— Вы только посмотрите вокруг, сэр, и вы сами все поймете! Мы озабочены только тем, чтобы всемерно удовлетворить нашего клиента, не правда ли, Чарли?
Молодой человек кивнул:
— Да, господин Гилберт.
Почти непроизвольно взгляд Морса снова скользнул вниз, его так и притягивала эта голова, что находилась в еще незакрытом ящике. Гилберт проследил за его взглядом.
— С ним все в порядке. Не беспокойтесь о нем, сэр. Нам понадобилось добрых десять минут, чтобы устроить его поудобнее.
— Что это такое? — спросил Морс слабеющим голосом.
— Вы хотите, чтобы я?.. — На лице Гилберта отразилась досада.
Морс кивнул.
Если для того, чтобы запаковать эту особенно ценную вещь, им понадобилось десять минут, то распаковали они ее менее чем за десять секунд. И это действительно была голова, мраморная голова Герардуса Меркатора, фламандского географа, — голова, отсеченная от шеи в том же самом месте, где была отсечена и голова того самого мужчины, которого выловили из канала возле Траппа. После всего этого Морс почувствовал себя как-то особенно глупо, смутился и заторопился было уходить, но сначала решил хоть немного сгладить неловкость этого небольшого эпизода, а потому обратился к Гилберту:
— Я вижу, вы тоже страдалец...
Секунду или две Гилберг смотрел на Морса озадаченно и даже несколько подозрительно.
— Ах, мой шарф! Да-да! Абсцесс, знаете ли. Но зубной врач не стал его трогать. А что с вашим зубом, сэр?
Морс рассказал. Таким образом, они поболтали довольно добродушно несколько минут. Затем Морс ушел.
Стоя у окна, Гилберт наблюдал за тем, как Морс идет в сторону привратницкой.
— Черт возьми, как он сюда попал?
— Видите ли, мне все время приходится держать дверь открытой.
— Ну что ж, тебе придется научиться держать дверь закрытой, если ты хочешь работать у нас, понятно? Это одна из важнейших заповедей нашей профессии. Впрочем, ты ведь работаешь у нас совсем недавно, не так ли?
— Месяц, сэр.
Молодой человек смотрел исподлобья, и Гилберт продолжил уже мягче:
— Ну, ладно, ничего страшного, в общем-то не случилось. А ты не знаешь, кто он?
— Нет. Но я видел, как он входил в комнату напротив, потом я слышал, как он вышел оттуда.
— Напротив, правда? — Гилберт открыл дверь и выглянул наружу.
— М-м-м, тогда он, наверное, доктор Брауни-Смит.
— Он сказал, что он друг этого господина, что живет здесь.
— Ну и ты ему поверил, не так ли?
— Ну да, конечно.
— Как я уже сказал, излишняя осторожность в нашем деле никогда не повредит, Чарли. Вокруг столько ценных вещей! В этих случаях все всегда кончается одним и тем же.
— Он ничего не взял, сэр.
— Нет, разумеется, я уверен, что он ничего не взял. Мне кажется, он из тех, кто любит повсюду совать свой нос, как ты думаешь?
— Да, он тут все осмотрел, сказал, что хочет только оставить записку хозяину этой комнаты, и все.
— И где же эта записка? — Голос Гилберта сделался вдруг напряженным.
— Понятия не имею. Он только что тут печатал...
— Что он делал?
Бедный Чарли неопределенно махнул рукой в сторону портативной машинки:
— Он тут напечатал вот на этой штуке какую-то коротенькую записку, вот и все.
— Так, понятно. Ну что ж, если это все... — Лицо Гилберта, казалось, несколько смягчилось, и его голос снова стал доброжелательным. — Но учти, мой мальчик, если ты хочешь добиться успеха в нашем деле, ты должен более уклончиво отвечать на вопросы. Бери пример с меня. Видишь ли, когда пакуешь вещи для переезда, то ни для кого не составит труда проникнуть туда, где лежат ценные вещи, и прикинуться родственником или кем-нибудь еще. Придет такой вот тип, умыкнет все серебро — а нам что потом делать? Ты понял?
— Понял.
— Ну, вот. Так что давай будем осмотрительными уже сейчас, о'кей? Ты хороший парень, давай-ка сходи в привратницкую и спроси, знают ли они, что это за человек. Это послужит тебе хорошим уроком.
Чарли без всякого энтузиазма вышел. Гилберт туг же подошел к окну, уже второй раз за этот день, и дождался, пока его юный помощник скрылся из виду. Затем он надел рабочие перчатки, взял пишущую машинку и вышел из комнаты. Он знал, что дверь напротив была не заперта, потому что попробовал открыть ее, когда шел сюда, и она подалась. Он вошел в комнату очень тихо и осторожно и поставил машинку Вэстерби на место машинки доктора Брауни-Смита.
