А однажды, и не Настенька уже более, а Анастасия Павловна, покинув поздно вечером свой кабинет, вышла на темную улицу и, решив прогуляться, пошла к маячившему вдалеке шумному проспекту. Возле фонарного столба заметила сгорбленную фигуру. Она подошла ближе и увидела, что это стоит, опершись на суковатую палку, дряхлый старик.
– Я сейчас, – Анастасия Павловна раскрыла сумочку, и вдруг что-то кольнуло изнутри, прям под самым сердцем. Она подняла глаза и замерла.
– Ну как, тяжела ноша сия? – прошелестела листва у самых ног. – Чего молчишь? Аль онемела?
Анастасия Павловна почувствовала, как на нее наваливается истома. Такая же, как тогда, в далеком детстве. Борясь с чарами, все-таки смогла выдавить из себя:
– Прости меня, дедушка. Неразумна я тогда была, глупая.
– Не жалеешь ли о том пути, что я для тебя выбрал?
– Нет, дедушка.
– Верю тебе, – волшебник заглянул в душу Анастасии Павловны и увидел там поле, полное молодых сочных побегов. Удовлетворенно качнул седой головой. – Все время следил за тобой. Ждал, что отступишься с дороги непроторенной. Но не свернула в сторону, и потому вознаградить тебя хочу… Желаешь ли узнать судьбу свою?
– Зачем, дедушка? Не хочу этого. Лучше быть в неведении, чем знать, что день грядущий нам готовит.
– Не ждал от тебя другого, – волшебник запахнул халат, сказал напоследок: – Теперь прощай, Настенька. Не увидишь меня более.
Листва закружилась, и старик исчез, растворившись в листопадном вихре, оставив женщину одну.
Волшебник отправился дальше. Теперь он был добрым волшебником. Ведь на земле оставалось еще так много людей, которым требовалась его помощь.
Только ты и я
«Я буду любить тебя, пока смерть не разлучит нас, а тогда мы соединимся навеки».
Дилан Томас (валлийский публицист)
– Я боюсь, – прошептала она.
– Не бойся, – он прижал ее к себе, провел ладонью по пепельным волосам. – Мы ведь всегда мечтали быть с тобой рядом. Разве не так?
– Так… Но разве нельзя как-нибудь по-другому?
Вдалеке, отразившись от горных кряжей, послышался звук приближающихся машин. Он поднял голову, бросил взгляд на дорогу, вьющуюся среди гор.
– Слышишь? А ты говоришь по-другому… Они всегда будут нас преследовать, куда бы мы ни укрылись.
– Что там? – она отняла голову от его груди, прислушалась.
– Машины шумят. За нами едут.
– Значит, у нас совсем не осталось времени?
– Немного еще есть, – он заглянул ей в глаза. – Ты можешь уйти. Они тебя не тронут. Ты не виновата в том, что произошло. Только я… А мне путь один… Туда.
– Я не хочу тебя терять, – она опять прижалась к нему, и он уловил, что она едва сдерживает слезы. – Я хочу быть с тобой… До самого конца.
– Ты твердо это решила?
– Да, – прошептала она.
Помолчали. Время сужалось, все меньше оставляя срока для жизни.
– Помнишь, как мы с тобой встретились? – неожиданно спросила она.
– На острове?
– Да… Я и названия-то его уже не помню, так давно это было.
– Не так и давно. Шесть месяцев назад. Полгода всего.
– А мне кажется, что давно. Столько всего произошло… Не забыл того бугая, в холле гостиницы? Он начал приставать ко мне, а ты как раз оказался рядом?
– Еще бы забыть? Конечно, помню, – он улыбнулся, на миг отвлекшись от того, что их ожидает. – Ты была такая беззащитная, что я просто не мог пройти мимо. Стояла, озираясь по сторонам, с большущим чемоданом у самых ног.
– Ты появился как раз вовремя. Еще немного, и я не знаю, чтобы он со мной сделал.
Голос ее окреп, и в нем даже появились веселые нотки. Он догадался, что за воспоминаниями она пыталась скрыть страх, хотя это и плохо ей удавалось.
– А что было потом? – спросил он, вслушиваясь в окружающий мир. Шум машин затерялся где-то среди гор, растаяв в солнечном мареве, и они опять были вдвоем.
– Потом? – она подняла глаза. – Потом были безумные ночи и дни. Я все не могла поверить своему счастью. Думала, что такого просто не может быть… Оказалось, может.
– Да, тогда все было прекрасно… Помнишь ночь на яхте, посреди океана? Ты тогда очень испугалась, когда вдруг, ни с того ни с сего разыгралась буря.
– Помню. Под утро нас прибило к небольшому островку, яхта разлетелась вдребезги, и мы прожили там целую неделю, питаясь одними моллюсками.
– Не неделю, а четыре дня, – поправил он.
