– Это доказывает, что ты наместник Бога на земле и судишь по совести, – заключил довольный Феофилакт. – Вот и получается, что божий суд, по сути, главенствует.
Константин встал, подошел к окну, выходящему на море. Задумчиво глядя на голубую гладь и скользящие по ней корабли, возразил:
– К сожалению, духовный суд не панацея. Я мог бы привести тебе сотню примеров, когда судились язычник и христианин. И решения жреческого суда принимались не в пользу язычника, на том простом основании, что он язычник. – А я слышал, что в Атиле для этого случая находится семь «духовных» судей, – привел пример Феофилакт. – Два кади для мусульман, которые судят по шариату. Два кади для иудеев, которые судят в соответствии с Торой. Два кади для христиан, которые ведут суд по Евангелию. И один для язычников, который судит согласно языческим обычаям, т. е. «по велениям разума».
– Профанация, – тут же возразил Константин. – А если спор возникнет между иудеем и язычником? Какой из кади будет их судить? – Феофилакт не нашел, что ответить и базилевс продолжал аргументировать: – В Хазарии не сложилось единое государственное право, поэтому там нет и светских судов. Малех Атиля по сути скопировал систему судопроизводства введенную Моисеем. Назначенные им судьи создают только видимость духовного суда. На самом же деле подгоняют свои решения под указания тирана.
– Это двойные стандарты тиранического суда, – упрямо буркнул патриарх. – Я же говорю о чистом духовном суде.
– Хорошо, – кивнул головой Константин. – Для примера, давай взглянем на страны Востока. На халифат мусульман. Где во главе государства изначально стояли религиозные лидеры – халифы. Пиры, ставшие шейхами. Праведные халифы были более светскими и могли находить компромиссы. И все бы ничего, но последнего из них убили. Как и следовало ожидать, в государстве началась междоусобица[194]. Основными лидерами противостояния стали военоначальники пророка: Али Талиб[195], занявший место халифа, и сирийский наместник Муавия[196].
– Я слышал, что Муавия обвинял Али Талиба в связях с убийцами последнего халифа. Его сторону приняла и жена пророка Айша[197].
– Это все «пища» для охлоса. На самом деле шла обычная борьба за власть, за право лидерства в религии между представителями арабского и неарабского происхождения.
– Какой прок от этого в самой вере в Бога? – Между борьбой за власть и самой религией нет ничего общего и никогда не было, – подтвердил Константин. – Надо отдать должное Али Талибу. Он встал на путь примирения между различными течениями мусульман, за что и был зарезан фанатиками. За этим последовали очередные экзекуции: сунниты[198], шииты[199] и хареджиты[200] поочередно стали вырезать друг друга. И чем дольше продолжалась междоусобица, тем больше выигрывали фанатики от религии. Шариат – совокупность морально-этических и религиозных норм ислама – подменил Закон, обязательный для представителей всех конфессий. Куда подевалась свобода выбора, совесть и Божья мудрость? Духовный суд исламистов, поставленный во главу государственного управления, привел к кровавым расправам и репрессиям.
Немусульмане стали покидать злосчастную страну, поделенную на эмираты[201]. В том числе и еврейские общины, прожившие в Персии одну тысячу двести лет. Разве такого хотел пророк Мухаммед объединивший когда-то арабов и евреев в Медине? И тут надо отдать должное персидским князьям, или, если угодно, султанам[202] Буидам[203]. Халиф при них занял свое место – место духовного лидера государства. Пира, имама. Через султанскую власть братья Буиды разделили светские и духовные суды в халифате. Теперь государственный закон гарантирует равные права всем гражданам. Независимо от вероисповедания. И тем самым они постепенно возвращают величие Персии. – На Западе все наоборот, – задумчиво сказал Феофилакт. – Там шейхи становятся Пирами и своими законами попирают все нравственные нормы. Похоже, что Рим проявляется в современном мире как продолжение Самарии[204], а халифат как продолжение Иудеи[205], после того, как Великий Израиль времен царей Давида[206] и Соломона[207] распался на два враждебных государства. – Очень похоже, – подтвердил Константин. – Если учесть, что первые свою неуемную алчность прикрывают духовным символом Креста, а вторые свою духовность прячут под маской алчного Полумесяца, сулящего неземные богатства. – И какова же тут роль Византии? – Византия сохраняет позицию вселенского центра. Уравновешивая маятник. Тот самый равносторонний крест Константина, с лучами, расширяющимися от центра.
