в антиколониальную политику. В феврале 1938 г. в деревне Харипура в Гуджарате состоялась 51‑я сессия Конгресса. Приезд Боса в родную страну Ганди, который по национальности был гуджаратцем, называют символичным. Это была встреча двух поколений, двух течений национального движения и двух Индий — городской и аграрной. В Харипуру председателя торжественно привезли в колеснице, запряжённой 51 белым быком. Для Конгресса сессия 1938 г. была праздником: то была его первая ежегодная конференция с момента прихода к власти в провинциях. Именно после выборов 1937 г. в ИНК была создана новая, унитарная структура отношений между его главными региональными подразделениями — фактически готовая основа для управления страной после передачи власти индийцам[126]. Вид Ганди и Боса за беседой на пленарном заседании воодушевил миллионы индийцев. Как писал за 30 лет до этого Ауробиндо Гхош, на пути к справедливости и праведности благочестие святого следует дополнить мечом воина. Тандем Ганди — Бос многим казался именно таким сочетанием.
Ил. 2. Ганди, Бос и Патель на сессии ИНК в Харипуре (1938).
Между тем два лидера отличались разительно. Их разногласия не ограничивались методами антиколониальной борьбы. Если Ганди мечтал о Рамраджье — мифическом царстве благоденствия, которое было бы основано на самоуправляющихся и самодостаточных деревенских общинах, то Бос свободную Индию видел современной, промышленно развитой страной. Ближайшая цель тем не менее была у них общая — избавить Родину от британского владычества. Однако дело осложняли правые сподвижники Ганди в «Высшем командовании» Конгресса, провинциальные правительства ИНК и спонсоры партии из крупного бизнеса.
Председательскую речь 19 февраля Бос начал с того, что напомнил судьбу Римской, Османской и Австро — Венгерской империй, а также империй Маурьев, Гуптов и Моголов[127] в Индии. В связи с этим задал слушателям оптимистичный вопрос: «Может ли кто — нибудь перед лицом этих объективных фактов истории взять на себя смелость утверждать, что Британской империи уготована иная участь?»[128] Приведя слова Ленина о том, что реакция в Британии укреплялась и подпитывалась порабощением других народов, оратор заключил, что борцы за политическую свободу Индии и других стран империи борются и за экономическое освобождение британского народа[129]. Проанализировал сильные и слабые стороны империализма британцев и призвал их превратить империю в «федерацию свободных наций». Пройдясь по федеральной части акта 1935 г., резко выступил против права вице — короля контролировать 80 % федеральных расходов и призвал Конгресс «протянуть руку помощи нашим товарищам по борьбе в княжествах»[130].
Коснувшись проблем меньшинств (этнических, религиозных, социальных), новый председатель напомнил, что, согласно резолюции о фундаментальных правах, принятой Всеиндийским комитетом Конгресса в 1937 г., гражданин пользуется всеми правами и свободами, а это предполагает и защиту прав меньшинств[131]. Проблему мирного сосуществования конфессиональных общин пытался решить по — иному, нежели Неру: выступал не за жёсткое отделение религии от политики, а — по Дасу — за равное уважение ко всем общинам. Также в отличие от других лидеров Конгресса, включая Неру и Пателя, Бос стоял за значительную автономию меньшинств в делах управления и культуры. Рабочий комитет Конгресса он назвал не только «направляющим мозгом национальной армии борцов за свободу», но и «теневым кабинетом независимой Индии»; считал, что и действовать этот орган должен соответственно[132].
Сварадж, подчеркнул Бос, не конечная цель, а средство реконструкции Индии. В отличие от Ганди не считал, что Конгресс после достижения свободы должен сойти со сцены; напротив, в процессе национальной реконструкции отводил партии ключевую роль. Индию после независимости видел социалистическим государством, нацеленным на борьбу с бедностью, неграмотностью и болезнями. Искоренение бедности, по мнению Боса, требовало радикальной реформы землевладения и предоставления дешёвого сельского кредита. В области промышленной политики поддержал идею Планового комитета. Коснувшись старой проблемы единого языка для Индии, он, наступив на горло своей бенгальской идентичности, высказался за радикальное решение: хиндустани, причём на латинице. Будучи всего одним из двух (вместе с Неру) лидеров ИНК, которые всерьёз интересовались мировой политикой, Бос высказался за активность индийских националистов на международной арене и призвал «создавать в каждой стране ядро мужчин и женщин, которые будут чувствовать симпатии к Индии»[133]. Одним из методов на этом пути считал культурную дипломатию, т. е. «мягкую силу».
Речь Боса на сессии Конгресса в Харипуре была триумфом. Благодаря международной известности оратора получила она резонанс и за рубежом. Так, 7 марта 1938 г. он появился на обложке нью — йоркского журнала Time.
После сессии новый председатель Конгресса взялся за воплощение своей повестки дня в жизнь. В мае 1938 г. собрал в Бомбее глав семи провинциальных правительств ИНК и обсудил с ними проблемы развития промышленности, энергетики и координации действий. В октябре организовал в Дели конференцию министров промышленности провинций с конгрессистскими правительствами. Отметил, что ресурсов у Индии не меньше, чем у США; имеется и пример того, как страна может быстро превратиться из аграрной в индустриальную, — Советский Союз[134].
В декабре 1938 г. Бос созвал в Бомбее первое заседание Национального планового комитета, причём возглавить его предложил Неру, чтобы заручиться его поддержкой. Первой задачей новой структуры Бос назвал содействие развитию «тех отраслей промышленности, которые обеспечивают успешное развитие других отраслей, — энергетики, металлургии, производства химикатов, машин и инструментов, а также производства средств сообщения, таких как железные дороги, телеграф, телефон и радио»[135]. Таким образом, именно Бос инициировал институциональное нововведение, которое легло в основу экономического развития Индии на десятилетия — интенсивного развития государственного сектора в промышленности, которое вошло в историю как «курс Неру». Плановый комитет был учреждён под влиянием успехов крупной промышленности в СССР и Германии, а также «нового курса» президента США (1933–1945) Ф. Д. Рузвельта с его вмешательством государства в экономику. В независимой Индии этот орган продолжал функционировать даже после отхода от «курса Неру» и либерализации экономики с 1980‑х гг., а упразднён был лишь в 2014 г.
Функционирование Конгресса удручало Боса: он был убеждён, что партия выродилась в бесхребетную электоральную машину и её членов заботит лишь сохранение своего места на следующий год. Что приносило ему удовлетворение, так это работа с людьми. В течение всего 1938 г. Бос ездил по Индии, где его приветствовали стотысячные, а иногда и миллионные толпы[136]. Впрочем, порой он, как человек на вершине огромной организации, остро чувствовал одиночество. Отдушиной служило общение с давним и самым близким другом Дилипом Кумаром Роем, который стал известным певцом и музыкантом. Ещё в 1928 г. Рой удалился в ашрам Ауробиндо Гхоша в Пондишери, но теперь временно проживал в Калькутте. Бос просил его
