Мое тело продолжает дрожать, как от холода, так и от плача.
Последнее, что я чувствую перед сном, это прикосновение маленьких холодных ножек к моим ногам, когда Коди зарывается головой в подушку рядом с моей.
***
— Мам.
Две маленькие ручки прижаты к моему лицу.
— Мам, — шепчет он, на этот раз громче, и я чувствую его дыхание на своей щеке.
— Коди, — стону я.
— Мам, проснись, — снова шепчет он, и на этот раз я открываю глаза и вижу, что Коди сидит на моей кровати и смотрит на меня.
Я стону, поднимая руки над головой. Глаза опухли, и кажется, что я недавно заснула. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так плакала, и мысль об этом заставляет меня чувствовать себя неловко.
— Пора просыпаться.
— Уже?
— Я уже давно проснулся!
Я улыбаюсь, поправляя пижаму.
— Правда? Ты приготовил маме завтрак?
Коди качает головой и смеется.
— Нет. Ты приготовишь мне завтрак. Ты же мамочка.
Вздохнув, я хватаю телефон с тумбочки.
— Ты прав, Коди. Я мама.
Я так быстро сажусь, что Коди чуть не падает с кровати.
Я проспала будильник.
***
Коди бежит по лестнице так быстро, как только может, слишком упрямый, чтобы позволить мне помочь ему спуститься, хотя мы спешим. Не обращая внимания на его протесты, я беру его под руки и спускаю с последних трех ступенек. Я беру его за руку и крепко сжимаю.
— Мы должны бежать, хорошо?
Он кивает.
— Окей.
Я поворачиваюсь, готовая бежать, и вижу егор. Рюкзак перекинут через плечо, солнцезащитные очки на месте, все его тело излучает усталость.
— Джастин! — чирикает Коди.
Джастин отрывается от телефона, и я стараюсь не замечать, как его лицо светиться, когда он видит нас с Коди.
— Привет, кроха, — говорит он. Выражение его лица смягчается, когда он смотрит на меня. — Привет, Скарлет.
Мне приходится стиснуть зубы, чтобы удержаться от идиотской улыбки.
Как бы мне ни хотелось стоять и пялиться на него все утро, если я не потороплюсь, мы опоздаем на следующий автобус. Это позор, потому что усталый или нет, он все еще самый привлекательный парень, которого я когда-либо видела, и провести немного времени с ним этим утром было бы неплохо.
Он отступает в сторону, когда мы проходим мимо.
— Опаздываешь?
— Как всегда! — говорю я, махая рукой и таща Коди за собой.
***
— Ты закончила на сегодня? — спрашивает Пит. Он стоит у плиты, счищая остатки чего-то с гриля.
Я развязываю фартук и комкаю его.
— Да. Сделано еще на неделю.
— Взяла то, что я оставил для тебя в холодильнике?
Поднимая коробку с остатками еды, я улыбаюсь.
— Конечно. Как бы я жила без мясного рулета и яблочного пирога Лайлы?
Он хихикает, его выпирающий живот касается плиты.
— Эй, Пит!
— Хм?
— Я тут подумала: раз уж Лорен будет сокращать смены, когда родится ребенок, как думаешь, я могла бы взять смену по понедельникам или обеденную смену раз в неделю?
Пит выключает газ и поворачивается ко мне.
— Ты уходишь из клуба?
Я качаю головой.
— Просто нужно немного денег.
Он вздыхает, и я вижу «нет» прежде, чем оно слетает с его губ.
— Ты знаешь, я бы так и сделал, если бы мог. Но мне пришлось отпустить одного из наших ночных сотрудников на прошлой неделе, и я…
— Все в порядке, — мне удается улыбнуться, отмахиваясь от него. — Не беспокойся об этом.
Он подходит ближе, пахнет жареной едой и потом, и успокаивающе кладет руку мне на плечо.
— Если что-нибудь случится, ты будешь первой, кому я позвоню, хорошо?
Его уверенность приносит некоторое облегчение, но я решаю не настаивать, тем более, что он едва моргнул глазом на моё опоздание. Даже одной дополнительной смены в неделю будет достаточно, чтобы облегчить нагрузку на мой и без того перегруженный банковский счет. До тех пор, я думаю, мне придется танцевать немного усерднее, и немного дольше.
