— Я догадался, о чем вы подумали, — мягко проговорил он. — Я со своим сотрудником две ночи провел в вашей квартире...
Она лихорадочно соображала: не оставила ли где-нибудь на видном месте невыстиранное белье, трусики...
— С пользой хотя бы?
— Ивановым занялась серьезная банда, ну а раз дело сорвалось — они скорее всего оставят вас в покое. Из-за того, чтобы вам насолить, они не будут подставляться. Я почти уверен в этом... Был один звонок,— он быстро взглянул ей в глаза.— Звонил...
— Этот подонок Хрущ?
— Если бы! — рассмеялся Князев. — Звонил ваш уважаемый коллега Александр Михайлович Мордвин.
— Да ну его к черту! — вырвалось у нее. Саша не понимает, что вся эта история с бандитами начисто перевернула ее представление о мужчинах. Ей даже в голову не пришло тогда обратиться к нему за помощью, поделиться хотя бы происшедшим. Мордвин скорее всего заколотился бы от страха... И конечно, она не сказала ему, что будет какое-то время жить у подруги. Не мог он не заметить, что она на грани срыва последний месяц, а ведь если и проявлял какое-то внимание, так лишь насчет того, как бы им встретиться в ее квартире... Быстро сделать все дела и поскорее мчаться домой, к жене и детям! По дороге приготовив удобоваримую ложь...
— Вы так строги к нему? — с затаенной усмешкой посмотрел ей в глаза Артур.
— После всего, что произошло со мной, призналась Кристина, — я по-другому отношусь к мужчинам!
— Хуже, чем прежде?
— К кому как, — с вызовом произнесла она.
— Вы спросили, один ли я живу? — перевел разговор на другое Артур. — Уже больше года, как один...
— Развод? — Женское любопытство было сильнее, чем элементарная осторожность. Такой серьезный человек, как Князев, мог и оборвать ее, прекратить неприятный для него разговор — и вызвать тем самым напряженность между ними. Но он оказался тактичнее и тоньше ее...
— Бывают и другие причины... — голос его был ровным, но в потемневших глазах что-то мелькнуло. — Кристина Евгеньевна, я знаю про трагедию с вашим мужем... Нечто подобное случилось и с моей семьей: бандиты расстреляли из автоматов жену и дочь, схлопотал и я пару пуль...
— И вы? — Голос ее дрогнул. Ей мучительно захотелось дотронуться до его волос, пригладить торчащий темно-русый хохол.
— И я несколько... перестарался, — улыбнулся он. — Банда больше не существует — убийцы мертвы, а мне вот пришлось уйти из подразделения... Охраняю теперь от больших неприятностей вашего шефа. Кстати, как вы к нему относитесь?
— Иван Иванович единственный мужчина в «Аисте», которым я восхищаюсь. Это очень хороший и цельный человек! Если бы не он, от нашего НИИ остались бы рожки и ножки.
— А говорите, вы не психолог! Характеристика ваша исчерпывающая. Я вынес точно такое же мнение после знакомства с ним.
— Господи! Ну что у нас за жизнь такая? — вырвалось у нее. Жалость к этому мужественному человеку, потерявшему жену и дочь, жалость к себе переполняли Кристину. — Что же это за мир стал, если вот мы, два человека, сидим рядом — и оба так страшно пострадали от бандитов! Я еще помню времена, когда никому из ленинградцев и в голову не приходило бояться поздно вечером выйти из дома! А теперь страшно в сумерках вынести мусорное ведро на помойку! С одной женщины прямо у баков сняли кожаную куртку... Кричала, но никто даже в окно не выглянул! Двумя этажами ниже меня бандиты проникли в квартиру к бизнесмену и вынесли все, что можно было вынести, погрузили на микроавтобус и уехали, оставив избитых, окровавленных хозяев запертыми в ванной...
«Знала бы ты, Кристина, что доводилось мне видеть в последние годы! — подумал он, с непривычным для него чувством жалости глядя на красивую, с поникшими плечами женщину. — Видеть распятых, с отрезанными гениталиями, сожженных заживо, разрезанных на куски, даже со снятой с груди и спины кожей... И защитники «прав человека» на всю страну требуют гуманного отношения к этим выродкам?! То-то их с распростертыми объятиями встречают в Чечне дудаевские бандиты!..»
— Кристина Евгеньевна, где вы чаще всего находитесь, когда дома? Ну, и когда у вас бывают гости? — спросил он. И она поняла, что ради этого разговора он и пришел сегодня к ней.
— Если хорошие гости, — улыбнулась она, — я принимаю их здесь, на кухне…
— Я вас понял, — сказал Артур. — Я убежден, что теперь с вами будет все в порядке, но... на всякий случай я поставил у вас очень чувствительную штучку: она будет реагировать на чужие голоса…
— А вы говорили, что... они больше ко мне не заявятся, — голос ее дрогнул, глаза утратили оживленный блеск. .
