— Я советский офицер, — говорит Карцов.
— Это ваше последнее слово?
Помедлив майор встает и, словно нехотя, идет к двери. Задержавшись у выхода, он оборачивается.
— Уж не считаете ли вы, что мой визит и мое предложение, равно как и суд нам вами, — инсценировка?.. Быть может, вы думаете: «Это проделано с целью заставить меня признаться». Ошибаетесь, если так. — Майор морщится, будто у него болит голова. — И сейчас вы упустили свой последний шанс. Очень жаль, ибо я почему-то питаю к вам чувство симпатии.
И он выходит.
Выждав, Джабб присаживается на табурет, касается рукой плеча пленника.
— Послушай, а ты зря отказался. Согласился бы — и дело с концом! Ну, чего тебе стоило? Майор сказал правду: фашистам конец один. Это уж как пить дать, не сомневайся! Гляжу на тебя и никак не возьму в толк: чего ты артачишься?
Карцов молчит.
Матрос решительно кладет руку ему на плечо.
— Отвечай! Не желаешь? Ах, вот как!.. Выходит, ты и впрямь гитлеровский фанатик. Что ж, коли так — дьявол с тобой, — подыхай, не жалко!
Карцов вскакивает с табурета. Подымается и матрос.
Они стоят в метре друг от друга — Карцов с бешеными глазами на белом до синевы лице и Джабб, тоже очень взволнованный.
В последние дни Джабб приглядывается к осужденному, и его все больше гложут сомнения. Их заронил дружок — тот самый старшина Динкер, которого по требованию майора контрразведки списали на берег. В ожидании, катера Динкер улучил минуту и, озираясь по сторонам, поманил пальцем приятеля. «Джабб, старина, — зашептал Динкер, — они повесят русского. Я вышел из игры, ты вступаешь в нее. Поговори с ним, раскинь мозгами. Может, что и сделаешь для бедняги». Джабб оцепенел. Он едва удержался, чтобы не двинуть Динкера кулаком: не впутывай в историю!..
Динкер уехал. И вот Джабб вторую ночь без сна. А этот последний разговор майора со смертником окончательно доконал матроса. Подумать только: человеку предложили жизнь, свободу, а он ни в какую!.. Гитлеровский фанатик? Но фанатик не стал бы прикидываться русским — на то он и фанатик. А если и сделал такую попытку раньше, то теперь, после приговора, на все бы пошел, только бы вернуться к своим и снова взять в руки оружие!..
Карцов бредет к койке, падает на нее и, отвернувшись к стене, затихает.
Джабб трет руками лицо, голову, что-то бормочет. Решившись, подходит к койке.
— Эй, приятель, а ну, отвечай. Ты немец?
Карцов молчит.
— Да отвечай же! — У Джабба глаза наливаются кровью, плечи вздрагивают, он подался вперед, выставил трясущиеся кулаки. — Матерью своей поклянись, что не лжешь!
— Русский, — шепчет Карцов.
Толстое бугристое лицо Джабба покрывается пятнами, руки повисают вдоль туловища.
— Силы небесные, — в страхе бормочет он, — как же так получилось?!. — И вдруг кричит: — Верно, все верно! Уж нацисты быстро бы раскусили, какой ты немец!
Джабб подтаскивает табурет к койке, садится, большим клетчатым платком вытирает глаза, щеки, лоб, шумно сморкается.
— Я бы сходил к майору, — говорит он, чуточку успокоившись, — так, мол, и так, посылайте новый запрос. Но считаю, будет не польза, а вред. Спишут, как Динкера. Еще и всыплют. Ах, дурень я, дурень, не поверил ему! А ведь знал: Динкер лет пятнадцать назад побывал в России. Подмахнул контракт с фирмой — и айда к Советам строить завод! Слушай, он не приврал, он и впрямь работал в городе, откуда ты родом?
Карцов кивает.
— Ну и ну!.. — шепчет Джабб. — Вот ведь как может случиться!.. И он забросал тебя вопросами: сейчас, мол, выведу его на чистую воду! Так было дело? После разговора с тобой он прямиком двинул к майору, не побоялся. У майора слопал отказ — хотел до самого адмирала дойти. А вышло: списали парня с корабля, да еще и влепили неделю отсидки. Это значит — не лезь не в свое дело!
— У меня просьба.
— Выкладывай!
— Можно отправить письмо?
Джабб сдвигает брови, отворачивается.
— Видишь ли, оно не дойдет в срок.
— Значит, со мной… скоро?
— Завтра.
— Все равно, — твердит Карцов. — Все равно, надо отправить письмо.
— Я все соображаю, что бы придумать?
— Поздно.
— Поздно, когда убьют. До тех пор не поздно.
— Но что можно сделать?
— Бежать! — выпаливает Джабб.
Карцов ошеломленно глядит на матроса.
— Бежать, — решительно повторяет тот. — Майор же тебе предлагал? Теперь предлагаю я! Может, откажешься?
— Мы на острове. Куда бежать?
— В море. Тебя в море выловили, в море и отправляйся.
— Я сбегу, а вас отдадут под суд.
— Будет суд или не будет, это еще как сказать. Скорее всего, обойдется. Конечно, всыплют так, что шкура будет трещать. Но ведь дело стоит того? — Джабб хватает Карцова за грудь, стаскивает с койки, теребит. — Беги, русский! Может статься, встретишь конвой — корабли часто проходят севернее базы. Случись такое — и твое дело в шляпе! А на крайний случай — лучше погибнуть в море, чем болтаться в петле!
— Совершив побег, я тем самым подтвержу…
— Вон ты куда хватил! Да ни дьявола ты не докажешь своей смертью! Убьют — и баста! Так вот, ты сбежишь, а потом я изловчусь и отправлю весточку.
— Как же вы все устроите?
— Не твоя забота! — Джабб озабоченно глядит на часы. — Времени в обрез. Схожу принесу бумагу, составишь письмо. А потом — с богом! До рассвета должен выбраться из бухты.
— Сколько же сейчас времени? — не выдерживает Карцов.
— Двадцать три часа без самой малости.
Карцов ходит из угла в угол, стараясь шагать медленнее, ровней дышать. Как мчится время! Кажется, только что покинул камеру Джабб, а наверху уже пробили очередные полчаса.
По трапу стучат шаги.
Дверь отворяется. Это снова майор.
Зачем он пришел? Неужели Джабб все же обратился к нему?
Карцов заставляет себя неторопливо пройти — к койке, лечь и закрыть глаза.
— Я подумал, что напоследок вам все же захочется повидать меня, — говорит контрразведчик.
Ответа нет.
— А где Джабб? — спрашивает майор у часового в коридоре.
— Не знаю, сэр. Недавно он отлучился, сказав, что скоро вернется. Должен быть с минуты на минуту. Да вы не беспокойтесь: здесь все в порядке.
Джабб не ходил к майору. Карцову кажется, что он ослышался. Но нахлынувшая было радость сменяется острой тревогой. Вот-вот Джабб вернется, майор уведет его с собой, задержит!
— Прощайте, — говорит контрразведчик.
И еще с минуту медлит у двери.
Оставшись один, Карцов облегченно переводит дыхание. Но опасность еще не миновала — майор может встретить Джабба на трапе, на палубе… Скорее бы все решилось!
