Уже светало. Они мчали в госпиталь, а фашисты просматривали позицию, их пули свистели вокруг. Когда добрались, оказалось, что вся шинель Егора изрешечена пулями, но в него не попало ни одной. Сдав друга на руки врачей, Егор попрощался с ним и отправился обратно. Уже совсем рассвело. Это было третьего сентября…
Павел остановил рассказ. Он тяжело дышал, заново переживая события военных дней. Парфирий передал ему похоронку: «Ваш сын, Глухих Егор Парфирьевич, пал смертью храбрых на поле боя третьего сентября 1941 года». Дрожащей левой рукой Павел взял документ, перечитал его и сказал, что Егора, очевидно, убили, когда он возвращался в часть. Ведь было совсем светло, а позиция простреливалась. Спас друга, а сам… Все за столом надолго замолчали, словно отдавая память погибшему.
Потом Павел рассказал о себе. Залечив рану, помогал в госпитале: одной рукой рубил дрова, топил печи, придумывал разные бытовые приспособления. Людей не хватало, и его не комиссовали, потому что нуждались в его помощи. Раненых поступало все больше и больше. Он ухаживал за ними, кормил, приносил воду, помогал выздоравливающим передвигаться – делал все, что было в его силах. Демобилизовали его, когда уже началось наступление и наши войска продвинулись далеко на запад.
Прослушав рассказ Павла, все снова замолчали. Нелегким был разговор, как будто довелось вновь пройти дорогами войны.
Проводив гостей, Анна бросилась на кровать и зарыдала. Муж боялся подойти и решил дать ей выплакаться. Анна и так хорошо держалась при гостях, нашла в себе и мужество, и волю. Парфирию самому хотелось заплакать вместе с ней, но ведь он мужчина…
Наконец, Анна затихла. Он, стараясь успокоить ее, заговорил о том, что на войне судьбы людей иногда складываются очень похоже. Он сам в гражданскую был ранен, из-за перебитого сухожилия одна нога стала короче на четыре сантиметра. И тоже не комиссовали, а обязали собирать убитых с поля боя и отвозить в братские могилы. Пули часто свистели вокруг, шинель была как решето… А сын погиб за родную землю, спасая всех и своего друга. Он похоронен в братской могиле у деревни Борки Калининградской области.
– Вот обживемся немного после войны, – успокоительно говорил Парфирий Анне, – накопим денег и съездим обязательно к сыну на могилу. И Валюшку с собой возьмем, у нее тот шрамик на подбородке до сих пор виден… Обязательно съездим…
Мы еще пригодимся
Весной 1939 года Михаил отслужил в армии и вернулся в родной Ленинград. На заводе, где перед уходом на службу он успел проработать совсем немного, его приняли с распростертыми объятиями. Нужно было только оформить документы, сфотографироваться.
В самом радужном настроении он шел по Невскому проспекту и заглянул в первое попавшееся фотоателье. Зашел – и остолбенел. Перед ним за небольшим столиком сидела хрупкая, изящная девушка с ямочками на обеих щеках. Мягкий голос профессиональным тоном произнес:
– Молодой человек, вы хотите у нас сфотографироваться?
– Да… Да! – растерявшись, ответил Михаил.
– Тогда проходите. Какого размера вам нужны фотографии?
Девушка провела его в соседнюю комнату к мастеру, который уже суетился возле своего громоздкого аппарата.
Выйдя из фотомастерской, Михаил всю дорогу размышлял, где он мог ее видеть. Порылся в памяти. Нет, они никогда не были знакомы. Вдруг его осенило: во время армейской службы эта девушка не единожды являлась ему во сне. «Это судьба», – подумал он.
В назначенный день, явившись за фотографиями, он решил быть посмелее и, взяв из ее рук конверт, сказал:
– Вы мое имя знаете по квитанции, а как ваше?
– Полина, – коротко ответила она и рассмеялась. Улыбка сделала ее еще красивее, и Михаил снова чуть не растерялся, но взял себя в руки и задал традиционный вопрос:
– Что вы делаете сегодня вечером? Может, согласитесь прогуляться по Летнему саду?
Она согласилась – и с этой прогулки начались их постоянные встречи. Летний сад, Невский проспект, походы в кинотеатр и даже в цирк.
Михаил и Полина все больше узнавали друг друга. Высокий, красивый, работящий и внимательный парень мог быть мечтой любой девушки. У Полины, как говорится, голова всегда была на плечах. На работе ее уважали, часто обращались за советом. Михаил тоже серьезно собирался строить свою дальнейшую жизнь. Через год он сделал ей предложение, считая, что, имея стабильную работу, они оба смогут вполне обеспечить семью.
