Я сажусь рядом с ним, давая ему возможность немного понаблюдать. Скрестив длинные ноги, я наклоняюсь ближе, кладу руку ему на бедро. Его рука лежит на спинке сиденья, ладонь прижата к моей пояснице. Это считается безопасной зоной, но от его близости все еще чувствую себя некомфортно.
Мы немного поболтали, и я придвинулась ближе, изо всех сил стараясь казаться заинтересованной.
— Сколько тебе лет? — спрашивает он, многозначительно глядя на мою грудь. Он проводит рукой по моей руке, и мне кажется, что моя плоть умирает от его прикосновения.
Ответ на этот вопрос меняется от клиента к клиенту. Что-то в этом парне заставляет меня сказать: — Девятнадцать.
Медленная улыбка расползается по его лицу, и его рука скользит вверх по моей спине, пока не оказывается на затылке. Надеюсь, он не почувствует, как я дрожу от его прикосновения.
— Хочешь потанцевать для меня, детка?
Я киваю, застенчиво улыбаясь. Он убирает руку с моей шеи, и я тут же встаю вне его досягаемости. Я беру телефон с док-станции и начинаю прокручивать песни.
— Есть предпочтения?
Он качает головой, я выбираю что-то медленное. Мое сердце продолжает биться в неровном ритме, и я делаю все возможное, чтобы успокоить его, танцуя для этого мистера. Он скользит рукой по моему бедру, его пальцы тянутся к краю моих стрингов.
Улыбаясь ему через плечо, я покачиваю пальцем, кладя его руку обратно на колени.
— Это моя работа.
Он ухмыляется, приподнимая уголок рта, и я сразу же думаю, как уродливо он выглядит.
— Дразни, — тихо говорит он.
Слова Бекки звенят у меня в ушах. Будь предельно внимательна.
Я продолжаю улыбаться, пока мои бедра медленно двигаются, вращаясь, раскачиваясь, перекатываясь на его коленях в такт. Я не обращаю внимания, когда он кладет руки мне на бедра. Однако, когда он начинает наклоняться, и его руки сжимают плоть на моем бедре, в его пальцы скользят к моей заднице, я начинаю задаваться вопросом, почему я действительно здесь.
— Он сказал, что у тебя красивый рот, — практически стонет он, глядя на мой рот.
Я соблазнительно трепещу накладными ресницами и спускаю бретельку лифчика вниз по руке, пытаясь отвлечь его.
— Ах вот как? Кто тебе это сказал?
Он смотрит вниз, наблюдая, как лямка скользит вниз по моей груди. Когда он снова поднимает голову, его глаза смотрят на мой рот.
— Держу пари, это доставляет тебе массу неприятностей, — его рука лежит на моей голове, а большой палец так сильно прижат к нижней губе, что я чувствую, как губная помада размазывается по коже.
Я отшатываюсь, отталкивая его руку.
— Давай, милая, — шепчет он, снова наклоняясь вперед, когда его рука обхватывает мои бедра, удерживая меня на коленях. На этот раз я не могу скрыть потрясения, которое чувствую, когда он прижимает меня к эрекции, натянутой на его брюки. — Не играй в игры.
— Игры? — эхом откликаюсь я, кладя руки на его предплечья, когда он снова тянется ко мне.
На этот раз он смеется, качая головой.
— Думаешь, я плачу только за то, чтобы посмотреть на твои сиськи? А? — он крепче сжимает мое бедро, пытаясь снова потянуть меня вперед. — Думаешь, что ты исключение?
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Он смеется и откидывается назад, чтобы расстегнуть ширинку на брюках.
— Что такое…
В то же самое время, когда он лезет в штаны, чтобы вытащить себя, он скользит рукой в мои волосы и грубо хватает меня за голову.
— Давай. Найди хорошее применение своему хорошенькому ротику?
Не заботясь о том, что он вырвет половину моих волос, я отталкиваю его руку и, даже не думая, сильно бью его по лицу.
— Убери от меня руки!
Он сидит с ошеломленным видом, закрыв лицо руками. Я хватаю свой топ и выхожу, давая всему танцполу бесплатное вип-шоу, пока мчусь через клуб, пытаясь снова его надеть. Мое сердце бьется так сильно, что кажется, будто меня вот-вот вырвет. Адреналин скачет по венам, и к тому времени, как я добираюсь до Маркуса и Бекки, мои руки трясутся. Я толкаю дверь, и она ударяется о стену позади меня.
