Все-таки рано или поздно в этих провинциалах, которые не высказаться хотят, а войти в тусовку и бабок срубить, проявляется такая пошлость. Но Г. Волчек, почему-то, этого не видит – или не хочет видеть. Говорят, готова сделать Каплевича зам. директора. Книжка М. Райкиной о ней, вышедшая к юбилею, толстенная, в основном, обработанные интервью Волчихи. Как-то все-таки противно сопрягать эти два имени. Неужели Г. Б. не чувствует неловкости?
* * *
«Утиная охота» (по пьесе А. Вампилова), реж. А. Марин, МХАТ.
Просто-таки «революционное» решение пьесы. Смысл поставлен с ног на голову. Главный герой выглядит сволочью и пьяницей. Почему ему так симпатизируют друзья – непонятно. Почему его любят три приличные женщины – непонятно тоже.
* * *
«Легкий привкус измены» (по роману В. Исхакова), реж. М. Брусникина, МХАТ.
Новый эротический роман по-сибирски. Чудовищная пошлость и безвкусица.
* * *
«Изверг», автор пьесы и реж. М. Левитин, Театр «Эрмитаж».
Пьеса, на слух, хорошая. Идея, как всегда у головастого Левитина, яркая и остроумная. Историю делают случайности. Однажды Пушкин залез под юбку Идалии Полетике, а потом, видимо, проявил к ней равнодушие, т. е. ему не понравилось то, что под юбкой. После чего он обрел заклятого врага, который интриговал против него всю жизнь, срежиссировал его дуэль и смерть. Правда, жизнь (или Левитин) замечательно наградили за это Полетику. Уже, будучи древней старухой и идя по одесскому Привозу, она слышит, как ее называют любовницей (или женой?) Пушкина. Все равно имена связали. Но и эту тему можно играть: самолюбие, желание войти в историю, ненависть, но пополам с любовью.
Начало спектакля прелестно. Среди зрителей, в толпе, вихрем проносятся герои спектакля, читая что-то из Пушкина. Сам Пушкин очень похож на оригинал, как мы его себе представляем: бакенбардный, легкий, летучий, лукавый, ничей. Потом, перелезая через пролетку, каждый зритель попадает в зал. Кто-то пугается, когда в темноте кареты ему помогает спуститься Пушкин, возлежащий в полутьме внутри и резко хватающий за руку. Несколько раз он проходит и по спектаклю: мимо, вдоль, скользя, тенью: «Ничего, ничего, я вам не мешаю». Смешной парафраз булгаковских «Последних дней», где Пушкина не было вовсе, только однажды проносили кого-то на шинели после дуэли.
Но главная ошибка в том, что Миша отдал роль Идалии Олечке, дочери. Беда, когда у режиссеров дочери. Это еще тяжелее случай, чем когда жены. Оля – смешная характерная актриса (как, кстати, и Саша Захарова), и незачем ее тянуть в героини. Он заставляет ее якобы играть эротично, чувственно, а выходит смешно, неловко. Голос! Сирена. Мне физически было трудно его выносить. Казалось, что я, как аргонавты, выпрыгну с этого корабля. На самом деле Аля Ислентьева это прекрасно бы сыграла.
* * *
Из сочинения современной студентки РГГУ: «Дантес не стоил выеденного яйца Пушкина».
* * *
Разница между актерами прошлых лет и сегодняшними. С. Крючкова рассказала, как работала над образом Екатерины в фильме «Царская охота» (поставлен в 1990-м режиссёром В. Мельниковым по одноимённой пьесе Л. Зорина). Попросила подругу-немку записать всю свою роль на магнитофон, чтобы точно уловить акцент. Два месяца эту запись слушала. Роль вышла шикарная. И актриса М. Александрова в сериале «Бедная Настя» (снят в 2003-м по заказу телеканала «СТС» режиссерской группой во главе с П. Штейном). Играет немецкую принцессу Марию, в каждом эпизоде переставляет ударения и интонирует, как бог на душу положит.
11 декабря
Постер юбиляра А. Макаревича на 1-й полосе в «Культуре» (кстати, фотография неинтересная), а где-то на 14-й – сообщение про юбилей Солженицына. И на ТВ эти два юбилея шли встык. Правда, сначала А. Солженицына, а потом с репликой «И в этот же день…» – Макаревича.
15 декабря
«…А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен…» – из «Онегина», между прочим.
2004 год
12 января
«Последняя жертва» (по пьесе А. Островского), реж. Ю. Еремин, МХАТ.
