– Значит, лучше не дружить с женщиной?
– Не могу точно ответить, – Андрей Федорович замялся, – Но думаю, что если ты уверен, что никогда не полюбишь ее, то вполне можно просто дружить. Ты это про Алису, да?
– Нет, – Дима отвернулся, – Мне это нужно для рассказа.
– Пора бы уже начать беспокоиться, Дима.
Юноша остановился и, окруженный зеленой листвой, впервые со страшной серьезностью посмотрел отцу в глаза.
– Не вижу ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться, – сказал он, – Ты же знаешь, папа. Святой Рыцарь, все такое… это важно для меня. Понимаешь?
– Я тебя никогда не понимал, – Андрей Иванович вздохнул, – Почему бы тебе не быть обыкновенным человеком, таким, как все остальные? Так было бы легче. Зачем мучить себя?
«Мучить!» – мысленно воскликнул Дима и ответил:
– Я никогда себя не мучил. Все просто. Не хочу восхвалять себя, но, отрекаясь от низких любовных потребностей, я становлюсь лучше. Мои мысли яснее, а поступки приводят к куда большему результату. Пойми, папа!
– Не надо кричать.
– Извини… Ладно, электричка уже едет. Мне пора.
– Ты прости, что до поселка, до нормальной станции не довожу…
– Да ладно, не беспокойся.
– Ладно, давай. Пока.
Отец не стал обнимать Диму, но крепко пожал ему руку. Электричка останавливалась всего на пять минут, поэтому Диме пришлось поторопиться. Когда электричка прибыла, он, еще раз попрощавшись с отцом, предоставил проводнику билет и прошел внутрь. В электричке он доехал до железнодорожной станции и, прибыв на нее, пересел на поезд. В этот раз он ехал в купе.
Его попутчиками в грязном, но вполне пригодном для жизни вагоне оказались два пожилых чеха и русский парень примерно того же, что и Дима возраста. У одного из чехов, Гжегожа Гуса, на лице блестели красные ожоги, у другого, представившегося Сэмом Жижкой, не было одного глаза, а третий, русский, как вскоре выяснилось, не был по-настоящему русским. Его предки жили в Германии, и звали его Артемом Таппертом. Таппертом он себя и попросил называть.
– Вот ты, Дима, очень странный, – протянул Тапперт, поглаживая свои рыжие волосы – Скажи мне, ты когда-нибудь любил?
– Любил? – Дима не понял, – Кого любил?
– Девушку, – сказал Тапперт, смахнув с глаз длинную челку, – Или тебе больше парни нравятся?
– Нет, – Дима покраснел, – Я никого не любил.
– Никогда?
– Никогда.
– Не может такого быть, – Тапперт рассмеялся, – Is that right, my friends?
Гжегож и Сэм дружно закивали головами.
– Я не знаю чешского, поэтому разговариваю с ними на английском, – пояснил Тапперт, – Но это не важно. Ты, действительно, никого никогда не любил?
– Никого и никогда.
– Странно. Мне вот всего двадцать два года, и у меня уже есть жена и сын. И я, представь себе, живу счастливо. Они не обременяют меня, а, наоборот, делают более свободным и счастливым…
– Нет, нет, – остановил его Дима, – Не в этом дело. Я не думаю так. Понимаешь…
Он решил не рассказывать совершенно незнакомому человеку о своем отношении к любовным отношениям и в нерешительности замолчал.
– Что я должен понять? – спросил Тапперт.
– Да, наверно, ты прав, – Дима отмахнулся, – Знаешь, я подумаю над твоими словами, а пока, если ты не против, не будем затрагивать эту тему. Хорошо?
– Как пожелаешь, – Тапперт улыбнулся, – Тогда, Гжегож, how do you think…
Дима вздохнул и, пытаясь не слушать разговор Тапперта с чехами, закрыл глаза. Поезд шел не слишком быстро, он приятно качался на рельсах; это быстро убаюкало Диму, и он уснул.
***
Когда Дима проснулся, чехов уже не было, а Тапперт устало смотрел в окно. По его лицу и сгорбленной спине, облаченной в синюю клетчатую рубашку, было видно, что он очень устал, и устал не от тяжелых физических нагрузок, а от одиночества.
– О, Дима, господи, наконец-то ты проснулся! – чуть ли не закричал Тапперт, увидев, что Дима сонно потирает глаза, – Мы уже Пермь проехали, а ты до сих пор спишь!
– Пермь?! – Дима ему не поверил, – Как мы могли так быстро проехать Пермь?
– А вот так вот. Я уже хотел будить тебя. Ты, ведь, говорил, что куда-то сюда едешь.
– Да. В Латин еду.
– Латин? – недоуменно спросил Тапперт, – Это что такое?
– Это город. Я в нем учусь.
– Странно, никогда не слышал о нем. Подожди, сейчас что-нибудь в интернете поищу.
Тапперт достал из кармана телефон и через пару секунд показал его Диме. На экране в строке поиска было забито: «Латин», а ниже красовались фотографии города и его официальная страница в сети.
