– Не ты же его столкнула, – испугалась Маша.
– Другие постарались, – загадочно ответила Олеся, – я только людям помогала, обещали мне хорошую плату, но…
– Обманули! – ахнула Маша.
– Да нет, – отмахнулась Олеся, – отстань! Так ты согласна?
Младшая Беркутова замолчала.
– Говорите, я очень внимательно слушаю, – подбодрил я девушку.
– А на этом все, – промямлила Маша, – я, правда, обещание выполнила, с каким-то мужчиной пообщалась, расхвалила Олеську. Мне не трудно сестре доброе дело сделать, она, кстати, за услугу сапоги мне обещала купить, зимние, на натуральном меху. Но умерла! Ей-богу! Не веришь?
– Машенька, – нежно протянул я, – ну конечно же, вы говорите чистую правду. Осталось выяснить маленькую деталь: чей это дом?
– Теперь мой, – гордо ответила собеседница, – а был Олеськин. И деньги ее! И наследников никаких, кроме меня! Вот так!
– Откуда же у домработницы взялся особняк, – удивился я, – и очень внушительная сумма в сейфе?
Маша заморгала, затем неуверенно ответила:
– Не знаю! Мне Олеська ничего не говорила!
– Но вы приехали сюда, значит, адрес вам был известен.
– Нет!!!
– Деточка, включите логическое мышление! Ну нельзя прикатить неведомо куда. Мы же не в сказке!
Маша прижала руки к груди.
– Это все мое! – с отчаянием произнесла она. – Вальке не достанется! Кто он такой! Чужой человек! А я родная! Олеська такая сволочь была! Сука! Дрянь! Мне ничего! Бросила меня с мамой! В дерьме! А сама! Пусть даже не надеется! Это мой дом! Мой! Мой!
Из глаз девушки хлынули слезы, из уст слова. Я не перебивал Машу, пусть выговорится, выплеснет все накопившиеся обиды, ведь известно, что в навозной куче можно найти жемчужное зерно.
Когда Елена Константиновна, мать сестер, заболела, Олеська сказала Маше:
– На меня не рассчитывай, сидеть с инвалидом я не стану, работу не брошу.
– И че, мне теперь одной с полутрупом пыхтеть? – разозлилась младшая Беркутова. – Устрой маманю в больницу!
– Никто мать не возьмет, – помотала головой Олеся.
– Давай хоть попробуем, – не уступала Маша.
Некоторое время добрые доченьки пытались избавиться от мамы, но успеха не добились, Елена Константиновна осталась лежать в комнате. Жить в одном помещении с парализованной больной оказалось трудно. Олеська не выдержала и недели. Один раз она не пришла вовремя с работы, поздно вечером позвонила Маше и заявила:
– Я уезжаю на съемную квартиру.
– А я? – взвыла Маша.
– Че ты? Маленькая разве, – процедила сестра, – выросла уже, сиськой тебя кормить не надо!
– Маму куда деть?
– Где лежала, там пусть и лежит, – равнодушно ответила Олеся.
– Сука, – завопила Маша, – решила избавиться от больной! Кинуть!
– У нее есть ты, – издевательски перебила сестру Олеся.
– Ну погоди, – пригрозила Маша, – вот завтра поеду к Татьяне Карловне и скажу правду!
– Кто такая Татьяна Карловна? – спросил я.
– Олеська в парня влюбилась, – захихикала Маша, – там плюнуть не на что, ботан в очечках, но она от него млела, лужей растекалась. Во дура! Валя этот у мамки из рук ел, а Татьяна Карловна Олеську ненавидела, и моя сестрица из кожи вон лезла, чтобы ботана захапать, и…
– Понятно, – остановил я разошедшуюся девицу, – значит, вы пригрозили Олесе разоблачением. Дескать, сообщите Татьяне Карловне, что предполагаемая невестка малосимпатичная особа, бросила родную мать на произвол судьбы.
– Сечешь фишку, – закивала Маша, – Олеська испугалась и пообещала мне двести баксов, ну там на памперсы-шмамперсы.
– Она дала деньги?
Маша скорчила гримасу.
– Я их выпрашивала! Десятого числа ныть начинала: «Пора деньги отстегивать». Двадцатого, глядишь, Олеся конверт привезет, бросит на стол и бегом, нос платком прикроет, вот сука! Обо мне даже не думала, как сестра в дерьме ковыряется, ее не колыхало.
– Вы про дом расскажите, – вернул я беседу в нужное русло.
– Совсем недавно, – продолжала Маша, – позвонила я Олеське. Разговор о доме пошел, что нас расселять собрались, и, вполне вероятно, мы можем «трешку» требовать. Да уж, не было бы счастья, да несчастье помогло! Вот когда я порадовалась, что мама параличная и живая. Ольга Ивановна из первой квартиры объяснила мои права и посоветовала к адвокату сходить. А где бабки взять? И потом, с какой радости для Олеськи я за бесплатно стараться буду? Правильно?
