Сарат, которого посадили в тюрьму. Выйдя на свободу, он принял на себя руководство Бенгальским провинциальным комитетом ИНК: «Во время второго этапа гражданского неповиновения и революционных движений 1932–1934 гг. остро не хватало не только смелости взглядов братьев; ни у одного другого лидера не было великодушия и дальновидности, чтобы в эти критические годы прекратить ухудшение индуистско — мусульманских отношений»[118].
В 1935 г. британский парламент принял Акт об управлении Индией, который часто именуют её первой конституцией. Распространено мнение, что этот закон был одной из самых изощрённых попыток колониальной державы укрепить свою власть, создавая видимость обратного. Однако он в самом деле был уступкой национальному движению, так как распространил диархию уже на центральные органы власти, а в провинциях сделал следующий шаг: отныне провинциальные министры отвечали не перед губернаторами, а перед законодательными собраниями. Так до Индии, пусть пока на уровне провинций, наконец дошла система ответственного правительства, которую Британия впервые внедрила в 1848 г. в одной из своих канадских колоний — Новой Шотландии — и позднее распространила на все «белые» колонии. В соответствии с Актом об управлении Индией зимой 1936–1937 гг. в стране прошли выборы в провинциальные легислатуры. ИНК одержал внушительную победу и сформировал правительства в восьми из 11 провинций, в том числе в Бенгалии.
Бос, как и Конгресс в целом, категорически не принял федеральной части конституции 1935 г., поскольку она давала значительную автономию провинциям и непропорционально большое влияние князьям. Федеральная часть конституции исключала возможность сильного центрального правительства. В итоге из — за противодействия Конгресса в действие её так и не ввели.
Выступая против конституции, Бос стоял за свараджистскую тактику борьбы: пусть Конгресс участвует в выборах согласно новой политической схеме, а затем отвергнет эту схему. Недаром правительство опасалось, что, если Боса выпустить, он постарается парализовать систему управления в духе своего наставника Даса. Однако когда в Бенгалии возникла перспектива коалиционного правительства партии Кришок проджа (Крестьянская народная) и Мусульманской лиги при уходе ИНК во главе с Саратом в оппозицию, губернатор провинции (1932–1937) сэр Джон Эндерсон распорядился выпустить Боса. Это сделали в марте 1937 г. в больнице Медицинского колледжа в Калькутте, где его лечили. Вскоре Боса чествовали на собрании делегатов ассоциаций, затем он встретился с Ганди в Аллахабаде, по пути на горный курорт, куда ему пришлось поехать после очередной тюрьмы.
В сентябрьском номере журнала Modern Review вышла статья Боса «Европа: сегодня и завтра» — анализ меняющейся конфигурации сил в континентальной Европе. «Если придёт война, — писал автор, — она станет результатом вызова немцев статус — кво в Центральной и Восточной Европе»[119]. Вместе с тем проницательно считал, что приход войны зависит главным образом от Британии: Германия едва ли повторит «ошибки 1914 г.», если будет знать, что Британия определённо выступает против воинственного курса, — но заключил, что Германия может вновь попасть в ловушку, «полагая, будто Британия в войну не вступит»[120]. Вскоре Бос откликнулся на нападение Японии на Китай после инцидента на мосту Лугоу в июле 1937 г. В октябрьском номере того же журнала опубликовал статью «Роль Японии на Дальнем Востоке». Высоко оценил успехи этой страны, но задался вопросом: «Нельзя ли было достичь всего этого без империализма, не унижая другого гордого, культурного и древнего народа? Нет, при всём нашем восхищении Японией… всем сердцем мы — с Китаем в его час испытаний»[121].
В октябре 1937 г. Ганди, приехав в Калькутту, вопреки обыкновению остановился у Босов. Это стало началом кратковременного сближения Субхаса с Махатмой. Похоже, в Калькутте Ганди и решил, что преемником Неру на посту председателя ИНК на следующий год надо сделать Боса. Формально председатели Конгресса выбирались делегатами Всеиндийского комитета партии. Фактически же с 1920‑х годов их назначал лично Ганди. Судя о Босе по Неру, он, верно, решил, что пост председателя послужит средством приручить склонного к мятежу лидера. С Неру этот механизм сработал прекрасно. Тот побывал председателем в 1936 и 1937 гг., как раз когда левые были особенно беспокойны, поэтому не мог и не хотел защищать их интересы. Те, со своей стороны, не могли в полной мере критиковать ИНК — ведь возглавлял партию их человек: «Кроме того, Бос был теперь очень крупной публичной фигурой: его влияние на молодёжь равнялось влиянию Неру, если не превосходило его, а его репутация лидера левых националистов была нерушимой. Ганди тщательно следил за политическим ростом Боса и заметил усиление его влияния среди крестьянства»[122]. Бос, со своей стороны, тоже делал шаги навстречу Ганди и оказывал ему знаки почтения.
Чтобы поправить здоровье перед избранием на ответственную должность, Бос в ноябре 1937 г. улетел в Европу и провёл Рождество в Бадгаштайне с Эмили. Там написал свою автобиографию «Индийский паломник», которая осталась неоконченной[123]. 26 декабря пара поженилась — секретно, так как не хотела, чтобы что — то отвлекало Боса от общественно — политической деятельности. Брак был заключён в такой тайне, что о нём не узнала даже вездесущая Индийская политическая разведка.
Из Австрии Бос в январе 1938 г. наконец вновь посетил Британию. Правительство не стало препятствовать человеку, который вскоре должен был сделаться председателем ИНК. На встрече с соотечественниками он подчеркнул, что вопреки пропаганде Раджа, превозносившей конституцию 1935 г., индийский вопрос остаётся нерешённым. В ходе интервью с Босом известный левый интеллектуал полубенгалец — полушвед Раджани Пальме Датт (1896–1974)[124] просил его разъяснить похвалу фашизму и критику коммунизма в книге «Индийская борьба». Бос выразил убеждение, что Индия, завоевав свободу, должна «двигаться в сторону социализма», а своё выражение «синтез коммунизма и фашизма» признал неудачным. Оправдывался тем, что на момент написания книги (1934) фашизм ещё не стал на путь империализма, а многие индийские коммунисты ещё занимали антинациональные позиции и проявляли враждебность к ИНК[125]. В этом потеплении взглядов Боса на коммунизм отразилась резкая смена курса Коминтерна, причём уже вторая: если после II конгресса (1920) эта организация стояла за тактический союз компартий стран Азии и Африки с национальной буржуазией этих стран, то в 1928 г. такой курс был заклеймён как соглашательство (что отправило коммунистов в изоляцию), и лишь после VII конгресса 1935 г. Коминтерн вернулся к политике единого фронта. Правда, в преддверии мировой войны направлен он был не столько против колониализма, сколько против германского нацизма и японского милитаризма.
В январе 1938 г. ИНК избрал Боса председателем. За всю историю Конгресса он был лишь вторым председателем — бенгальцем (первым был Дас). Повидавшись с женой в аэропорту Вены, вернулся через Рим в Индию и вновь с головой ушёл