– Я уже долгие годы езжу по этому маршруту, но никогда не слышал об этом городе, – пояснил Тапперт, – Вот, смотри, написано, что ничего не найдено.
– Как, ничего не найдено? – Дима еще полностью не проснулся и не до конца понимал, что происходит, – Тут, по крайней мере, десять страниц, и в каждой фигурирует Латин.
– Нет же! – Тапперт посмотрел на экран, – Ничего не найдено!
– Ты меня разыграть пытаешься? – разговаривая, будто с ребенком, спросил Дима, – Может, позвать кого-нибудь, чтобы он тоже на экран посмотрел?
– Да, лучше позвать.
Дима встал с кровати, но тут же упал обратно. Поезд сильно тряхнуло, и весь багаж полетел с полок вниз.
– Что это? – испуганно спросил Дима.
– Тихо, – ответил Тапперт, – Ни слова.
– Что?
– Ни слова, – повторил Тапперт, – Сиди здесь и не высовывайся.
– А ты?
– Тихо.
– Артем!
Тапперт, призывая Диму к тишине, приложил к губам палец и прильнул к окну.
– Дементоры? – Дима попытался пошутить.
– Какие, к черту, дементоры? Темнота.
– Темнота?
– Да. Сейчас станет темно.
Как он и сказал, через пару секунд солнце скрылось за плотными черными тучами, и купе погрузилось в непроглядный мрак.
– Что-то не так с погодой?
– Господи! Тихо, пожалуйста! Мне нужно сконцентрироваться.
– На чем?
Тапперт не ответил. Он сосредоточил взгляд на окне и стал шептать себе что-то под нос. Дима встал рядом с ним и попытался разобрать что-нибудь из его шепота, но не сумел понять ни слова.
– Ты меня все еще видишь? – спросил Тапперт через некоторое время.
– Вижу.
– Это плохо. Посмотри в окно. Видишь что-нибудь?
– Ничего.
– Ни деревьев, ни рельс?
– Ни деревьев, ни рельс.
Услышав такой ответ, Тапперт обеспокоенно прикусил губу.
– Да, – процедил он сквозь зубы, – Когда все это закончится, у меня к тебе будет пара вопросов. И про Латин, и про то, каким образом ты попал сюда.
– Что?
– То, что слышал. У тебя есть что-нибудь, чем ты, в случае чего, мог бы защититься?
– Нет…
– Тогда сиди здесь и никуда не выходи. Я скоро вернусь.
Сказав это, Тапперт задвинул за собой дверь так быстро, что Дима не успел произнести ни слова. Воздух пропитался тишиной, словно ночью на кладбище, и стремительные шаги, уносящиеся к головному вагону, превратились в страшное осознание того, что все остальные звуки просто исчезли. Мерное гудение поезда пропало; исчез и стук рельс под колесами, и шум из соседних купе. Тишина сковала поезд, и юноше стало тяжело дышать. Он, испуганно прислушиваясь к постепенно затихающим шагам Тапперта, подошел к окну. Лишь тьма, густая тьма, похожая на плотные клочья тумана, предстала его взору. Дима, мучая глаза до неприятной боли, всматривался в эту темноту, но ничего, кроме нее, не видел. Складывалось впечатление, что поезд, который во тьме совсем не проглядывался, плывет по воздуху, в абсолютной пустоте.
После неудачной попытки разглядеть что-нибудь в этой тьме, Дима вернулся на кровать. Шагов Тапперта уже не было слышно, и вместе с юношей осталось лишь его собственное дыхание и слабый хруст в суставах, который при отсутствии остальных звуков сильно выделялся при любом движении.
– Артем сказал, что нужно ждать, – прошептал Дима, – Слишком много странного происходит в последнее время. Даже и удивляться не стоит.
Он погрузился в молчаливое ожидание, но уже через пару секунд, проводя невольные аналогии с коридором с Воротами, вдруг почувствовал что-то, что заставило его вспомнить, какие ощущения наваливались на него, когда он оказывался в подвале дома, в котором снимал квартиру.
Не веря в то, что он попал в место, способное перенести его в коридор с Воротами, Дима приложил палец к стене и провел ритуал, который открывал двери к Воротам.
– Так и мой дух, бегущий и смятенный, вспять обернулся, озирая путь, всех уводящий к смерти предреченной, – сказал он, когда с ведением пальцем по стенам и перечислением цифр от одного до десяти было покончено.
Далее следовало открыть дверь. Дима сделал это, и тут же ему в лицо ударил поток освежающего прохладного воздуха, и нос наполнился приятным ароматом полевых цветов.
Юноша в удивлении раскрыл рот. Прямо перед ним, всего в нескольких шагах скрипели на ветру приоткрытые Первые Ворота. Дима шагнул в иной мир, раскрыл Ворота шире и чуть не закричал от восторга. Створка Вторых Ворот была слегка отодвинута в сторону, и в образовавшуюся щель попадал теплый летний свет. Дима, дрожа всем телом, прошел за Первые Ворота и обеими руками толкнул вперед Вторые. Они послушно отворились…