14 января
Э. Бояков не ограничивается ролью продюсера. Пару лет назад сыграл Альцеста (по пьесе «Мизантроп» Мольера) в спектакле Клима (В. Клименко), теперь сам поставил спектакль – «Свадебное путешествие» В. Сорокина (в Центре им. Вс. Мейерхольда). Несколько дней страшно пиарили по ТВ, раздували скандал по поводу мата. Плюс, оказывается, животрепещущая тема – любовь русской еврейки и сына фашиста. В одной из передач, посвященных, как громко было сказано, новому театру и новому театральному языку, в свое оправдание Бояков привел замечательный аргумент: «Ну и что, что мат, мы же не осуждаем гинеколога, что он постоянно работает с гениталиями и говорит об этом». Был у нас театр кафедрой, был увеличительным стеклом, теперь стал гинекологическим креслом.
* * *
Высказывания у критики есть замечательные. Например, М. Давыдова в «Известиях» заявила, что день премьеры «Вассы» у Дорониной во МХАТе-раскольнике (что тоже неправда) – это день, когда стало ясно, что актрисы Дорониной больше нет. И где уже разница между Давыдовой и Ямпольской? Она же (Давыдова) в опросе «Культуры» по поводу сезона написала о «Последней жертве» (на сцене МХТ) – это, конечно, репертуарная победа. И через пару строк – но назвать спектакль художественной победой язык все-таки не поворачивается. Интересно, это как?
* * *
После того, как 26 января на спектакль во МХТе пришел Путин, Табакову палец в рот не клади. Это подтверждение его роли победителя. Вот интересно, как это монтируется со старой историей. Когда-то мхатовцы с откровенной иронией описывали, как к ним приходил Брежнев. Это было другое время, скажет Т., сейчас власть другая. О 1950-х годах МХАТа Смелянский написал, что это было позорное для театра время, когда власть закормила театр льготами и орденами и тем самым приручила, обездвижила и обезъязычила. А сейчас, значит, опять другое время. Но тип отношений тот же: только раньше театр, как кролик, шел в пасть Сталину, а сейчас упрашивает власть, которой сейчас явно не до театра: «Съешь меня! Ну, пожалуйста, съешь. Ты мне доставишь такое удовольствие!». Нет, театр должен держаться от власти на расстоянии, чтобы осознавать себя.
17 января
«Семеро святых из деревни Брюхо» (по пьесе Л. Улицкой), реж. В. Мирзоев, Театр Станиславского.
Подозреваю, что пьеса нормальная, т. е., психологическая, лишь с некоторой странностью в героях (тем более, что написана лет десять назад; и прозаиком, который работает в реалистической, я бы сказала, бунинской манере). Как история села Горюхина (неоконченная повесть А. С. Пушкина) на фоне большой истории. Жили себе люди, святые и грешные, в деревне Брюхо, потом пришел красный командир Рогов и все опошлил. Надо бы прочесть. Мирзоев сделал из нее глобальную аллегорию, а из героев – глубокомысленные русские типажи. Деревня, конечно, дурная: кликуши, сирые и убогие, над которыми вершит свою власть и кару некая ясновидящая Дуся (О. Лапшина). Однако живут же люди. Пристроились, приспособились, поют, танцуют, молятся. Есть в этом мире свой устоявшийся уклад, и даже своя особая гармония. И, в общем, всем раздается по заслугам. А потом является Рогов (А. Самойленко), эдакий разбитной деревенский парень, упоенный своей властью, т. е. новый святой вместо Дуси. И вместо гармонии люди получают расстрел ни за что, и всех он вяжет чужой кровью, а своего юного брата-дезертира и того страшнее – заставляет во имя собственного спасения стрелять в тех, кто его укрывал и спасал.
Не спектакль, а идеологическое – для Мирзоева непривычное – высказывание. Над сюжетом он ведь не поднимается абсолютно, чтобы сказать, что аллегория вселенская? Но для кого высказывание? И почему сегодня? Что это за тревога такая прежде аполитичного абсолютно режиссера? Если это высказывание для молодого зрителя, то он его вряд ли считает – потому что плохо знает ту эпоху, ему сегодня все эти красные-белые до фортепьяно. Если это высказывание для нас, то и нам оно бесполезно. Просто потому, что мы о том времени знаем много и много тонкостей, а потому аллегория Мирзоева банальна.
18 января
Юбилей В. Ланового (70 лет) в театре. 16-го в зале «Россия» состоялся огромный концерт, который потом показывали по ТВ. Все-таки официоз, я не пошла, хотя он звал. До 16-го, на «Мосфильме», открывали – даже не знаю, как назвать – памятный знак, что ли. Он и Т. Доронина оставили там, на Аллее славы, отпечаток своей руки. Хорошие оба, легенды настоящие. Но что же мы так неоригинальны? Опять как у американцев. Ничего своего не придумаем. Потом был роскошный банкет в домике для приемов. Было хорошо, по-домашнему.
