приезд в Германию столкнулся с расизмом лично: в Мюнхене школьники на улице обозвали его черномазым. На этот раз Босу удалось встретиться с главным нацистским идеологом Альфредом Розенбергом (1893–1946), но беседа его удручила. Розенберг был убеждён, что с «нордической и немецкой точки зрения» британское владычество в Индии следует поддерживать[100]. Бос написал в индийскую газету возмущённую статью о расистских воззрениях Розенберга и представил МИДу Германии меморандум с жалобами на состояние индо — германских отношений.
Бос недаром посетил Турцию: очень уважал основателя Турецкой Республики и её первого президента (1923–1938) Мустафу Кемаля Ататюрка. Вот был лидер, который сумел защитить свою страну от интервентов и весьма содействовать её модернизации. Под влиянием кемалистских реформ Бос даже решил добиваться перевода индийских языков на латинский алфавит. Получил удовольствие и от поездки в Югославию, хотя британский посол в этой стране помешал местной прессе напечатать интервью с ним[101].
В июне 1934 г. Бос вернулся в Вену и сел писать книгу «Индийская борьба, 1920–1934 гг.». Во введении дал краткий очерк истории Индии и подчеркнул: лишь при британском правлении она почувствовала, что её завоевали, — до того отличались британцы от индийцев и до того потребительски к ним относились. Автор подробно проследил ход борьбы ИНК и других политических партий за самоуправление страны, подъём Ганди к власти в Конгрессе и его деятельность. Особое место отвёл взглядам и действиям тех сил, которые не следовали за Ганди, а воспринимали его учение критически. Подверг его критике и сам Бос, называя Диктатором[102]. В частности, сетовал, что со смертью Даса, Налы Ладжпата Рая и Мотилала Неру «весь разум Конгресса отдан в заклад одному человеку, и те, кто осмеливается мыслить свободно и говорить открыто, воспринимаются Махатмой и его учениками как еретики и подвергаются соответствующему обращению»[103].
Автор книги описал деятельность свараджистов во главе Калькуттской корпорации, удовлетворённо отметив, что «народ впервые стал смотреть на муниципалитет как на свой собственный институт»[104]. Описал и поведение свараджистов в законодательных советах ряда провинций, не без гордости привёл мнение калькуттской газеты Capital, согласно которому дисциплина партии Свараджья была немецкой[105]. Бос сравнил Даса и Ганди не в пользу второго, отметив, что первый отличался честностью и способностью договариваться, тогда как второй — «всецело идеалист и мечтатель… Временами он фанатично упрям, в других случаях — детски податлив»[106]. Признавая, что Махатма дал стране новый метод антиколониальной борьбы (сатьяграху), автор настаивал, что он вместе с тем «играл на многих слабых чертах характера своих соотечественников», прежде всего на «слепой вере в судьбу и сверхъестественное, безразличии к современному научному развитию… мирной удовлетворённости» существующим положением вещей[107]. Рассказал Бос о комиссии Саймона, подъёме массового движения конца 1920‑х годов и конференциях «круглого стола» в Лондоне. Обратил внимание, что Ганди инициировал новую сатьяграху лишь в 1930 г., когда накал социального недовольства в стране уже начал спадать. Корнем неудачи Ганди на второй конференции «круглого стола» 1932 г. автор назвал его попытку играть сразу две роли — политического лидера и мирового проповедника[108]. Правда, возможно, никогда не задумывался над тем, что успех Махатмы в Индии был отчасти обусловлен именно соединением политики и религии, а его, Боса, собственная популярность в Бенгалии тоже отчасти объясняется религиозной аурой благодаря самопожертвованию и годам тюремного заключения[109].
Также в «Индийской борьбе» изложены британские предложения реформировать управление Индией по итогам конференций «круглого стола» и острая критика этих предложений за сохранение старой системы в завуалированном виде. Бос был убеждён, что британцам не удастся и дальше душить индийский национализм и сводить проблемы страны к тематике межобщинных отношений, так как среди мусульман, неприкасаемых и индийских христиан уже много сторонников ИНК. О своей роли в политике автор упомянул весьма скромно.
В конце книги Бос допустил высказывание, которое ему потом долго припоминали. Отметив, что многие в Европе интересуются тем, какое будущее в Индии у коммунизма, автор покритиковал своего коллегу Джавахарлала Неру. В 1933 г. тот заявил прессе, что мир стоит перед выбором «коммунизм или фашизм», среднего пути между ними нет и он выбирает коммунизм. Бос, механически применив диалектику Гегеля, настаивал: «Выраженное здесь мнение совершенно неверно… следующая стадия мировой истории произведёт синтез коммунизма и фашизма. И будет ли удивительным, если осуществлён этот синтез будет в Индии?»[110]. Основу для такого синтеза автор книги усмотрел в том, что обе идеологии стояли за верховенство государства над индивидом, власть одной партии, плановую индустриализацию. Бос даже поставил знак равенства между таким синтезом и своим общественным идеалом самьявад. Спустя годы эти несколько добрых слов о фашизме сильно подставят Боса под огонь критики. Привлекал его в этой идеологии чисто организационный момент — акцент на дисциплине и целеустремлённости членов движения, которых, по его мнению, так недоставало объединениям индийских националистов. Переоценивать симпатии Боса к фашизму не стоит.
В поисках машинистки для диктовки Бос в июне 1934 г. познакомился с австрийкой Эмили Шенкль (1910–1996), которая позднее станет его женой. Она принадлежала к католической семье из низшей части среднего слоя, знала английский, умела стенографировать и печатать.
В ноябре 1934 г., едва закончив рукопись книги, Бос получил телеграмму о тяжёлой болезни отца и отбыл в Индию, на этот раз самолётом. В живых отца уже не застал, а когда самолёт приземлился, его сразу окружила полиция, и Боса поместили под домашний арест, как и Сарата. Всё же семь братьев беспрепятственно провели шраддху — индуистский обряд поминовения усопшего отца. А в январе 1935 г. Бос вновь отплыл в Европу, чтобы лечь на операцию на жёлчном пузыре. В Риме имел беседы с бывшим шахом Афганистана (1919–1929) Амануллой и советским наркоминделом (1930–1936) М. М. Литвиновым.
Тогда же, в январе 1935 г., в Лондоне вышла «Индийская борьба». В Британии книгу раскупали, но ввозить её в Индию колониальные власти запретили. Министр по делам Индии (1931–1935) сэр Сэмюэл Хор заявил в парламенте, что книга поощряет методы терроризма и прямых действий. Это было передёргивание, так как автор, напротив, предложил способы свернуть революционеров с террористического пути на мирный. Бос писал: «Возможно ли в нынешних обстоятельствах прийти к пониманию с революционерами? Да, возможно, при условии что подход — верный, а намерения в самом деле искренние… Во — первых, правительство должно действительно быть в состоянии либеральной политикой показать, что индийцы могут обрести политические права, не прибегая к насилию… Во — вторых, правительство должно озаботиться, чтобы те, кто должен отказаться от революционных методов, получили другие возможности служить своей стране