— Ты сказал этому мудаку, что я буду сосать его член? — кричу я, переводя взгляд с Бекки на Маркуса. Они оба молчат. Должно быть, я выгляжу сумасшедшей с растрепанными волосами и красной помадой на подбородке. — Сколько я стоила, Маркус, а? Сотню? Сто пятьдесят? Какова нынче ставка на минет в «Blush»?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Маркус на мгновение замолкает, наблюдая за мной с другого конца офиса.
— Триста.
У меня отвисает челюсть. Триста долларов.
— Садись, Скарлет, — приказывает он.
— Пожалуй, я постою.
Маркус слегка приподнимает голову и смотрит мне прямо в глаза.
— Сядь.
Бекка мягко кладет руку мне на плечо и ведет в кресло напротив него. Он на мгновение прижимает пальцы к вискам, делает глубокий вдох и снова поднимает глаза.
— Как давно ты здесь? Шесть месяцев? Семь?
— Почти восемь, — огрызаюсь я. Я все еще горю, но чем дольше я сижу здесь, ожидая, что Маркус скажет свою речь, тем больше мой гнев начинает превращаться во что-то темное.
Маркус скрещивает руки на животе и откидывается на спинку кожаного сиденья.
— Каковы твои карьерные цели? Где ты видишь себя через два года?
Карьерные цели? Не работать здесь, это уж точно.
— Я не думала так далеко вперед.
— Ты не видишь, что зарабатываешь больше? Больше, чем в закусочной.
Я смотрю на Бекку, чувствуя себя сбитой с толку, как будто они собираются устроить мне засаду.
— Ну и…
Маркус кивает.
— А что, если я скажу тебе, что сейчас ты можешь заработать вдвое, даже втрое больше? Что бы ты сказала?
Я провожу пальцами по волосам, внезапно занервничав.
— Я бы спросила, в чем подвох.
Маркус одаривает меня одной из своих редких очаровательных улыбок.
— Умная девочка.
— Ты хоть представляешь, Скарлет, сколько запросов мы получаем? — спрашивает Бекка, слегка подавшись вперед со своего места.
Я медленно пожимаю плечами.
— Ты популярна, — отвечает она. — Наверное, самая популярная девушка. Но ты и сама знаешь.
Бекка смотрит на Маркуса, который наклоняется вперед в своем кресле, сцепив руки и положив их на стол.
— «Blush» гордится тем, что может воплотить в жизнь очень специфические фантазии, Скарлет. У нас есть самые привлекательные, талантливые девушки, самая богатая среда, и способность дать мужчинам именно то, что они хотят. Однако есть люди, очень богатые, с очень хорошими связями, у которых есть определенные… склонности, скажем так, выходящие за рамки приватного танца.
Как будто все замедляется.
— Какие склонности? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.
Маркус снова улыбается.
— Такие, за которые готовы платить хорошие деньги.
Мой разум спешит зафиксировать связную мысль. Мой рот открывается и закрывается, когда я смотрю на них в шоке.
— Скарлет, у тебя невинный вид котенка, которого все хотят. Ты выглядишь молодо, и никто не узнает, что ты вытащила ребенка из своего тела. Ты — милая маленькая сладость, от которой они все хотят кусочек, и я думаю, что ты могла бы заработать серьезные деньги на этих парнях.
Вдруг вся эта история с парнем в VIP зоне обретает смысл — на ум приходит воспоминание о Бекке на коленях, а потом все щелкает. Конечно, Маркус знает, что она трахается с парнями из-за денег.
— Ты что, издеваешься?
— Это будет безопасно. В плане здоровья. Бекка проверяет мужчин.
Я фыркаю.
— Ты хочешь сказать, что она проверит их кошельки? Тот, кто больше заплатит, трахнет меня?
— Не надо сердиться, — тихо говорит Бекка, настороженно глядя на Маркуса. — Просто у нас возникла идея. Мы не давим на тебя.
— Тебе не надоело зарабатывать тридцать долларов за танец? — спорит Маркус. — Ты хоть представляешь, какие деньги можешь сюда притащить?
— Спать с мужчинами за деньги? — я плюю. — Быть проституткой?
— Ты не хочешь хороших вещей для своего сына? — тихо говорит Бекка, и я открываю рот, мои глаза сужаются, кровь практически кипит. — Велосипед на день рождения? — она продолжает, игнорируя мой ненавистный взгляд. — Хорошая школя? Хорошая одежда?
