Алексей привел Еву в ее комнату и усадил на банкетку, стоящую возле кровати.
— Ева, ты должна научиться контролировать себя, — как можно спокойнее сказал он, в то время как в его душе кипело негодование. Он был очень недоволен ее поведением.
— Почему Феликс так сильно ненавидел мою мать? — все никак не могла успокоиться Ева. — Я уверена, ты наводил справки. Что тебе удалось узнать?
Алексей отвел взгляд. Какое-то время он молчал, пытаясь собраться с мыслями, чтобы решить, что рассказать ей, а о чем лучше утаить. Ева с немым вопросом в глазах внимательно смотрела на него.
— У твоей матери и Феликса, — начал говорить Алексей, обдумывая каждое свое слово, — были очень сложные отношения. У меня нет достоверной информации. Все, что я знаю, это всего лишь сплетни светской хроники. Что действительно произошло между ними, знает только Феликс. Но ты ни о чем не будешь его спрашивать, — сразу же предупредил он.
— Почему?
— Ты же слышала Марка. Феликс всегда приходит в ярость, когда вспоминают о Рите.
— А мне все равно, — Ева была решительно настроена. — Раз уж я здесь, то я хочу знать, почему моя бабушка боялась его, и за что он ненавидел мою мать.
— Ева, — начинал терять терпение Алексей. — У тебя пока еще очень мало прав.
— Так вот, что тебя беспокоит, — с ехидством заметила Ева. — Ты боишься, что Феликс передумает, и тогда нарушатся все твои планы?
Ее слова остудили его гнев. Она попала в точку. Весь его план мог развалиться, если сейчас он не сдержится и снова покажет свой суровый характер. Алексей взял себя в руки и хладнокровно сказал:
— Мы на чужой территории. Мы плохо знаем здешние нравы. Глупо бежать в бой без надежного тыла, да еще и без оружия.
Алексей был прав. Глупо было ссориться с Феликсом, находясь в статусе беженки, пусть и с сильным защитником. Следовало прислушаться к голосу разума. Ева вспомнила бабушку, которая всегда учила ее быть осторожной с людьми, в руках которых была власть, авторитет и влияние. А Феликс был именно таким человеком: властным, авторитетным и влиятельным, и, судя по всему, он был еще и беспощадным.
— Ты все-таки расскажи мне все, что тебе удалось узнать, — попросила она, когда успокоилась.
— Хорошо, — согласился Алексей. — Только давай чуть позже, после обеда.
Ева невольно улыбнулась. Она все никак не могла привыкнуть к тому, что Алексей мог быть разным. Чаще всего он был хозяином, но бывали и такие моменты, когда он был просто мужчиной, который предпочитал сначала хорошенько подкрепиться и отдохнуть, а потом уже решать все важные проблемы.
22
Весь день Феликс занимался только тем, чтобы поскорее выпроводить своих непрошенных гостей. Совет не увидел ничего плохого в том, чтобы Феликс признал Еву. Затем Феликс отправился в редакцию одной солидной газеты, спонсором которой он являлся, и велел главному редактору напечатать небольшую статью о том, что после многолетних поисков наконец-то нашлась его племянница.
По возвращении домой, Феликс сразу позвал Алексея в свой кабинет.
— Я уведомил Совет о Еве и о том, что намерен признать ее, — заявил Феликс. — Только вот разрешение на свадьбу Совет пока не готов дать.
— Почему?
— Потому что и вы, и я имеем большой вес в своих кланах. Они хотят убедиться, что Ева хочет выйти за вас замуж по собственному желанию. Совет поставил условие: если Ева через месяц не передумает выходить за вас, они дадут разрешение на свадьбу.
Месяц отсрочки не входил в планы Алексея. Эта новость его не обрадовала.
— Получается, через месяц нам снова придется приехать сюда? — уточнил Алексей.
— Да, — подтвердил Феликс, тоже не испытывая радости от еще одной встречи со своей племянницей. — Кстати, за разрешением в Совет Еве придется пойти одной.
Перспектива того, что Еве придется пойти за разрешением одной, не устраивала Алексея. За этот месяц его влияние на нее могло уменьшиться, тем более что в ближайшие дни она больше не будет безродной девчонкой, а станет девушкой из клана Лилии. Алексей мог надеяться только на то, что страх перед Феликсом, перевесит любое желание сбежать от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А вы сможете присутствовать на этом заседании?