Наша империя достигла процветания за счет богатств созидаемых реатами, ремесленниками и торговым людом. Им принадлежит «красная», третья по влиянию спортивная партия Византии. Поэтому и базилевс носит красную обувь, символизирующую землю и тех, кто трудится на ней. Но флаг государства «белый», символизирующий священство. И с «голубым» крестом, благодаря архонтам, не жалеющим жизни во славу величия державы. Поэтому базилевс, как вселенский арбитр, должен править не только с божественной справедливостью, но и в согласии с «буквой» Эпинагоги. Опираясь на общественное мнение и поддерживая равновесие. Если же император впадет в грех и превратиться в деспота, то станет ненавистен народу и должен быть свергнут, если на то будет воля Божья. Мы могли бы называться Новым Израилем, но наш бог – Иисус, а не Бык. Мы могли бы называться Новой Арменией, но не к лицу ромеям называться именем персидской сатрапии. Поэтому мы называемся Новым Римом – Византией, по имени маленького порта основанного сарацинскими купцами и ставшего новой столицей великой державы. И при всем нашем величии, мой наследник вынужден доказывать девчонке из захолустной дыры, что его прадеды – пастухи-кочевники, – спустился с облачных высот на землю Константин. Он криво усмехнулся.
– Пастухи, но из династий Великих царей Востока, – добавил Феофилакт. – А я все думал, почему твой дед Василий[208] так сильно хотел получить скипетр[209] власти Аршакидов?
Я подозреваю, что дело не просто в жалкой палке, полученной от архонта Багреванда[210]. Если мои подозрения верны, это было затеяно из-за парфянского наследства. Если бы Ашот[211] признал базилевса Василия приемником Великих царей Парфии[212], то Василий формально мог бы претендовать на всю территорию Малой и Передней Азии, захваченных войсками Багдадского халифа. И это сработало.
– Да ты прав. Но не совсем. Речь идет не только о парфянском наследстве. Это частность. Речь идет о Золотом троне Владыки Вселенной, Верховном судье над всеми царствами, созданными реатами Хайками[213] и о Золотом Руне народа куру. Позабытыми истоками.
– Это еще что такое? Я думал, что Золотое Руно – это один из греческих мифов.
– Это то, что привез вместе со скипетром и красными сапогами Владыки вселенной тагавор[214] Ашот. – Я понимаю, что золотой жезл – ценный дар. Но неужели под Золотым Руном ты имеешь ввиду рыжую шкуру барана, наброшенную на трон Соломона в Большом триклине[215] Магнавры Царского дворца[216]?
– Это не просто шкура. Как я уже говорил, по старым традициям солнцепоклонников, глава общины – это еще Пир, Верховный жрец. Поэтому он хранит руно золотистого барашка – «хьрка», которую в народе куриалов почитают, как символ божественной благодати Хварр – Солнца. И, конечно же, все цари стремились завладеть Руном, чтобы наглядно показать своим оппонентам, что они владеют не только царской властью, но и жреческой. – Опять языческая блевотина. Ересь. Тьфу, – сплюнул патриарх.
– Это я и имел в виду, когда говорил, что многовековые обычаи так сильно вошли в кровь и плоть людей, что порой трудно понять их истоки. Ты чаще, чем позволительно духовному лицу, посещаешь стадион. – Константин махнул рукой на попытавшегося протестовать Феофилакта. – Речь сейчас не об этом. – Как только Феофилакт угомонился, базилевс продолжил: – Наверняка, ты там наблюдал, как наши архонты братья Фока – Никифор и Лев, а с ними вместе и наследник Роман, частенько носятся верхом. И при этом стараются выхватить друг у друга шкуру барашка? А что происходит в горных поселках, аулах? То же самое. Молодые парни, соревнуясь между собой, бегают, как архары, от аула к аулу. С той же шкурой. Сейчас это игра. Но как часто мы задумываемся над ее древним смыслом? То, что сейчас игра, раньше оборачивалось в нешуточные войны. Со времен аргонавтов все претенденты на трон стремились похитить в горах, у пастухов солнцепоклонников из народа куру, шкуру золотистого барашка – Хварно, Золотое Руно. – Ну, с Руном более или менее понятно, – вздохнул патриарх. – Но не хочешь ли ты сказать, что и золотой жезл имеет свой скрытый смысл?