Гилберт стоял на коленях около одного из ящиков, заново упаковывая голову Герардуса Меркатора, когда вернулся Чарли. Вид у него был встревоженный.
— Он был из полиции.
—В самом деле? — переспросил Гилберт, не отрывая глаз от своей работы. — Ну, тогда хорошо. Должно быть, кто-то увидел тебя здесь и решил, что в комнату забрался вор. Вот все и разъяснилось. Конечно, сейчас в колледже мало людей... Почти все разъехались. Очень удобное время дня ограблений, согласен?
Чарли кивнул и вскоре уже прикреплял наклейку с адресом на только что забитый ящик: «Дж. Д. Вэстерби, эсквайр, кв. 6, Кембридж-Вей, 29, Лондон WO I».
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Четверг, 24 июля
Предварительное расследование идет полным ходом, но Морс проявляет беспечность в отношении одного противоречивого факта.Возможно, исходя из только что прочитанного, читатель сделает заключение, что расследование Морса в опасности. Сам же Морс после ленча в пабе вернулся около часу дня к себе в офис, чрезвычайно довольный своими утренними успехами. Новые идеи так и роились у него в голове.
Он все еще сидел, погруженный в раздумья, когда спустя три четверти часа зазвонил телефон. Это был его приятель, патологоанатом.
— Видишь ли, я тут выяснил техническую сторону дела! Ты сможешь прочитать все подробности в моем отчете, но все же на твоем месте я не стал бы полностью доверять ему. Взрослый, мужчина, европеоид; шестидесяти лет, может, немного старше; хорошо упитанный; никаких признаков физических увечий; довольно здоровый, если не считать, легких, впрочем, в них нет опухоли — в общем то, опухоль, или неоплазм, отсутствует также и в других органах. Мы теперь не называем это раком, как ты знаешь. Между прочим, ты все еще куришь, Морс?
— Ты продолжай!
— Смерть наступила до погружения в воду...
— Ты меня прямо-таки удивил.
— ...по всей вероятности, он был связан спустя какое-то время после смерти.
— Ты имеешь в виду, что его туда привезли?
— Я сказал, «по всей вероятности».
— В багажнике машины?
— Откуда я могу знать, черт побери!
— Что-нибудь еще?
— Расчленен после смерти — могу сказать это почти определенно.
— Великолепно, — пробормотал Морс.
— Ну, вот почти и все, старина.
Морс втайне был очень доволен всем услышанным, но решил изобразить разочарование.
— А разве ты не собираешься рассказать мне, как он умер? Ведь именно за это тебе платят, насколько я понимаю!
Как всегда, голос хирурга остался совершенно невозмутимым.
— Это сложный вопрос. Нет очевидных ран, никаких иных признаков насильственной смерти. Возможно, его стукнули чем-то тяжелым по голове, это довольно распространенный способ убийства, ты это отлично знаешь. Но у вас ведь как раз нет его головы, как ты помнишь.
— Его не могли отравить? — спросил Морс гораздо спокойнее.
— Не думаю. Но это не так уж легко определить, когда все потроха черт знает сколько полоскались в воде.
—Значит, ты даже не удосужился взглянуть на его кишки?
— Как же! Я обнаружил там немного скотча, Морс. А впрочем, в конце концов, где сейчас не встретишь немного скотча? Между прочим, Морс, ты все еще пьешь?
— Я, собственно, и не собирался бросать.
— Понятно. Значит, так: спиртное и немного копченой рыбы. Тебя интересует копченая рыба?
— На завтрак?
— Да, он съел немного копченой рыбы, но был ли это завтрак?..
— Ты что же думаешь, он выпил немного скотча на завтрак, а рыбу съел во время ленча?
— Знаешь, мы живем в странном мире...
— Больше ничего интересного?
— Я же сказал, это почти все.
С чувством огромного удовлетворения Морс теперь собирался выдать Максу последнюю пилюлю.
— Ну, что ж, огромное тебе спасибо, Макс. Я только хочу сказать, тебе еще кое-что. Я думаю, что если бы кто-то был на твоем месте — ну, разумеется, не ты, — то ему следовало бы дать хорошего пинка под зад. Ты прекрасно понимаешь, что я не претендую на то, чтобы лезть в дебри твоего ремесла, но...
— Я же сказал «почти» все, Морс! Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Я просто подумал, дай-ка я оставлю это под самый конец, просто хотел подшутить над тобой, старина!
—Да, я собирался спросить тебя именно об этой чертовой руке!
—Да-да, я знаю! Но погоди немного, не торопись! Я, конечно, заметил, как ты смотрел на эту руку. Впечатление было такое, как будто ты и впрямь думал, что сделал необыкновенное открытие. Да какое там открытие! Какое открытие тут может быть вообще! Согласись, что такую вещь не пропустил бы даже больничный дежурный, работающий на полставки.
