И Васил стал работать. Он разъяснял людям, что хортистокая Венгрия — это союзник фашистской Германии, организовывал саботаж на транспорте и на предприятиях, на нелегальных сходках вдохновенно распевал с друзьями «Смело, товарищи, в ногу».
В сентябре 1939 года Васил видел, как отступали через Закарпатье разбитые польские части, как хортисты разоружали поляков и отправляли в концентрационные лагеря.
* * *
Как-то раз приносит девятилетний брат Петр Василу бумажку, в которой сообщается, что в школе организуется футбольная команда, а Киша приглашают в центрфорварды. Придя в школу, Васил застает там трех хортистских агентов и директора Матея, бывшего чехословацкого офицера запаса, ставшего при нынешних властях коллаборационистом. Хортистским агентам он заменял переводчика.
— Мы хотим поговорить с тобой, Васил. Ты еще молод и потому ума у тебя маловато. Ты не понимаешь, что делаешь…
— Да я ничего не делаю.
— Мы хотим тебя предупредить: не водись с коммунистами.
— Я политикой не занимаюсь.
— Ах, не занимаешься? Зачем же тогда встречаешься с Пулеем, с Кучерявым, с… — И далее хортисты перечисляют всех товарищей Васила.
«Откуда у них, черт побери, такая точная информация? Кто нас выдал?» — мелькает в голове у парня, а агенты уже окружают его, и выражение на их лицах не обещает ничего хорошего. Лишь директор Матей сидит не двигаясь и спокойно так говорит:
— Подумай, Васил, что ты делаешь. Мы ведь тебе добра желаем. Понимаешь, хотим тебе помочь.
— Послушайте, пан директор, мы иногда встречаемся, это правда, но ни о какой политике и речи нет. Мы ходим вместе купаться, болтаем о спорте, о девушках, как принято у парней, а политикой никто из нас не интересуется.
Директор пожимает плечами:
— Ну, как знаешь, — и переводит его слова.
Хортисты, как по команде, набрасываются на Васила. Отработанным приемом они заламывают ему руки за спину и скручивают веревкой, а конец ее перекидывают через балку на потолке. Васил замечает ее только сейчас, когда его уже подвешивают к потолку.
— О чем вы говорили на своих антигосударственных сходках?
Куда только подевалось спокойствие и человеколюбие директора Матея! Теперь он просто орет на Васила. Наверное, это и есть его настоящее лицо, а то была всего лишь маска.
Басил сдерживается изо всех сил, чтобы не закричать от боли. Со лба у него струится пот, кровь сочится из разбитых губ. Он задыхается. Тогда его мучители ослабляют веревку так, чтобы он мог коснуться пола. Но стоять он не может — трясутся колени.
— Пан директор, клянусь, мы встречались только как друзья. Политикой мы не интересуемся…
Васила опять вздергивают вверх, и ноги его, как прежде, не касаются пола.
— А-а-а!
Трещат суставы, болезненно напрягаются мышцы. Перед глазами Васила крутится огненная карусель, а потом он куда-то проваливается.
— Ах ты, свинья паршивая! На, получай! — бьет его со злобой директор Матей.
— Так тебе, так! Душу из тебя вытрясем! — колотят указками хортисты.
Васил приходит в себя и чувствует, что лежит на полу в луже. Пустое ведро стоит под столом. Один из агентов пинает Васила ногой.
— Катись отсюда! — визжит директор Матей. — И только посмей!..
Васил приподнимается, опирается об пол и мгновенно ощущает невыносимую боль. Он бессильно опускается на пол, и чья-то нога опять пинает его. Мучители дружно смеются…
Васил успевает дотащиться до соседней улочки, и там его начинает выворачивать наизнанку.
Позже выясняется, что хортисты так никого и не арестовали — видимо, у властей не было прямых улик. Организация уходит в подполье. Встречаться им теперь приходится в самых укромных местах. Но деятельности своей они не прекращают. Что ни ночь — на заборах и даже на общественных зданиях появляются чехословацкие и советские флаги. Венгерских начальников, офицеров и коллаборационистов охватывает паника. Временами даже кажется, что террор ослабевает.
Наконец коммунистам удается выяснить, кто их предал. Это одноклассник Васила — Иржи Бабидорич. Один из членов организации попытался склонить его к побегу в Советский Союз и по неосторожности назвал тех, кто собирается сделать это в ближайшее время, — Васила, Пулея, Кучерявого и других. Бабидорич рассказал об этом своему отцу, активному деятелю партии аграрников, не так давно вернувшемуся из США, а старик тут же побежал к жандармам, чтобы доказать свою лояльность по отношению к новым хозяевам.
