конце концов, жаловаться вам не на что. Плату вы получили, жилец он, спору нет, необычный, однако же необременительный. Платит хорошо, а если предпочитает скрываться, то вас это особо не затрагивает. У нас нет причин доискиваться до его секретов, разве что мы узнаем, что эти секреты преступные. Я берусь за это дело и не упущу его из вида. Сообщайте мне, если произойдет что-то новенькое, и можете рассчитывать в случае надобности на мою помощь.
– В этом деле, Ватсон, определенно есть нечто небезынтересное, – заметил Холмс, когда квартирная хозяйка ушла. – Конечно, случай может оказаться вполне тривиальным – всего лишь чудачество, но может таить в себе и куда большие глубины, чем кажется на поверхностный взгляд. Первая возможность, которая пришла мне в голову, вполне очевидна: в комнатах обитает совсем не тот человек, который их первоначально снял.
– Почему вы так думаете?
– Ну, помимо папиросного окурка, разве не наводит на размышления тот факт, что жилец выходил на улицу лишь единожды – сразу вслед за тем, как снял помещение? И вернулся он – или кто-то вместо него – в отсутствие свидетелей. У нас нет доказательств, что вернулся именно тот человек, который уходил. Опять же, человек, снявший комнату, хорошо говорил по-английски. А тот, другой, пишет «спичка» вместо «спички». Не исключаю, что слово взято из словаря, где оно дано в единственном числе. Лаконичный стиль может скрывать плохое знание английского. Да, Ватсон, у нас есть немало оснований подозревать, что произошла подмена жильца.
– Но только с какой целью?
– Ага, в этом весь вопрос. В этом направлении, очевидно, и надо вести расследование. – Холмс взял большую книгу, в которой накапливал день за днем страницы из различных лондонских газет с колонками объявлений. – Бог мой, – произнес он, перелистывая книгу, – что за симфония вскриков, жалоб и дребедени! Что за скопление странных происшествий! Но какая же богатая пожива для исследователя, интересующегося всем необычным! Этот человек одинок и не может получать письма, так как боится, что выплывут наружу его секреты. Как до него доходят известия или послания снаружи? Несомненно, через газетные объявления. Другого пути, похоже, нет, и, к счастью, мы можем сосредоточить внимание на одной газете. Вот вырезки из «Дейли гэзетт» за последние две недели. «Дама в черном боа, посетившая конькобежный клуб Принсов» – это можно пропустить. «Нет, Джимми не может разбить материнское сердце» – вроде бы не то. «Если дама, которая лишилась чувств в брикстонском автобусе…» – мне нет до нее дела. «Не проходит дня, чтобы я не стремился всем сердцем…» – чушь, Ватсон, несусветная чушь! А, вот это интересней. Послушайте: «Терпение. Надежное средство общения непременно найдется. А пока – эта колонка. Дж.». Объявление появилось через два дня после того, как к миссис Уоррен вселился жилец. Похоже на то, что мы ищем, верно? Таинственный незнакомец понимает английский, даже если на нем не пишет. Посмотрим, не попадется ли еще след. Ага, вот – тремя днями позже. «У меня все получается. Терпение и благоразумие. Тучи рассеются. Дж.». Следующая неделя – ничего. И потом что-то более определенное: «Путь освобождается. Если найду возможность, дам сигнал. Помни условленный код: один – А, два – Б и так далее. Скоро услышишь. Дж.». Это было во вчерашней газете, а в сегодняшней нет ничего. Все это вполне могло бы относиться к жильцу миссис Уоррен. Уверен, Ватсон: стоит немного подождать – и дело начнет проясняться.
Так и оказалось; на следующее утро я застал своего друга у камина, он стоял на коврике спиной к огню, и его широкая улыбка говорила о полнейшем удовлетворении.
– Как вам это, Ватсон? – Холмс поднял со стола газету. – «Высокий красный дом с облицовкой белым камнем. Четвертый этаж. Второе окно слева. Когда начнет темнеть. Дж.». Это вполне недвусмысленно. Думаю, после завтрака нам нужно провести небольшую разведку в окрестностях дома миссис Уоррен. А, миссис Уоррен? Какие новости вы принесли нам на сей раз?
Наша клиентка ворвалась в комнату внезапно и столь бурно, что сомневаться не приходилось: события приняли новый и критический оборот.
– Без полиции тут никак, мистер Холмс! Моего терпения больше нет! Пусть пакует свои вещи и убирается! Я уже готова была подняться наверх и так ему и сказать, но подумала, что правильнее будет спросить сначала вашего мнения. Вот только терпение у меня кончилось, и если дошло до того, что на моего старика подняли руку…
– Кто-то поднял руку на мистера Уоррена?
– Во всяком случае плохо с ним обошелся.
– Кто с ним плохо обошелся?
– Ах, это и мы хотели бы знать! Это случилось нынче утром, сэр. Мистер Уоррен служит табельщиком у «Мортона и Уэйлайта» на Тотнем-Корт-роуд. Ему нужно выходить из дома до семи. Этим утром не прошел он и десяти шагов, как из-за спины на него набросились двое, накинули ему на голову пальто и запихнули в кэб, что стоял у обочины. Возили его час, а потом открыли дверцу и вышвырнули на дорогу. От падения у него помутилось в голове, и он не видел, что было дальше с кэбом. Когда муж встал на ноги, оказалось, что он попал в Хэмпстед-Хит, так что он вернулся автобусом и теперь лежит дома на софе, а я прямиком побежала к вам – рассказать, что случилось.
– Очень любопытно. Не заметил ли ваш супруг, как выглядели эти люди, не слышал ли их речь?
– Нет, он по сю пору не в себе. Знает одно: раз – подхватили, два – выкинули, как по волшебству. Их было двое, а может, трое.
– И вы связываете это нападение с вашим жильцом?
– Мы прожили в этом доме пятнадцать лет, и до сих пор ничего подобного с нами не случалось. Нет, кончилось мое терпение. Не все решают деньги. Сегодня же укажу ему на дверь.
– Погодите немного, миссис Уоррен. Не торопитесь. У меня складывается впечатление, что это дело гораздо более серьезное, чем показалось на первый взгляд. Мне ясно теперь, что вашему жильцу угрожает опасность. Ясно также, что его враги караулили у вашей двери и утром, в тумане, приняли вашего мужа за жильца. И отпустили, когда обнаружили, что схватили не того. Можно только гадать, как бы они поступили, если б не ошибка.
– Ладно, мистер Холмс, но что я должна делать?
– Мне бы очень хотелось, миссис Уоррен, посмотреть на вашего жильца.
– Не представляю, как можно это устроить, разве что вы вломитесь в дверь. Я всегда слышу, как он ее отпирает, когда оставляю ему поднос и начинаю спускаться по лестнице.
– Ему надо