Шла весна. Полина родилась девятого мая и любила это время года за то, что пробуждается не только природа, но и человек. Он становится обновленным, добрым, улыбчивым, как и она сама.
Девушка не то чтобы отвергла предложение, но сказала, что надо еще некоторое время подумать. Муж в семье – голова, он всему опора. Но и роль женщины в семье не меньше. Жена – самый близкий человек, и она может иногда высказать мужу то, что не решаются говорить другие.
– Мы должны понимать друг друга, наши отношения должны быть прозрачными, только тогда мы будем счастливы, – добавила она.
Михаил смутился, он чувствовал, что и дня не может уже прожить без любимой, но теперь он восхищался глубиной ее ума и казнил себя в душе за поспешность, а Полина в это время думала о том, что она слишком уж категорично разговаривала с Мишей, без которого уже не мыслила своей жизни.
Свадьбу решили сыграть осенью.
«Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началась война», – эти слова известной песни отразили судьбу всей страны.
Поля встретила Михаила с полными слез глазами. Все их планы рухнули. Миша внимательно посмотрел в лицо невесты:
– Ты ведь понимаешь, что я должен идти на фронт?
Она крепко обняла его и ответила:
– Это святое.
Михаил сразу пошел в военкомат, отправку назначили через три дня. Опытные, отслужившие в армии люди были на фронте очень нужны. В Ленинграде у Михаила оставались престарелые родители. Отец его на гражданской войне потерял ногу, ходил на костылях, и он хорошо понимал, что значит защищать родину. У матери от неожиданного известия все валилось из рук, но и она поняла порыв своего сына.
Провожали на поезд его все вместе. Вскочив на подножку вагона, Михаил крикнул:
– Папа, мама, берегите Полю. Свадьба состоится!
С самого начала войны из Ленинграда началась эвакуация, но Полина оставалась с родителями в родном городе. Получая от Михаила редкие и наспех написанные треугольнички, она понимала, как трудно ему приходится, каким опасностям он подвергается в самой горячке боя. Сердце ее разрывалось. Нет, она не могла сидеть сложа руки, надо было тоже идти защищать родину и во что бы то ни стало разыскать на фронте любимого.
Полина записалась на курсы медсестер, научилась бинтовать, останавливать кровь – оказывать первую помощь при ранениях. Писем от Михаила давно не было. Она сходила в военкомат и попросилась на фронт в его часть, но отправили ее совсем в другую сторону, под Сталинград. Время было тяжелое, люди были нужны везде.
В боях она выносила на себе раненых в безопасное место, перевязывала и убегала помогать другим. И, хотя понимала, что жених ее воюет далеко, каждому непременно внимательно заглядывала в лицо – не Михаил ли это?
Писем все не было, да и быть не могло. Ее любимый Ленинград – в блокаде, связь с родными потеряна.
Шли дни. Состоялась решающая битва за Сталинград. Наши войска начали наступление, стали продвигаться на запад.
Полина продолжала работать в госпитале, она уже набралась опыта. Главный врач Василий Иванович видел в ней человека самоотверженного, ощущающего боль каждого, как свою собственную. Она стремилась помочь всем. После дежурства часто писала под диктовку раненых письма их родным, спешила сообщить, что чьи-то сыновья или мужья живы.
Делая самые сложные операции, Василий Иванович всегда ассистировать просил Полину: она работала четко, быстро и правильно подавала инструменты.
Однажды он сказал ей:
– Если со мной что-нибудь случится, ты меня заменишь.
– Что вы, Василий Иванович, уже ничего не может случиться, – отвечала она, – Мы побеждаем, скоро прогоним проклятых фашистов с нашей земли, теперь все будет хорошо.
И все-таки случилось. Госпиталь переводили на новое место, вагоны попали под обстрел, было много раненых и убитых. Ранило осколком и Василия Ивановича. Помочь старались всем, до него дошли последнего. Он лежал на полу в углу вагона и не двигался, только взглядом показал наверх. Полина догадалась, осторожно приподняла ему голову. Из затылка сочилась кровь, жить ему оставалось недолго. Он обвел глазами весь собравшийся персонал и остановил взгляд на Полине. Все поняли, что ей продолжать его дело.
Их привезли под Симферополь, там госпиталь и обосновался до самого конца войны. Наскоро оборудовали палаты, стали поступать раненые. Принимая новеньких, медсестры всегда сообщали Полине, если появлялся кто-нибудь по имени Михаил. «Ее» Михаила среди них не было, но она не теряла надежду, что Миша жив и когда-нибудь они встретятся.
