Да, Вентурия наслаждался жизнью. Он подстерегал мистера Харриса и, когда тот проходил мимо, насвистывал «Розарий». Он просматривал объявления в журналах и от имени мистера Харриса просил высылать наложенным платежом средства от чесотки и куренья, туалетные принадлежности, кухонную утварь, а потом злорадно прислушивался, сидя в кресле, к взрывам бессильной ярости мистера Харриса.
Однажды утром мистер Харрис не вышел из своего дома в обычный час. Вентурия, лишенный удовольствия просвистеть ему «Розарий», решил, что враг нарочно подстроил этот номер. Но когда позднее он услышал, что мистер Харрис заболел, его охватило ликование. Целый день, сидя в своей лавке, он радостно улыбался, иногда, к удивлению покупателей, начинал громко хохотать. Вечером, в кафе, он был необычайно оживлен и весел и заставлял своих приятелей покатываться со смеху.
Потом, когда он вернулся домой и, ухмыляясь, ворочался в постели, его внезапно осенила страшная мысль. А вдруг его враг умрет! Вдруг ненавистный сосед станет для него недосягаемым! Он вспоминал обо всех упущенных случаях подстроить настоящую подлость мистеру Харрису, и от его радости не осталось и следа. Прихлопнуть нескольких желтых цыплят или выкинуть мусор на участок Харриса — что это по сравнению с тем, что он мог бы сделать! Пустяки, сущие пустяки! Это детские штучки, десятилетний мальчишка мог бы додуматься до этого. Но он, Вентурия, мужчина, он мог бы придумать что-нибудь такое, что свалило бы его врага в постель и заставило умирать медленной смертью. А сейчас уже поздно. Его враг недосягаем, уже ничем нельзя повредить ему. Вентурия проклинал себя, ломая голову, что бы такое изобрести.
Как же это он позволил ускользнуть своему врагу! Если мистер Харрис умрет, он, Вентурия, окажется в жалком положении: ему придется тоже умереть, чтобы последовать за ним в чистилище и там закончить дело, которым он так преступно пренебрегал, пока был жив. Что бы такое сделать, прежде чем его враг отправится на тот свет и этим навсегда расстроит его планы? Он вертелся в постели и стонал, жалея о потерянных возможностях. Сколько всяких идей приходило ему в голову сейчас, когда было уже слишком поздно. Правда, он еще может поджечь дом мистера Харриса, но это грозит тюрьмой. В ярости он стал бранить и полицию. И случайная болезнь врага и власти — все обернулось против него...
Внезапно он очнулся от беспокойного сна. Предрассветная серость проглядывала в окне. Мимо дома с грохотом проехал фургон, с реки донесся хриплый гудок парохода. Вентурия вскочил с кровати, едва удержавшись от радостного крика. Вот оно, наконец! Сон подсказал ему, что надо делать. Как просто и удачно! Он заставит своего врага с нетерпением ждать смерти. Какой грандиозный замысел! Только одно омрачало его радость. «Так почему же, почему я не подумал об этом раньше, — стонал он. — Я мог бы довести его до безумия, мог превратить его в идиота, хнычущего и плачущего, бьющегося головой об стену!»
Он едва не выскочил из дома, чтобы немедленно приступить к выполнению своего плана, но постепенно к нему вернулось спокойствие. Он забрался обратно в постель и, сгорая от нетерпения, злорадно обдумывал свой план, пока не настало утро. Второпях позавтракав, он запер свою лавку и как одержимый побежал на Роял-стрит. Добежав до ломбарда, он на минутку остановился, лотом устремился в дверь. Через несколько минут он вышел, держа под мышкой какой-то длинный громоздкий предмет, завернутый в газету. Он свернул по Роял-стрит в противоположном направлении от своей лавки, и весь этот день она оставалась закрытой, и всю неделю он не появлялся в своих любимых кабачках.
...Мистер Харрис лежал дома, страдая от жестоких приступов пневмонии. Приходя в сознание, он думал о том, что замышляет сейчас против него Вентурия. Он знал, что тот не позволит ему умереть спокойно. Он ждал чего-нибудь такого, что мог изобрести незрелый ум его врага — сильного шума или другой подобной выходки. Но шли дни, и ничего не случалось. Это стало даже раздражать мистера Харриса. Он оказался в положении человека, ждущего взрыва, который почему-то задерживается. Он ждет его каждую секунду, вздрагивает и, наконец, хочет, чтобы взрыв раздался скорее.
