.
— Ел печенье?
— Ну. Этот француз куснул печенье, и все, что он вспомнил, потоком хлынуло ему в мозги, вот он все это и записал. Читатель рассказывал, что этот француз был очень болен, но, даже умирая, он все писал, до последней секунды.
Лула пощелкала языком.
— А почему Читатель пришил свою старуху? — спросила она.
Сейлор покачал головой и тихонько свистнул сквозь зубы.
— Это целая история, — ответил он. — Кажется, у них была дочь, которая не слишком ладила с матерью, и Читатель сделал это ради ребенка. Если верить ему, его баба хотела сжить малышку со света, да и самого Читателя. Он говорил, что как-то раз она набросилась на него с горячим утюгом, а в другой раз с цепной пилой.
— Прямо как в чернушном кино, — сказала Лула.
— Читатель понимал, что он должен остаться, чтобы защитить дочь. Сначала они жили под Морган-Сити, он работал на нефтяном месторождении. А когда нефтяной бизнес стал загибаться, он переехал в Пидмонт и вкалывал на табачных плантациях. Его баба какое-то время работала санитаркой в госпитале. Читатель говорил, она была обычной алабамской швалью, он подцепил ее случайно, когда ему было на все плевать. После рождения дочери ему пришлось измениться.
— Он, наверно, из хорошей семьи? — спросила Лула. — Он ведь в колледже учился.
— Кажется, он говорил, что его отец был доктором, — ответил Сейлор. — Наверно, он разочаровал своих предков, подавшись в нефтяники, став простым работягой. Ну, в общем, эта баба присосалась к нему, хотела заставить его жениться на ней и удочерить девочку, поскольку он зачал ее вне брака. Читатель не хотел с ней связываться и сказал, что не бросает ее только из-за ребенка. Так продолжалось какое-то время, по-моему, она все приставала к нему, чтоб он женился, а он отказывался. И вот как-то раз, когда дочке было уже лет десять, она была в школе или еще где, Читателева старуха наставила на него ружье и говорит, что пристрелит его, если он на ней не женится. Читатель послал ее подальше, она выстрелила и промазала. Он сказал, что пуля коснулась его левого уха и попала в стену за ним. Он слегка озверел и отобрал ружье у нее.
— Ты хочешь сказать, он ее застрелил?
— Он выстрелили в нее пять или шесть раз, — сказал Сейлор. — Похоже, он настолько обезумел, что стоял над ней и все палил, пока не кончились патроны. А потом он совершил очень большую ошибку.
— Можно подумать, что выпустить в женщину полдюжины патронов не было ошибкой, — заметила Лула.
— Вместо того чтобы вызвать копов, — продолжил Сейлор, — и сообщить, что он защищался или что убийство было совершено в состоянии аффекта, он завернул ее тело в занавеску из душа и закопал неподалеку от дома.
— А что он сказал дочери?
— Что ее мать поехала куда-то отдохнуть. Читатель подбросил девочку своим предкам и дал деру — Нью-Йорк, Чикаго, Лас-Вегас. Его взяли, когда он украдкой вернулся, чтобы повидаться с дочкой.
— А как полиция нашла тело?
— В том-то весь и фокус, — сказал Сейлор. — Они не знали, где она, пока Читатель не показал им, где он ее запрятал. Они выдвинули обвинение, основанное на косвенных уликах. В середине процесса, когда Читатель думал, что его отпустят, они вызвали его мать, а когда она отказалась давать показания, они упрятали ее за решетку. У старушки было слабое здоровье, и больше недели она бы там не протянула. Когда ее выпустили, она призналась, что Читатель говорил ей о том, что стрелял. Читатель заявил, что его гражданская жена выстрелила в него первая, а он случайно ее застрелил, когда они боролись за оружие. Он сказал им, где похоронено тело, они откопали ее и увидели, что она буквально нашпигована пулями. Плюс то, что Читатель дал деру, было не очень-то умно с его стороны. Присяжные ему не поверили. Он сказал, что большинство из них были женщины, и когда он заявил в суде, что его супружница выходила из себя так же часто, как надевала платье, они его прямо там чуть не линчевали. Это был самый классный мужик из тех, с кем я познакомился в «Пи Ди». Твои ногти высохли, ягодка?
Ночь и день в отеле «Игуана»
— Как засунуть шестнадцать гаитян в консервную банку? — спросил Спарки.
— Как же? — поинтересовалась Лула.
— Сказать им, что она не тонет.
Сейлор, Лула, Спарки и Бадди сидели в холле отеля «Игуана». Было десять часов вечера, они распили большую бутылку «Эзра Брукс», принесенную Спарки, и мололи всякую чушь.
— Спарки большой мастак по флоридским шуткам, — заявил Бадди.
— Да, в Большом Тунце нужно неслабое чувство юмора, чтобы выжить, — заметил Спарки.
Вошел Бобби Перу и направился к ним.
— Всем привет, — поздоровался он.
— Сейлор, Лула, а вот и человек-легенда собственной персоной, — сказал Бадди. — Бобби, это Сейлор и Лула, свежие обломки кораблекрушения, эконом-класс.
Бобби кивнул Луле и протянул руку Сейлору.
— Бобби Перу, фамилия, как страна.
Спарки и Бадди заржали.
— Если верить Реду с Рексом, то Бобби — самое значительное событие в Большом Тунце аж с тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, тогда ураган снес крышу со средней школы.
— Всего за два месяца в городе и в окрестностях не осталось ни одной малышки, которая не знает, как работает эта татуировочка с коброй, а, Бобби? — осклабился Спарки.
Бобби заржал. У него была кривая ухмылка, открывавшая три коричневатых зуба с правой стороны, темные, волнистые волосы и маленький, тонкий нос, слегка свернутый на левую сторону. Темные прямые брови казались нарисованными. Лулу напугали его глаза, безжизненные, черные, не отражавшие свет. Как тяжелые шторы, за которые нельзя заглянуть, подумала она. Лула решила, что он, должно быть, одного возраста с Бадди и Спарки, но Бобби явно относился к тому типу людей, которые одинаково выглядят и в двадцать и в сорок пять.
— Вы из Техаса, мистер Перу? — спросила Лула.
Бобби плюхнулся в кресло и налил себе полный стакан виски.
— Я отовсюду, — сказал он. — Родился в Тулсе, рос в Арканзасе, Иллинойсе, Индиане, жил в Орегоне, Южной Дакоте, Вирджинии. Имел контакты в Пасадене, в Калифорнии, я туда как раз ехал, когда мой «додж» сломался. Но я туда доберусь рано или поздно.
— Были морпехом, а? — спросил Сейлор, указывая на татуировку «МПСШ»[29] на правой руке Бобби.
Бобби посмотрел на свою руку и напряг бицепс.
— Четыре года, — ответил он.
— Бобби был в Као-Бен,[30] — добавил Спарки.
— А что такое Као-Бен? — спросила Лула.
— Тебе сколько лет? — удивился Бадди.
— Двадцать.
— Там погибла уйма гражданских, — сказал Бобби. — В марте шестьдесят восьмого. Мы спалили деревню, и правительство раздуло из этого скандал. Политики подняли шум, чтоб их заметили. Командующего привлекли к суду за убийство. Беда в том, что на войне гражданских не бывает.