На след предателя коммунистов наводит жена венгерского старосты в Турьей Поляне, смуглая красотка лет тридцати. На танцах она приглашает Васила и, улучив момент, прижимается губами к его уху:
— Я подслушала разговор мужа. Они собираются публично судить вас, а потом для устрашения кого-нибудь расстреляют… или повесят… Предал вас Бабидорич… Берегитесь, вы так молоды…
— Большое спасибо. Я, правда, не совсем вас понял, но все равно спасибо. Мы этого не забудем.
Она сжимает его плечо и опять шепчет:
— Как только кончится танец, поклонитесь мне, проводите на место и продолжайте веселиться, будто ничего не случилось. Сразу не уходите. Аресты начнутся, скорее всего, завтра ночью. Ну, прощайте!
— До свидания.
В тот же вечер Васил информирует своих товарищей и они вырабатывают план действий. Утром, как обычно, пойдут на работу в лес. Если вдруг появятся жандармы или шпики, надо сразу все бросать — и ходу! Назначают место встречи — в деревню они конечно уже не вернутся. А завтра ночью потаенными тропами отправятся в Советский Союз. Тропы, по которым ходят пограничные патрули, и запретные зоны, где венгерские саперы возводят «линию Арпада», придется обходить стороной. Необходимо взять с собой оружие. Оно есть почти у всех.
С весны 1940 года по тайным тропам в Советский Союз уходили тысячи парней и девушек в возрасте от 17 до 25 лет. Некоторые деревни из-за этого почти обезлюдели. Только Турью Поляну покинуло более двухсот человек.
В ночь на 24 июля на условленном месте собираются парни из Порошкова и Турьей Поляны. Командиром выбирают Михала Пулея. В течение всего следующего дня они идут лесом, останавливаясь лишь на короткий отдых. Границу переходят ночью при свете звезд. Наконец они различают в утреннем тумане табличку: «Гусное». Они обнимаются и плачут от радости, а потом направляются туда, куда указывает стрелка.
Вскоре они встречают пастуха и обступают его. Пастух зовет сына, и оба благодарят за те подарки, которые вручают им пришельцы. Старик едва успевает отвечать на их вопросы.
— Хорошие вы, ребята, и все у вас впереди, — говорит он. — Поступите на работу, а может, пойдете учиться — кому как захочется. Конечно, можно и в армию вступить. Только не торопитесь, сначала обдумайте все хорошенько. Зайдите ко мне в хату — ваши земляки у меня не раз отдыхали.
Ну как отказаться от такого приглашения! А пастух продолжает уговаривать: мол, у него они умоются, почистятся, перекусят и вздремнут в тишине.
— А потом куда?
— Придет время, объясню. Да вон, мой парень вас проводит. Ну, пошли! — уже более решительно произносит старик.
… Просыпаются они только в полдень. Старика нет. Его сын предлагает им выпить молока и уговаривает не спешить, дождаться, пока вернется отец. Иначе он будет горевать, что не попрощался с гостями.
У гостей настроение приподнятое. Да и как не радоваться, если все так удачно сложилось? Это ничего, что Бамбушкар, Кучерявый и Штимак сбежали прямо с плаца в венгерских мундирах. Зато теперь капралы и офицеры не будут обзывать их «вонючими русинами». И хорошо, что решение пришлось принимать столь молниеносно. Через неделю они бы так просто границу не перешли: поговаривают, что Хорти стягивает войска к румынской границе — собирается захватить Трансильванию.
Солнце клонится к закату, а старика все нет. Гости благодарят его сына за гостеприимство, просят передать привет отцу и покидают хату. Парень вдруг начинает страшно нервничать: уходит куда-то за дом, возвращается, приставляет зачем-то лестницу к стене хаты. Успокаивается он, только заслышав конский топот. И не успевают пришельцы опомниться, как их окружает пограничный конный патруль.
Лица пограничников суровы, глаза смотрят настороженно.
— Бросай оружие! — приказывает старший патруля.
Секундное замешательство — и пришельцы, перебивая друг друга, путая украинские слова с русскими и чешскими, торопятся объяснить, кто они такие и зачем перешли границу. Взгляды пограничников заметно теплеют, в них даже сквозит сочувствие, а после того, как выясняется, что среди пришельцев есть коммунисты, пограничники угощают всех советскими папиросами. Добрый знак! Дорога до заставы кажется теперь Василу и его друзьям совсем короткой…
Впоследствии судьба не всегда им благоприятствовала. На их долю выпало немало невзгод я огорчений, но такое уж тогда было время…