«Пусть уж он кончает со своей затеей, — думал больной. — Впрочем, долго ждать не придется, — тут же успокаивал он себя. — Я уже почти конченый человек, и этот скот, слава богу, не сможет до меня добраться. И слава богу, мне не придется уже больше бывать на концертах. В общем смерть не такая уж плохая штука», — думал мистер Харрис, как и многие люди до него.
Так куда же пропал Вентурия? Приятели, привыкшие видеться с ним каждый день, с недоумением задавали друг другу этот вопрос. Но никто не встречал Вентурия. Он не появлялся в своей лавке, а когда, наконец, пришел туда, то сел и уперся глазами в стену, напряженно вытянул перед собой руки и шевелил в воздухе заскорузлыми грязными пальцами, как бы объясняясь с кем-то неуклюжими, но сложными знаками. Прохожие смотрели с удивлением, а маленькие мерзкие мальчишки с удовольствием на его сосредоточенное, наморщенное лицо и скрюченные руки.
Вечером Вентурия закрыл лавку и, захватив свой громоздкий сверток, ушел. Домой он вернулся к полуночи и лег спать, радостно ухмыляясь и мечтая о мести.
Наконец настало утро. Теперь, когда приблизился назначенный час, возбуждение Хуана Вентурия улеглось. Он был спокоен. Поднявшись с постели, он неторопливо позавтракал, побрился, надел белую сорочку и праздничный костюм, начистил до блеска ботинки, намазал волосы душистой помадой. Потом взял свой сверток, вышел во двор, подошел к дому соседа и остановился прямо под окном, за которым, как он знал, лежит больной.
Вентурия поднял глаза и устремил их на стену дома. Ему казалось, что его взор проникает в комнату врага. Медленно развернув грязную, измятую газету, он извлек орудие мести.
Мистера Харриса, однако, уже не было в комнате. Там была его жена, были его дочери, сидевшие возле постели, лежа на которой мистер Харрис еще вчера размышлял, какую штучку может выкинуть Вентурия. Но теперь мистер Харрис ушел туда, где ни один Вентурия на свете не мог потревожить его, где прирезанные цыплята и даже дохлые кошки не имеют никакого значения.
Внезапно под окном раздался душераздирающий, истошный вой саксофона, на котором упражнялся явный дилетант. Мелодии, казалось, нет, казалось, звучат две мелодии сразу, саксофон кричал, мяукал и рыдал в утреннем воздухе, спугнув с карниза стайку воробьев.
Только Вентурия и мистер Харрис могли бы узнать, что играют «Розарий».
Рисунки С. Прусова Перевел с английского Г. Бабенышев
И шепот звезд, и блеск алмазный
Прилетел вертолет. Для якутских добытчиков алмазов он и автобус и грузовик.
На снимке — помощник топографа Люба Шишмарева.
Земля цепенеет в тисках жестоких морозов. Не подвижна заснеженная тайга, низкое солнце в радужных кругах; потрескивает, замерзая у самых губ, дыхание — так «шепчут звезды». На термометре — шестьдесят.
Таким был и тот январский день 1960 года, когда из земли, звенящей под ударами кирки, глянул в мир синий удивленный глаз. Кимберлит, синяя глина новой алмазоносной трубки, был открыт для людей. И имя этой трубки, а потом поселка скоро узнал весь мир — Слава! По-якутски — Айхал.
Сегодня, как и тогда, идут в тайгу геологи. Зимой пробивают в мерзлом грунте, разогревая его кострами, шурфы, а летом баюкают в лотках и просто в алюминиевых суповых мисках замешанные на воде отложения речек и ручьев — ищут пиропы, ярко-красные иголочки, верный признак близости кимберлнтовых трубок. Нет-нет да и блеснет в синеватом шлихе и сам драгоценный камень — значит, на верном пути... Вверх по руслам речек, по топким гиблым местам — к цели, к новой трубке — жерлу древнего вулканического взрыва.
Сейчас Айхал — поселок геологов, горняков — добытчиков алмаза, строителей. Растут корпуса новой мощной обогатительной фабрики, все больше становится новых домов среди заботливо сохраняемых вековых тридцатиметровых лиственниц.
...В песнях олонхосутов — народных сказителей — живут предания о мифической прародине якутов, земле, где всегда тепло, где солнце никогда не прячется от людей и священное дерево жизни — Аал-Луук-Мас поддерживает своей вечнозеленой кроной всегда ясный свод небес...
В Советском павильоне на Всемирной выставке в Монреале демонстрируется макет будущего Айхала, города-дворца из стекла и бетона.
Между жилыми и общественными зданиями этого города — крытые улицы-галереи. Под искусственным солнцем — зелень оранжерей, бассейны, спорт-площадки. По городу можно ходить в летней одежде все восемь месяцев лютой якутской зимы...