Я сделал движение головой, которое при желании можно было принять за согласие. Маша решила, что я одобрил ее позицию, и продолжила рассказ.
Глава 11
Маша набрала номер сестры, услышала громкий щелчок, потом неожиданно тихий мужской голос произнес:
– Олеся, ты это сделала!
– Да, – ответила сестра, – ради нас.
Маша мигом поняла, что в сети случился сбой и она стала свидетелем чужого интимного разговора.
– Невероятно, – прошептал мужчина.
– Татьяна Карловна будет довольна, – воскликнула Олеся, – у меня появился замечательный дом и бабки, больше твоя мама не станет гундеть: «Валечка, опомнись, не приводи в дом нищую». Я теперь богатая невеста, милый, записывай адрес нашего дома.
– Не хочу, – пробормотал парень, – мне не нравится идея там жить!
– Где же нам обитать, – воскликнула Олеся, – Янка окрысилась, вон гонит!
– Ну… дай подумать! Так сразу я не могу решиться…
– Валюша, ты не понял, подумай! Собственный дом, а еще… Нет, ты не поверишь!
– Что? – чуть слышно поинтересовался парень.
– Валенька! Мы богаты, – закричала Олеся, – а она не знает!
– Кто?
– Ася Михайловна!
– О чем?
– О деньгах.
– Каких? – перепугался Валентин.
Чуть не повизгивая от удовольствия, Олеся стала выкладывать новости. Маша, боясь дышать, слушала сестру. Она не поняла, за какую услугу Ася Михайловна, мать Шульгина, у которого служила Олеся, решила по-царски наградить домработницу. Но горничная получила в свою собственность коттедж в подмосковном поселке. Дом небольшой, место, где он расположен, совсем не пафосное, но это просторное, отдельное жилье, о котором безуспешно мечтают десятки тысяч столичных жителей. Сделку оформили тайно от всех членов семьи, Ася Михайловна ни словом не обмолвилась никому, она провернула дело мгновенно, в условиях полнейшей секретности, Олеся тоже будет держать рот на замке. С Машей она своей удачей не поделилась, сообщала о ней сейчас своему любимому.
– Мебель там есть, занавески, посуда, постельное белье, – в ажиотаже перечисляла Олеся.
– Господи, – шептал Валя, – господи!
– Все осталось! Она туда, похоже, не ездила!
– Господи!
– Да что ты заладил! – возмутилась Олеся. – Милый, опомнись! Это еще не вся везуха.
– Нет! Не говори лучше! – взмолился тот.
– Почему?
– Не хочу! Как ты это проделала?
– Ты меня любишь? – воскликнула Олеся, проигнорировав его вопрос.
– Очень.
– А как сильно?
– До смерти.
– Хочешь жить вместе?
– Да.
– Скажи, нам будет хорошо с Татьяной Карловной?
Из трубки послышалось тяжелое дыхание.
– Ну? – настаивала Олеся.
– Мама меня очень любит, – решился наконец Валя.
– Но будущую невестку сожрет без масла и соли, – безжалостно перебила его Олеся, – как…
– Не надо, – огрызнулся парень, – не смей так о маме!
– Дай договорить! Ася Михайловна не знает ничего! Иначе б не оставила деньги!
Когда сестра, сто раз сказав жениху «целую, милый», наконец-то отсоединилась, Маша с огромным трудом разжала пальцы, судорожно стискивавшие мобильный. Младшую Беркутову ошеломила последняя часть разговора. Впрочем, и первой, где речь шла о подаренном доме, хватило бы для потери сознания от зависти. Но это оказалось не все.
Заполучив коттедж вместе со всем содержимым, Олеся отправилась изучать его. Каким образом она наткнулась на тайник, Олеся не объяснила, изложила Валентину только суть. В небольшой комнате на первом этаже был оборудован сейф, его спрятали за задней стенкой книжного шкафа. Для того чтобы получить доступ к содержимому, нужно вынуть один том, и сработает хитроумный механизм.
– Там деньги, – захлебывалась Олеся, – куча долларов! Мы обеспечены на всю жизнь. Я оставила купюры в тайнике, пусть лежат, их там никто не тронет! Никому в голову не придет, что на даче столько сховано! Милый! Назначай день свадьбы!
В процессе разговора сестра сообщила адрес поселка, номер дома. Маша потеряла остатки самообладания. Ну почему Олеське привалило такое счастье? И мужика нашла, и работу хорошо оплачиваемую, и из дома ухитрилась смыться, бросив беспомощную мать, а теперь еще замуж выйдет, станет жить в особняке, и в сейфе у нее целое состояние. А Маше что? Где ее пряники? Так не честно!
И младшая Беркутова вознамерилась стать кузнецом собственного счастья, если ангел-хранитель не носит ей мешков с подарками, то надо самой проявить инициативу. Машенька решила поехать в Подмосковье и украсть денежки. Осуществить задуманное казалось легко. Олеся, пьяная от свалившейся на голову удачи и абсолютно уверенная, что ее слышит лишь любимый Валечка, сообщила:
