— Откуда ж нам знать? — Алексей, отпустив его, развел руками.
— Но она убита! Я в этом уверен!
— А вы ей позвоните.
— Как? Куда? На тот свет?
— Пока я с полной уверенностью могу сказать одно: вашей жены нет дома. А мобильник ее где? Дома или у нее?
— Мобильник? Черт его знает!
— А вы наберите ее номер.
— Номер? Вы что — не верите мне?
Ситуация повторялась. Все было точь-в-точь как в торговом центре несколько дней назад. Мамонов послушно принес свой мобильник, набрал номер жены и протянул телефон Алексею.
«Абонент не отвечает или временно недоступен», — услышал тот.
— Ну? — с торжеством спросил Мамонов. — Жива она?
— Пока я слышу только, что абонент находится вне зоны доступа.
— Значит, ее убили!
— Но где же тогда труп?
— Откуда я знаю? Вы милиция. Ищите!
— Трудно искать черную кошку в темной комнате, — вздохнул Алексей. — Особенно если ее там…
— Ну хватит! — заорал Мамонов. — Это я уже слышал! А я говорю, она там есть! Мою жену убили! Я видел это своими глазами!
— Заявление писать будете? — тихо спросил Алексей.
— Буду!
Мамонов отодвинул его плечом и ринулся в гостиную. Сотрудникам милиции ничего не оставалось, как последовать за ним. Там Сила Игнатьевич стал нервно выдвигать ящики огромных размеров стенки, пока не нашел чистую тетрадь в клетку и ручку. При этом на пол вывалилась куча вещей. Алексей же отметил наполовину пустую бутылку коньяка, красующуюся на столе, и кивком указал на нее напарнику:
— Видишь?
— А я что говорю? Допился, гражданин миллионер! Горячка белая.
— А кто это у вас так скулит, Сила Игнатьевич?
— А… Это собаки. Я их пока не выпускаю.
— Почему?
— Ну как же? Затопчут следы. А вы работайте. Работайте. Снимайте отпечатки пальцев. Сразу скажу: входную дверь я толкнул плечом. А за ручку двери в спальню брался. Что вы стоите? Работайте!
Напарник хмыкнул.
— Этим занимается эксперт, — пояснил Алексей, стараясь сохранять спокойствие. — В случае, если есть криминал.
— А труп — это, по-вашему, что?
— Звони в «скорую», — услышал Алексей. — Дело ясное. Похоже, у него навязчивая идея.
— Да, похоже на то. Все время ищет труп жены.
— И даже видит.
— О чем это вы? — озадаченно спросил Мамонов. — Я же вам сказал: работайте! А заявление я сейчас напишу.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Ну вот и «труп»! — Напарник широко улыбнулся.
Мамонов моментально вспотел.
— Открыть? — спросил Алексей, видя, что тот не двигается с места. — Она что, не видит — входная дверь лишь прикрыта, а не заперта. Впрочем, зная вашу жену…
Он сам отправился в прихожую, ожидая увидеть на пороге ослепительную мадам Мамонову. Но за дверью стоял почтальон. То есть почтальонша — женщина с сумкой через плечо. Сей факт Алексея удивил. Какой атавизм: телеграмма!
— Вы Мамонов? — строго спросила почтальонша и, не дожидаясь ответа, сунула ему бумажку: -Распишитесь.
Он расписался, и женщина тут же исчезла. Леонидов озадаченно смотрел в текст. «Вылет пох Тлюстенхабль». Не переставая удивляться, вернулся в комнату и протянул телеграмму Мамонову.
— Что это такое, Сила Игнатьевич? Что за «грузите апельсины бочками»?
Тот заглянул в бумажку и побледнел:
— Это летит моя смерть!…
И рука Мамонова машинально потянулась к бутылке коньяку.
— Э нет! — Алексей проворно перехватил ее.
— Мне надо выпить, — прохрипел Сила Игнатьевич. — Проклятые немцы! Скряги! Вот ты мне можешь сказать, Леонидов, исходя из этого текста: сколько летит Тлюстенхаблей?
Алексей вздрогнул: бредит? А Мамонов продолжал нести чушь:
— Сколько их летит на меня? Один Тлюстенхабль — это уже проблема. И какая! Два Тлюстенхабля — катастрофа. А три — война. Что же касается четырех Тлюстенхаблей — этого еще никому не удавалось пережить! Вот я и говорю: летит моя смерть!
«Великую Отечественную, что ли, вспомнил? -предположил Алексей. — Немцы, Тлюстенхабль-дирижабль. Спецтехника, о которой я не знаю? Но при чем здесь война? Во допился!»
— Скряги! — не унимался Мамонов. — За слова же платят, не за буквы! «Вылет пох». Вот дура! Неужели они все свалятся сюда? Фрау, фройляйн и херр?
— Звоню, — вздохнул Леонидов.
— Куда? — Мамонов всполошился.
— Вам надо в больницу, Сила Игнатьевич.
— Погоди. У меня есть врач. Что-то мне и в самом деле того… Нехорошо. Я сейчас его вызову.
— Кого?
— Профессора. От Тлюстенхаблей это, конечно, не спасет. Тут медицина бессильна, я узнавал.
Получив странную телеграмму, Сила Игнатьевич забыл обо всем. Алексей отозвал напарника в сторонку.
— Ты иди, а я с ним посижу. До прихода врача.
— Какого врача? Ему в психушку надо!
— Он, похоже, не буйный. В психушку всегда успеет. Пусть это жена решает.
— А где ж ее черти носят? Жену?
— Я-то откуда знаю? Объявится.
— Прямо цирк! Уже второй раз! Мы же не можем бросаться каждый раз на зов параноика! У нас работы завались. А этот, — кивок в сторону Мамонова, — пусть лечится.
Но Леонидову отчего-то было жалко Силу Игнатьевича. Ну заработался человек. Снимал стресс посредством алкоголя и увлекся. Ну буржуй. Но ведь жена у него и в самом деле не подарок. То есть тот еще подарок. Алексей тяжело вздохнул.
— На метро доберешься? — спросил он у напарника. — А я подъеду через часок.
— А вдруг и в самом деле что-то серьезное? В столице живем, не где-нибудь. Разборок хватает.
— Тогда звони мне на трубу. И я пулей — на место происшествия.
— Охота вам с ним возиться! — Напарник глубокомысленно смотрел в потолок.
— Что делать? Больной человек.
— А может, дело в его деньгах? — Мальчишка осклабился, переведя взгляд на начальство.
Алексей разозлился: вот она, молодая поросль! Ну нет с ними контакта! Себя берегут, время драгоценное экономят. Всех и вся подозревают в корысти. Работать с ними тяжело. Надо уходить. Но куда?
— И это тоже, — подтвердил он. — Разве не видишь: заработать хочу?
— А делиться?
— Поделюсь, — пообещал Алексей. — Если прикроешь меня.
— Есть!
Напарник наконец ушел, и Алексей остался наедине с Силой Игнатьевичем. Тот успел сделать телефонный звонок и теперь полулежал на диване, держась за левую сторону груди, где неровными толчками билось сердце.
— Когда вы в последний раз разговаривали с женой? — спросил Леонидов, присаживаясь рядышком.
— Когда? — Сила Игнатьевич наморщил лоб. -Утром. Она спросила, когда я собираюсь вернуться домой и в каком состоянии.
— То есть накануне вы хорошо погуляли?
— Это все глисты! — Мамонов махнул рукой. -Довели меня.
«Опять бредит». — Алексей с жалостью посмотрел на него.
— Я-то знаю, что их нет, — продолжал меж тем Мамонов. — Ну откуда? А они говорят: есть!
— Они… это кто?
— Дураки. То есть дуры… Дайте мне выпить, -попросил Мамонов.
— Не стоит, Сила Игнатьевич, — ласково, как тяжелобольному, сказал ему Алексей. — Сейчас придет врач, вам дадут успокоительного.
— Ты человек, — вздохнул Мамонов. — Но ты меня не понимаешь. Потому что в твоей жизни нет Тлюстенхаблей. — «Опять!» — А то бы и ты запил. Ведь это страшнее ядерной войны! И вот они летят! Кошмар! — Потом Сила Игнатьевич с тоской попросил: — Слушай, найди мне ее труп, а? Ну сил моих больше нет! Она сказала, что Василиса разведена. Раздела, мол, бывшего мужа до нитки. Я как это услышал — так испугался!… Советчиков у дуры хватает. И все они смерти моей хотят. Проклятые Тлюстенхабли!
Алексей понял, что это про жену. Мадам Мамонова решила наконец развестись? Своевременно. А Мамонов на почве алкоголизма, похоже, помешался. Или дурака валяет? Он с сомнением посмотрел на Силу Игнатьевича. Тот понял взгляд по-своему и горячо заговорил:
— Я уверен, он есть! Труп! Лежала она в спальне! С ножом в груди! А куда делась, ума не приложу! Мы еще в ванной не посмотрели. И в туалете. На кухне тоже можно.
«С сумасшедшими не надо спорить», — подумал Алексей и поднялся.
— Ну хорошо. Если вы так настаиваете…
— Настаиваю! — Мамонов вскочил.
Минут двадцать они бегали по квартире и искали труп Эльзы Валентиновны. Которого, естественно, не было. То есть бегал Сила Игнатьевич, Леонидов же следил, чтобы тот не выкинул коленце. Не сиганул в окно под предлогом того, что убитая жена мимо пролетает, не понесся по этажам, звоня во все двери подряд. Алексей был почти уверен в диагнозе: у Мамонова галлюцинации. На почве белой горячки. Надо дождаться врача. Наконец раздался звонок в дверь. «А может, это она?» -подумал Алексей и пошел открывать. На этот раз на пороге стоял высокий седовласый мужчина в кашемировом пальто.
— Ну-с? — строго спросил он. — Где больной?
— Вы — врач? — догадался Леонидов.