— Я верю в это, но на всякий случай... А вдруг? Из ваших слов я понял, что этот Хрущ не равнодушен к вам...
— Я этого не говорила! — резко вырвалось у нее.
— Извините, — улыбка на его лице стала еще шире. — Видеть вас и быть равнодушным, пожалуй, трудно...
— Наконец-то я слышу и от вас комплимент, — подобрела молодая женщина. Ей действительно было приятно, что он это произнес. — И долго будет... эта штучка подслушивать меня и моих знакомых?
— Я при нас размагничу пленку, — сказал он. — Если все будет чисто. С полмесяца потерпите?
— А где она? — оглядела кухню Кристина, остановив свой взгляд на телефоне. В детективных фильмах показывали подслушивающие устройства, запрятанные в телефонные аппараты.
— Лучше вам не знать, — сказал он. — Через пятнадцать дней я при вас все отключу. Да-а, и еще одно: запишите мой домашний телефон.
— Зачем? — снова насторожилась она.
— Кристина Евгеньевна, не будьте столь… напряженной, проговорил он. — Я должен все предусмотреть. Я повторяю: мы имеем дело с опасной бандой. И я прилагаю все силы, чтобы выйти на нее...
— Я запомню, — сказала она, когда он назвал номер телефона.
— Вы же программист, — вспомнил он.
Она хотела сказать, что программистам как раз совсем не обязательно держать цифры в голове — все нужные сведения хранятся в банках памяти компьютера, но вместо этого сказала:
— У меня просто хорошая память... на цифры.
Они еще какое-то время посидели за столом молча, потом он поднялся, машинально дотронулся до груди — на голубой рубашке не было одной пуговицы. Она сразу это заметила, но неудобно же было человеку предложить снять рубашку, чтобы она пришила пуговицу... И тем не менее произнесла:
— Давайте я вам пуговицу пришью?
— Я ее потерял днем в автобусе, — улыбнулся он. — Спасибо, я сегодня же ее сам пришью.
А она поймала себя на мысли, что ей хотелось бы посмотреть на его загорелый мускулистый торс. Вообще-то Кристина была равнодушна к мужчинам типа Сталлоне и Шварценеггера, у которых — сплошные мускулы, которые они в каждом фильме охотно демонстрируют. И часто играют в крутых боевиках до половины обнаженными. У Князева мускулатура не бросается в глаза, и чувствуется, что он совсем ею не кичится, и вместе с тем ощущение мощи ощутимо исходит от него, волнует ее…
— А соседи у вас... — уже на пороге спросил он. — Ничего не слышали, не видели?
— Теперь каждый живет в своей раковине и ни на что не реагирует, сказала она. — Если бы даже в моей квартире стреляли — никто не бросился бы на помощь. И даже по телефону в милицию не позвонили бы... А вдруг им потом отомстят?
— Хорошо же преступники запугали людей! — зло вырвалось у него. — Чем больше их боятся, тем легче им грабить, убивать!
— Когда же все это кончится? — посмотрела Кристина ему в глаза. И в глазах у нее плеснулась такая смертная тоска, что Князеву стало не по себе. Он взглянул в глазок, взялся за ручку двери.
— Само по себе, Кристина Евгеньевна, это никогда не кончится, — с горечью признал он. — По крайней мере, до тех пор, пока люди будут равнодушны друг к другу, а власти не примут жесточайшие законы против бандитизма и терроризма. Да что я вам говорю! Об этом пишут, по телевидению говорят, а пока ничего не делается.
— Кому-то, значит, нравится, чтобы так у нас и было, — негромко произнесла она. Эту фразу теперь повторяли многие.
— Спокойной ночи, Кристина... — он помолчал и прибавил: — Кристина Евгеньевна.
— Зовите меня по имени, — предложила она.
— Попробую, но тогда взаимно, ладно?
Глаза у него миндалевидные, сейчас они были изумрудного цвета. Когда за ним закрылась дверь, молодая женщина вернулась на кухню, снова достала из холодильника начатую бутылку «Смирновской», налила в рюмку и залпом выпила. Глядя невидящими глазами в окно — у соседей напротив уже горела настольная лампа под абажуром, подумала, что была бы не против, если бы Артур Князев остался у нее до утра... А что это было: страх перед бандитами или вдруг зашевелившееся в ней желание, думать не хотелось.
Глава восьмая
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ
Артур Князев сидел в кабинете полковника Владимира Ивановича Селезнева. Его непосредственный начальник — а Артур и сейчас считал его своим командиром — сидел за письменным столом с разноцветными телефонами. Отдельно на тумбочке лежал и самый современный сотовый аппарат «Панасоник» с крошечной антенной, способный ответить на сигнал с другого конца Санкт-Петербурга. Такие телефоны сейчас имели многие бизнесмены, рэкетиры, бандиты. Полковник Селезнев мог получить аппарат только по службе, а они в фирменных магазинах — за немалые деньги.