— Сомневаюсь, что мне будет кто-то препятствовать.
Уверенность Феликса немного успокоила Алексея, а вечером того же дня он окончательно убедился, что Ева ни при каких обстоятельствах не останется у дяди.
Они ужинали все вместе, и, как и вчера, ужин протекал в напряженном молчании. Первым не выдержал Марк.
— Как прошел день, отец?
— Я бы сказал, что удачно.
— Значит, наша жизнь скоро снова войдет в привычное русло? — намекнул Марк на незваных гостей.
— Между прочим, — недовольно сказала Ева, — очень невежливо намеками говорить о людях, которые все слышат. — Она просто больше не могла терпеть пренебрежение людей, которые так кичились своим высоким происхождением.
Алексей взял Еву за руку в надежде, что она образумится, но Ева продолжила:
— Я хотела бы задать вам один вопрос, дядя Феликс.
Алексей еще крепче сжал ее руку. Она поняла его намек, вспомнив о том, что обещала не ворошить прошлого, по крайней мере, сейчас. Но ей очень хотелось узнать, почему ее мама, о которой бабушка рассказывала только хорошее, на самом деле, если верить тому, что узнал Алексей, была безнравственной и скандальной женщиной.
— И что же ты хочешь у меня узнать? — невозмутимо спросил Феликс.
— Вы любили мою маму?
— Конечно, — все так же невозмутимо сказал Феликс, хотя этот вопрос, как стрела, пронзил его давно затянувшуюся рану в сердце.
— Тогда почему в вашем доме нет ни одного ее портрета?
— Потому что она этого не заслужила, — по-прежнему холодно ответил Феликс, мысленно снова погружаясь в нерадостные воспоминания, связанные с Ритой.
— Что это значит, не заслужила?
Ева явно испытывала терпение дяди. А зря. Феликс всегда приходил в ярость, когда интересовались его бывшей женой. И сейчас он уже с трудом сдерживался, чтобы не давать воли гневу.
— А то и значит, что я не хочу, чтобы в моем доме была хоть одна вещь, которая могла бы напомнить мне о ней.
— А как же Марк? Ведь он и ее сын тоже, — эта фраза прозвучала, как насмешка, из уст Евы.
Ее ехидное замечание для Феликса оказалось последней каплей. Он очень сильно разозлился.
— Марк только мой сын. К счастью, он ни капли не похож на нее. А вот ты, вылитая она.
— Теперь понятно, почему вы смотрите на меня таким ненавистным взглядом. Я похожа на нее, — заключила Ева. — Что же она такого сделала, что вы до сих пор не можете спокойно вспоминать о ней?
— Что она сделала? — Феликс уже совсем не мог с собой совладать. — Я любил ее, а она растоптала мои чувства, запятнала мою репутацию и опорочила мое имя.
— У нее наверняка на это были причины, — попыталась защитить Ева память о маме.
— Причины? Да твоя мать всегда думала только о себе. Она была алчной и эгоистичной женщиной.
— Это неправда, — теперь злилась Ева.
— Это правда, — защитил своего отца Марк. — Прости, отец, я нарушил твой запрет, — сказал он, взглянув на отца. — Я пытался хоть что-нибудь узнать о матери. Он сказал правду, — жестко сказал Марк, переведя взгляд на Еву. — Она вела себя, как… — Марку пришлось подбирать слова, чтобы не оскорбить память о женщине, которая все-таки была его матерью. — Она вела себя, как женщина, забывшая о рамках приличия. И после ее смерти отец очень долго расплачивался за ее грехи.
Ева не знала, что сказать в ответ. Они подтвердили то, что рассказал ей Алексей. Как ни была горька правда, но нужно было ее принять. Она демонстративно вышла из-за стола, оставив недоеденный ужин. Алексей последовал за ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Весь оставшийся вечер Ева плакала в своей комнате. Алексей, как мог, утешал ее.
— Я же просил тебя не вспоминать о прошлом, — без упрека сказал он.
— Я помню. Но то, что ты рассказал мне о маме… Я не могу в это поверить. Я не хочу в это верить. Феликс что-то скрывает.
