Разговоры на земле смолкли; фотограф приник к видоискателю.
Дирижабль медленно пролетел — буквально прополз — над диким бугристым полем, которое примыкало к карьеру, и стал разворачиваться. Зрители вздохнули разочарованно; кто-то с досадой сплюнул.
Теперь воздушный гигант двигался в обратную сторону — правда, происходило это уже на большем удалении от карьера. И снова за полётом следили с жадным вниманием, но результат оказался прежним. Не подав никаких сигналов, дирижабль совершил ещё один разворот.
Следующий мини-рейс тоже не порадовал.
— Доигрались… — пробормотал кто-то из наблюдателей.
— Я попросил бы соблюдать тишину, — ровно произнёс мастер.
И тут Иван кое-что заметил.
Трос, подвешенный к дирижаблю, отклонился назад, но дело было не в ветре — на плато царил полный штиль.
А через мгновение летучий корабль замер.
Теперь казалось — груз зацепился за что-то в воздухе, не давая продолжить рейс.
— Есть, — сказал мастер тихо, будто боялся сглазить.
Фонарь-великан на тросе замерцал оранжевым светом.
Волна нагретого воздуха, ероша жухлый бурьян, пронеслась над полем, дохнула в лицо собравшимся зрителям. Все разом загомонили, послышался смех, а мастер, достав платок, вытер пот со лба.
— Получилось? — спросил Иван.
— Похоже на то.
Экскаватор на гусеничном ходу, переваливаясь как утка, пополз в сторону дирижабля; народ гурьбой повалил туда же. Иван торопливо сделал ещё несколько пометок в блокноте и бросился догонять.
Ковш вонзился в сухую землю под свисающим фонарём. Экскаватор лязгал, кряхтел, присвистывал от усердия и плевался голубоватым дымом. Когда железная лапища выгребла очередную порцию грунта, в яме что-то блеснуло.
— Стоп! — скомандовал мастер.
В яму спрыгнули люди с кирками и лопатами — и спустя полминуты один из них держал в руках бледно-синий непрозрачный обломок размером с крупное яблоко. Обломок этот вручили мастеру, который с облегчением сказал:
— Ну, значит, будем работать.
Фонарь над головами погас; дирижабль, стронувшись с места, поплыл в сторону горы, из-за которой уже поднималось солнце. Внизу тем временем возбуждение нарастало; у Ивана было стойкое ощущение, что ещё немного — и кто-нибудь достанет пузырь с закуской. Но до этого всё-таки не дошло — то ли народ стеснялся газетчиков, то ли трудовая дисциплина была на уровне.
Подумалось мельком, что это тоже любопытный вопрос — кто, как и по какому поводу пьёт в стране текущего пребывания. Не то что репортаж — диссертацию можно было бы забабахать…
Поговорив с рабочими ещё минут двадцать, Иван решил, что пора заканчивать. Вместе с фотографом он зашагал к дороге, где дожидался таксомотор. Собственной машины у редакции не было, но спонсоры «Вестника» оплачивали несколько деловых поездок в неделю.
Сидя в автомобиле, Иван прикинул, как начать репортаж. Можно, конечно, в новостном классическом стиле, что-нибудь вроде: «На этой неделе была успешно проведена доразведка в пригородном карьере. Ожидается рост добычи ауксилита…»
Но это — пресно, надо больше эмоций. «Город может вздохнуть спокойно — новая жила найдена…» Нет, ну его нафиг — отдаёт районной газетой, а то и фабричной многотиражкой с чугунным пафосом.
Впрочем, по смыслу-то всё нормально, только формулировки нужны попроще: «Доразведка прошла успешно, добыча ауксилита вырастет — вот главный итог недели…» Как вариант — сгодится…
А заголовок? Ну-ка, Возницын, давай, тряхни стариной — в манере НТВ или «Коммерсанта»… «Городу вытянули жилу», ага… Нет, к подобным приколам местные ещё не готовы… Дражайшая Александра Андреевна при встрече физиономию расцарапает…
Но поиграть со словами всё-таки можно. Раньше, значит, тюкали одну жилу, теперь принимаются за вторую… И Верхневейск не захиреет экономически… «Двужильный город» — может, попробовать?
