— А если он будет возвращаться другим маршрутом?
— Он всегда выбирает «пятидесятый» и никогда — «сороковый». Случилось там как-то происшествие: он врезался в лошадей, — они как раз вышли на дорогу. Где-то в районе Скалистых Гор. — Он взял со стула одежду.
— Сколько тебе лет, Джо? — спросила она, оценивающе изучая его обнаженное тело.
— Тридцать четыре.
«Значит, ему пришлось повоевать». Она не заметила никаких дефектов или следов ранений. У него действительно прекрасно сложенное, поджарое тело и длинные ноги. Джо, почувствовав, что его разглядывают, нахмурился и отвернулся.
— Уже и посмотреть на тебя нельзя? — спросила она, пытаясь сообразить, в чем дело: ночь они провели вместе, и вдруг такая стыдливость. — Нам что, придется теперь прятаться по темным углам, как клопам, которые не выносят света?
Недовольно что-то буркнув, он отправился в ванную, почесывая на ходу подбородок.
«Это мой дом, — думала Юлиана. — Я дала тебе приют, а ты даже не позволяешь смотреть на себя. Зачем же тогда остался?» Она направилась за ним в ванную, где он напускал в умывальник горячую воду.
Заметив на его руке татуировку — голубого цвета букву «К», она спросила:
— Что это? Первая буква имени жены? Конни? Коринна?
— Каир, — проговорил он, умываясь.
«Какое экзотическое имя», — подумала она, но тут же почувствовала, что краснеет.
— Вот глупая, — сказала она вслух. Ведь понятно же: этот итальянец, тридцати четырех лет от роду, из немецкой части мира, побывал на войне. На стороне держав Оси. И воевал под Каиром: татуировка — символ братства итальянских и немецких ветеранов этой кампании… разгром британских и австралийских войск генерала Готта, победа Роммеля и его Африканского корпуса.
Она вышла из ванной и принялась нервно застилать постель.
Вещи Джо аккуратно сложены на стуле: одежда, чемоданчик, всякие мелочи. Она обратила внимание на обтянутую бархатом коробочку, по форме напоминающую футляр для очков; не удержалась и заглянула вовнутрь.
«Да, ты действительно воевал под Каиром, — подумала она, разглядывая Железный Крест второй степени с выгравированной вверху датой: «10 июня 1945 года». Такая награда доставалась далеко не каждому, а только самым храбрым. Интересно, что ты сделал такого… тогда ведь тебе едва минуло семнадцать?»
Джо стоял в дверях ванной и смотрел на нее. С Крестом в руках она вздрогнула от неожиданности и смутилась. Однако, похоже, он не рассердился.
— Я только хотела посмотреть, — оправдывалась Юлиана. — Никогда не видела Железного Креста. Тебя что, сам Роммель наградил им?
— Генерал Байерлен. Корпус Роммеля тогда уже перебросили в Англию, чтобы он там закончил все дела. — Голос его оставался спокойным, но рука вновь стискивала виски и расчесывала волосы. Движения эти напоминали хронический нервный тик.
— Расскажи мне, — попросила Юлиана, когда он приступил к бритью.
После бритья он принял душ, а потом кое-что рассказал ей, впрочем, ничего такого, о чем бы ей хотелось услышать. Два его старших брата участвовали в абиссинской кампании, а он, тогда еще тринадцатилетний подросток, состоял в фашистской молодежной организации в своем родном Милане. Позже его братья служили на батарее добровольцев Рикардо Парди, и, когда разразилась Вторая Мировая, Джо удалось присоединиться к ним. Они воевали под Газой, Грациано. Снаряжение было никудышным, особенно танки. Англичане отстреливали их, как зайцев. Танковые люки приходилось в бою придавливать мешками с песком, чтобы не открывались самопроизвольно. Майор Парди дал приказ собирать даже выбракованные снаряды; их надраивали, смазывали и вели огонь. Батарея отразила мощнейшую атаку танков генерала Уэвелла в 1943 году.
— Твои братья живы? — спросила Юлиана.
Оказалось, они погибли в сорок четвертом: их задушили особой проволокой британские коммандос из Пустынного Дивизиона Дальнего Действия, воевавшие в тылу войск Оси. Их фанатизм особенно проявился на заключительной стадии войны, когда стало ясно: Союзникам не выиграть.
— А как ты относишься к англичанам сейчас? — немного поколебавшись — стоит ли тревожить его воспоминаниями, — спросила Юлиана.
— Хотел бы я, чтобы немцы сделали в Англии тоже, что и в Африке, — бесстрастно сказал он.