– Разве? – она наморщила лоб и стала похожа на маленького ребенка. Он так любил это ее выражение, что жалость к ней нахлынула с новой силой. – Мне казалось, что тогда прошла целая вечность.
– Ты всегда любила преувеличивать, – неосторожно сказал он, и она сразу погрустнела, вернувшись из воспоминаний.
– Мы умрем? – спросила едва слышно.
Он не ответил. Боялся, что она уловит в его голосе страх. Он всегда хотел быть перед ней сильным, хотя этого она и не требовала от него. Но страх был. Не за себя – за нее.
«Господи! Как глупо все вышло!» – пронеслось у него в мозгу.
Вначале этот бармен, так нагло пялившийся на нее, когда она сидела у стойки бара. Он был слегка пьян и не мог удержаться, чтоб не заехать в его мерзкую, слюнявую рожу. Тут же набежала охрана, и они попытались скрутить его, но не тут-то было. Он извивался, как уж, и в конечном итоге они ретировались, размазывая по лицу кровь и сопли. Он обернулся к ней, залихватски подмигнул. А она за все время не издала ни звука, просто стояла в стороне и молчала, как будто онемела вдруг, превратившись в каменного истукана.
Потом все закружилось, завертелось в безумной пляске, где смерть танцевала в обнимку с жизнью. Один из охранников, выскочивший откуда-то сбоку, выхватил пистолет, выстрелил и случайно попал ей в руку. И тогда она закричала. Дико, страшно, неуправляемо, так что закладывало уши. В тот же миг сознание у него провалилось куда-то в пустоту, где был один мрак и холод… Что было затем, он не помнил, а она не рассказывала.
Через пару дней ночью, таясь, словно воры, они покинули город, стараясь найти укрытие где-нибудь в глухом месте, но спрятаться не удалось. Полиция шла по пятам, а он все никак не мог понять: что ж такого он натворил в том баре, что они никак не отцепятся? В один из дней пришло понимание – все, не уйти. Круг сжимался, затягиваясь, словно удавка на шее утопленника. К тому же он устал, и она устала, хотя и не говорила ему об этом. Это читалось в ее глазах. Повернуть назад, сдаться – и будь что будет? Нет! Ведь если их разлучат, то что будет с ней? Тогда он навсегда потеряет ее, а для него это равносильно смерти.
Однажды она сказала ему, что любовь и смерть всегда ходят рядом, держась за руки, как старые добрые друзья. И тогда он решил: они умрут, чтоб навсегда остаться вместе. Ей не говорил, но она и так поняла его. Поняла и приняла это решение. Она всегда верила ему…
Машины уже были почти рядом. Он даже различил, как надсадно урчат их моторы, преодолевая крутой подъем.
– Ты готова?
– Да.
Они поднялись, встали у края насыпи. Вниз сорвался маленький камушек и зашуршал, исчезая на дне ущелья. Она хотела повернуть голову, но он удержал ее.
– Не надо, не оглядывайся. Там нет ничего. Зато впереди нас ждет целая вечность. Где будем только ты и я.
– Только ты и я, – как эхо, повторила она.
За миг до того, как их ноги оторвались от земли, она открыла глаза и последнее, что увидела, был яркий солнечный диск, заслонивший собой полнеба. А потом они, обгоняя птиц, полетели вниз.
* * *
– Высоко, – молоденький сержант снял фуражку, с опаской заглянул в пропасть. – Надо скалолазов вызывать.
– Не надо никого вызывать, – седоватый офицер встал за спиной сержанта, вытянул голову, всматриваясь в бездну. – Пускай там лежат, пока стервятники их не склюют.
– Зачем они прыгнули-то, не пойму? Они что, ненормальные? – сержант отошел от края, растерянно повернулся к офицеру.
– Кто их разберет, этих молодых? Может, жить им надоело, а может, еще чего. А скорее травки накурились, вот и решили полетать, – офицер досадливо махнул рукой, натянул фуражку. – Зря в такую даль ехали!
– Жалко, взять их не удалось, – протянул сержант, продолжая всматриваться в пропасть.
– Не знаешь ты всего, сержант. Мне только что по рации передали, что в баре том не паренек этот крови столько пролил. Оказывается, уже после того, как он кончил кулаками махать да сбежал из бара, подружку свою прихватив, явился другой человек и начал крошить направо, налево… Чего-то там не поделил с хозяином бара… Взяли его пару часов назад… А мы вначале на них думали, вот и искали по всей стране… Парень-то ладно, у него, видно, совсем мозги заклинило. Так зачем он девку-то с собой поволок? – офицер покачал головой, еще раз досадливо махнул рукой. – Нет, ну точно обкуренные! Ладно, сержант, поехали. Нечего жариться на таком солнцепеке.
Колонна машин стронулась с места и спустя короткое время исчезла за горными пиками. Вновь установилась тишина. Только у самого дна каньона кружило, выискивая добычу, семейство грифов.