19
Вернувшись в редакцию, он устроился за столом и начал переносить на бумагу свои задумки. Дело, однако, продвигалось со скрипом. Отсутствие компьютера раздражало неимоверно — каждую фразу, даже самую примитивную, приходилось несколько раз прокручивать в голове, чтобы сразу записать начисто, но всё равно при перечитывании абзаца бросались в глаза корявости, которые требовалось исправить. Предложение зачёркивалось, над ним появлялось новое — и именно в этот миг, как назло, в уме возникал ещё один вариант, заметно лучше двух предыдущих; терять его было жалко, и между строчками втискивалась очередная правка, выполненная мельчайшими, болезненно искажёнными буквами. Лист бумаги, ещё недавно чистый и свежий, превращался в безобразную пачкотню, не поддающуюся никакой расшифровке. Иван сминал его, выбрасывал и брал следующий…
А ещё он со стыдом обнаружил, что ему не хватает автоматической проверки правописания. То есть он, конечно, и без неё излагал свои мысли грамотно, но возникала чисто психологическая заминка. Написав какое-нибудь заковыристое словечко, Иван подсознательно ждал подсказки в виде волнистой красной черты или отсутствия таковой — но каждый раз вспоминал, что подсказки этой не будет в принципе. И опять приходилось перепроверять себя мысленно, что дополнительно тормозило работу.
Час проходил за часом. В очередной раз подавив желание зарычать и побиться головой о столешницу, Иван понял — пора сделать перерыв. Брезгливо отложил черновик и вышел из кабинета.
— Ага! — воскликнула Даша, когда он появился в закусочной. — Я уже думала, что сегодня вы не придёте! А так нечестно — вы утром в карьере были и всё должны рассказать! Нет, что жилу нашли, я слышала, но интересно же, как искали…
— Вот вы почитайте в субботу «Вестник», мы там про всё напишем. А рассказывать вам ничего не буду, потому что зазнался.
— Ах так? Тогда я вас накормлю чем-нибудь невкусным!
— Ну, Даша, это запрещённый приём…
Орудуя вилкой, Иван подумал — надо же, как шустро тут расходятся новости. Ни интернета нет, ни мобильников — а насчёт жилы все уже в курсе. Прямо какая-то телепатия… Хотя, наверное, таксист разболтал, ну и фотограф тоже…
Важный, между прочим, момент — как выстроить репортаж, чтобы тот был не скучнее сплетен, хотя заведомо отстанет по времени? Извечная проблема бумажной прессы — собирание эксклюзива по крохам в попытке по-новому осветить известные факты…
До вечера он так и не успел дописать статью, хоть и засиделся в редакции дольше всех. Даже когда добрался домой и лёг, мысли продолжали крутиться вокруг карьера с горючим камнем. Иван знал эту свою особенность — текущая задача захватывала его целиком, и требовалось усилие, чтобы переключиться. Делать три дела сразу как Юлий Цезарь — это не про него…
Только на следующий день к полудню репортаж удалось закончить. Будь «Вестник» не еженедельной газетой, а ежедневной, Ивана погнали бы поганой метлой за подобную заторможенность. Так что ему, можно сказать, повезло.
Отдавая рукописные листы машинистке, он сказал:
— Извините, я старался поаккуратнее, но всё равно начёркал.
— Ничего, — вздохнула та, — разберусь. Хотя почерк у вас, конечно…
— Ага, как курица лапой. О том и речь.
Мысленно пообещав тётеньке за труды если не полновесный торт, то как минимум шоколадку, он пошёл проведать коллег-писак. Катерина отсутствовала — ещё не вырвалась из цепких объятий школы. Павел же, который накануне весь день кантовался в научном клубе, уже настрочил несколько листов.
— Ну, — спросил Иван, — разобрались, что там в лесу светилось?
— Они теперь допускают, что свечение связано с переходом, но опять не уверены до конца. Говорят — не всё однозначно…
— Кто б сомневался. Можно взглянуть? Угу… За первую фразу — уже вам выговор…
Парень встрепенулся и побледнел, так что Иван поспешил добавить:
— Да не пугайтесь вы, я шучу. Но ошибка и правда есть — вот смотрите, вы начинаете: «Как мы уже сообщали, поздней осенью в пригородном лесу наблюдался странный феномен…» Очень плохой заход. Если «уже сообщали», то нафига мы снова об этом пишем? Читатель пожимает плечами и откладывает газету. Имеет полное право, во всяком случае…