— Но ведь… прошло уже восемнадцать лет. Вообще-то я слышала, англичане творили жуткие дела, но все же…
— Кругом только и разговоров, — вот, мол, что сделали эти нацисты с евреями, — проговорил Джо. — Но мало кто знает, что англичане вытворяли кое-что и похуже. В битве за Лондон, — он на мгновение умолк. — Эти зажигательные смеси — фосфор и нефть-сырец. Впоследствии мне приходилось видеть несколько немецких солдат… Десантные корабли превращались в пепел один за другим: эти подводные зажигательные трубы обращали воду в пламя. А что творили с гражданским населением «ковровые» бомбардировки зажигательными бомбами! Черчилль в последний момент попытался оттянуть поражение налетами на Гамбург и Эссен, которые преследовали цели чисто психологического воздействия.
— Ну, хватит об этом, — перебила его Юлиана. Она отправилась поджаривать грудинку, потом принялась настраивать свой «Эмерсон», радиоприемничек в белом пластмассовом корпусе — подарок Фрэнка ко дню рождения.
— Я приготовлю тебе поесть, — сказала она, поворачивая ручку настройки в поисках какой-нибудь легкой, приятной музыки.
— Сейчас я кое-что тебе покажу, — сказал Джо, усаживаясь на кровать с чемоданчиком на коленях. Открыв его, извлек какую-то истрепанную книгу: по-видимому, она прошла через множество рук. Он улыбнулся Юлиане. — Иди-ка сюда. Ты знаешь, что тут один тип понавыдумывал? Вот этот… — Он постучал по книжке,—
Чтение весьма занятное. Садись. — Он взял ее за руку и привлек к себе. — Я тебе сейчас почитаю. Ты можешь себе представить, что победили они? Не стоит ломать голову, каким образом этот тип все придумал. — Открыв книгу, Джо начал медленно переворачивать страницы.
— Британская Империя завладела Европой и всем Средиземноморьем. Италия в таком случае исчезла бы вообще. Да и Германия тоже. Представь себе: повсюду — британские «бобби», забавные такие солдатики в высоких медвежьих шапках, — от Атлантики до Волги.
— Неужели все было бы так плохо? — еле слышно спросила Юлиана.
— Ты читала эту книгу?
— Нет, — призналась она, бросив взгляд на обложку. — Я только слышала о ней, но знаю: читали ее многие. Впрочем, Фрэнк и я… мой бывший муж и я… часто спорили о том, что сталось бы в случае, если бы Союзники выиграли войну.
Джо, казалось, не слушал ее, он не отрывал взгляда от обложки «Саранчи».
— А знаешь, почему у него Англия побеждает? Почему ей удается разгромить страны Оси?
Она покачала головой, чувствуя, как в сидящем рядом с ней человеке нарастает напряжение. Подбородок его затрясся, он принялся нервно облизывать губы и опять запустил пальцы в шевелюру… Голос его охрип:
— Италия предает и переходит на сторону Союзников. Присоединяется к англосаксам и обнажает то, что он назвал «мягким подбрюшьем Европы». Для него весьма естественно думать так. Кто не знает трусливых итальянских вояк, бегущих при виде англичан! Пьяное, беспечное, никуда не годное войско. Этот тип… — Джо захлопнул книжку и перевернул ее, чтобы посмотреть на последнюю страницу обложки. — Этот Абендсен… У меня к нему никаких претензий. Он лишь фантазирует, просто представляет, что сталось бы с миром, если бы страны Оси проиграли. А как бы еще удалось им это сделать, если бы не предательство Италии. — Сейчас он говорил каким-то скрипучим голосом. — Дуче всем известен как шут…
— Мне надо перевернуть грудинку, — сказала Юлиана и выскользнула на кухню.
Джо отправился следом с книгой в руке.
— А еще им помогают Соединенные Штаты, конечно, задав перед этим хорошую трепку япошкам, И после войны Соединенные Штаты и Британия производят раздел мира. Так же, как это в действительности сделали Германия и Япония.
— Германия, Япония и Италия, — уточнила Юлиана.
Он смерил ее взглядом.
— Ты пропустил Италию, — она смотрела ему прямо в глаза. «Или ты тоже забыл, — добавила мысленно. — Как и все, забыл про эту крошечную ближневосточную империю — опереточный Новый Рим…»
Спустя минуту она поставила перед ним тарелку с поджаренной грудинкой и яйцами, тосты с мармеладом и кофе. Он жадно набросился на еду.
— Чем вас кормили в Северной Африке? — спросила она, усаживаясь рядом.
— Дохлой ослятиной, — сказал Джо.
— Фу, это ужасно!
— Asino Morte, — пояснил он с кривой усмешкой. — На банках с тушенкой стоял штамп — буквы «А» и «М». Немцы прозвали их «Альтер Манн». «Старик».
«Хотелось бы мне это прочитать, — подумала Юлиана, протягивая руку за книгой, которую Джо держал под мышкой. — Долго ли он пробудет здесь?» Книга имела потрепанный вид: испачкана, многие страницы вырваны и просто вложены. Повсюду — следы грязных пальцев. Ее читали шоферы дальних рейсов поздними вечерами в маленьких закусочных… «Держу пари, чтение дается тебе с трудом. Готова спорить, ты корпишь над этой книгой уже несколько недель, если не месяцев».