После полудня, наконец, прошел дождь, а Коди в хорошем настроении, когда я забираю его из детского сада. Между пальцами и под ногтями у него краска, и он бережно несет свое произведение искусства до самого дома, отказываясь сворачивать его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Может, повесим на холодильник, когда вернемся домой? — спрашиваю я.
— Ханна отдаст свое папе.
— Вот как?
Он кивает.
— Мы можем послать мою?
— Куда?
Он кидает хмурый взгляд, кажется, он думает, и я жду с нетерпением его ответа. Я была честна с Коди о его отце, так как он был достаточно взрослым, и всегда спрашивал про него. Ну, настолько честна, насколько это возможно с четырехлетним ребенком. Он знает, что его отец делал плохие вещи, и ему следовало уйти. Я не уверена, что он понимает, но в данный момент я просто благодарна, что он больше не спрашивал меня об этом.
В конце концов, он просто пожимает плечами.
— Можем повесить в моей комнате?
Я натягиваю ему на уши шапочку, чтобы согреть.
— Конечно.
Автобус останавливается в квартале от нашей квартиры, и дверь с шипением открывается. Коди медленно спускается по лестнице, следя за тем, чтобы его рисунок был в безопасности. Я следую за ним, держа за руку. Он отпускает её, когда мы заходим на парковку, держит рисунок двумя руками, и я перекладываю коробку с остатками еды в другую руку, чтобы ослабить напряжение.
Мое внимание привлекает звон металла, голова качается из стороны в сторону так быстро, что я почти теряю равновесие. В угол стоянки, где она стоит уже четыре месяца. Моя машина. Она на том же месте, что и когда я уходила, все еще покрыта пылью и грязью, но капот поднят, ржавое пятно в центре на виду. Я замедляюсь, призывая Коди тоже остановиться. Мое сердце замирает при мысли о том, что нужно заменить батарею, или фары, или что-то еще, что люди крадут из автомобилей. Начинаю размышлять, что можно продать.
— Коди, — тихо говорю я. Он смотрит на меня, и я кивком головы указываю ему в свою сторону. Мои мягкие, но совершенно уродливые туфли тихо ступают по асфальту, и я немного замедляю шаг, когда из-под капота раздается еще один звон. Мы с Коди обошли кабину со стороны водителя и увидели Джастина с торцовым ключом в руке и морщинкой между бровями.
— Эм… привет?
Он вскидывает голову, и виноватое выражение мелькает на его лице.
— Привет, — он прячет голову под капот и выпрямляется, держа гаечный ключ в руке. — Я надеялся закончить до твоего возвращения.
— Закончить что?
Почерневшими пальцами он указывает на покрытые жиром детали, лежащие на боку моторного отсека.
— Как тебе удалось открыть капот?
Он пожимает плечами, глядя на грузовик.
— Хитрости ремесла.
Серая футболка натягивается на плечи, когда он снова наклоняется над двигателем, грязная тряпка свисает из заднего кармана.
— Ты её чинишь, Джастин? — спрашивает Коди, пытаясь заглянуть.
Джастин затягивает крышку радиатора, и у меня пересыхает во рту при виде его голых рук, худых и татуированных, наконец-то открытых мне.
— Пытаюсь. Ты это сегодня нарисовал? — спрашивает он, указывая на рисунок в руках Коди.
Коди гордо кивает, протягивая его.
— Это я, это мама, а это мой дедушка, но он умер, значит это динозавр.
Джастин слегка улыбается и вежливо кивает.
— Эй, Коди, хочешь посидеть в машине?
Его глаза расширяются.
— Можно мне сесть впереди?
— Только ничего не трогай.
Он визжит, хлопает в ладоши, и я сажаю его за руль. Там не так много мест, которые он может сломать, но на всякий случай я передаю ему свой телефон, чтобы он поиграл в игры.
Дверь стонет, когда я закрываю ее, и мне кажется, что я вижу, как отваливается кусок краски.
Мы с Джастином на мгновение замолкаем, он работает, я наблюдаю.
— Знаешь, не следует этого делать, Джастин.
Он отрывает взгляд от двигателя.
— Разве мы уже не говорили об этом?
Я прислоняюсь бедром к боковой панели.
— Лазанья. Точно, — шепчу я. Ключ щелкает и крутится, костяшки пальцев Джастина побелели, он сжимает металл. — Ты получил письмо насчет арендной платы?
