— У меня для тебя хорошие новости, Билл, — проговорил Перри. — Я прикончил еще трех ублюдков.
Билл не ответил. Он никогда не отвечал. Лишь иногда что-то настоятельно советовал: раздобыть оружие или покончить с собой.
Билл. Почему, черт побери, Марго вздумала его воспитывать? Перри напился, чтобы на время забыть о Билле. Не вышло. У него вообще мало что получалось. Кроме тех случаев, когда хотел кому-нибудь причинить боль. Убить, например. Вот это получалось всегда…
А что за проблемы у Дью? Делает вид, что так печется о том гребаном семействе. Почему он и все остальные ничего не понимают? Те ублюдки уже не были людьми. К тому же они слабаки. У них нет никакой дисциплины. Значит, они заслуживали смерти. Если бы любой из них хотя бы попытался вырезать у себя треугольники, Перри оставил бы его в живых. Может быть. Но до сих пор никто не пробовал это сделать.
Никто, кроме него.
Почему он не похож на других? Он знал ответ: потому что его отец-алкоголик, у которого вечно чесались руки, часто порол его ремнем.
Доуси снова наклонил бутылку: на сей раз в рот попало больше, чем на кровать. Его лицо сделалось мокрым и липким.
К инфицированным он не испытывал ровным счетом ничего. Ни капельки жалости. Мерзкий малыш бросился на него с яростным криком. Если бы паршивец мог, то убил бы его, загрыз…
Нет, они были не только инфицированными, они еще были тупыми.
Это была последняя мысль, мелькнувшая в голове у Перри, прежде чем он отключился во второй раз за вечер.
НА ЗАДНЕМ ДВОРЕ У РОДРИГЕСА
Чуи Родригес жил на углу Хаммершмидт и Сара-стрит в Саут-Бенде, штат Индиана. У Чуи были жена Кики и двое детей: шестнадцатилетний Джон и четырнадцатилетняя Лола.
На заднем дворе их дома рос старый дуб, покрытый редкой листвой. Кора местами подгнила, и дереву, судя по всему, осталось протянуть еще года три, максимум пять. Потом оно просто засохнет. Чуи уже горевал по поводу того, как опустеет его задний двор, когда он вынужден будет спилить дуб.
Однако на самом деле беспокойство вызывало не дерево на заднем дворе у Родригеса. Для того чтобы лучше понять его причину, нужно было взглянуть чуть выше.
Приблизительно на сорок миль выше дерева.
Если бы туда направить мощный телескоп, то можно было и не заметить совсем крохотное мерцающее пятнышко. Мерцание исходило от волн видимого света, скользящих по поверхности объекта и продолжающих свой путь почти по первоначальной траектории.
Объект не был совершенно невидимым. Если бы он был крупным и занимал половину горизонта, то к настоящему времени о нем знал бы каждый.
Но поскольку на самом деле он был размером не больше пивного бочонка, его никто не заметил.
Объект был неодушевленным. Холодным. Расчетливым. Напрочь лишенным каких-либо эмоций. А если бы они у него были, то, почувствовав, что коридор в Маринеску растворился в ослепительной вспышке взрыва, он, вероятно, выругался бы: дьявольщина! Неужели опять?
Когда-то он обладал очень гладкой формой и напоминал каплю-слезинку с двумя острыми концами вместо одного. Но это было при запуске, накануне долгого путешествия, в конце которого он оказался на геостационарной орбите, над больным деревом Чуи Родригеса.
Космос ведь, по сути, не пуст. Чего там только нет! Камни, лед, различный хлам — только все раскидано на огромном пространстве. Если путешествовать достаточно далеко через это не «слишком пустое» место, то велика вероятность столкнуться с блуждающим мусором. В зависимости от скорости перемещения даже небольшая частица космической пыли может вызвать повреждения. Вышеупомянутый объект в форме обоюдоострой слезинки был спроектирован таким образом, чтобы, несмотря ни на какие повреждения, продолжать полет. Это удалось, однако его изъеденная и местами сколотая поверхность лишний раз подтверждала известную инженерную истину: всего предусмотреть нельзя.
А ведь выполнение поставленной задачи было так близко… И опять все прервалось до того, как успели открыться врата. И снова процесс остановлен носителем-ренегатом.
Вот ведь сукин сын.
Задача была крайне проста. Вылететь с планеты-источника и искать сигналы сознательной жизни. Космос ведь огромен. Поиск подходящей планеты потребовал бы инвестиций, намного превышающих даже затраты на революционный проект, в результате которого когда-то и был запущен объект. Имелся, правда, один способ сузить поиск планет, пригодных для жизни: отыскать планеты, где жизнь уже есть…
Объект отслеживал сигналы с планет.
Они означали следующее. Во-первых, их наличие в эфире подразумевало, что на соответствующей планете могут существовать развитые формы биологической жизни. Отсюда легко вычислить силу тяжести, плотность и температуру газообразных и жидких сред. Во-вторых, сигналы предполагали наличие прогнозируемых ресурсов. Планеты, состоящие из кварца и серы, не могли рассчитывать на технологии, позволяющие отправлять сигналы в космос. Наконец, самое важное: сигналы указывали на большое население планеты, способное к выполнению технически сложных задач.
А это крайне важно, если вы хотите, чтобы для строительства колоний применялся рабский труд.
Колонии, как и любые исследования, требуют огромных сил и изощренных технологий. Самое дешевое решение заключается в порабощении коренного населения. Оно также помогает нейтрализовать потенциального межзвездного конкурента.
Если все пойдет хорошо и у планеты окажутся подходящая сила тяжести и атмосфера, то объект начнет активацию. Он засеет планету машинами, и они построят здесь портал. С его помощью возможна быстрая транспортировка между двумя сверхудаленными пунктами, куда обычным способом не сможет добраться ни одно живое существо, ни дети этого живого существа, ни великая-превеликая Маргарет, ни Эймос с Кларенсом, ни даже правнуки этого существа. Однако при наличии портала поездка становится безопасной. И занимает считаные секунды. Сотни световых лет — в мгновение ока!
Этот объект, Орбитал, прибыл в Солнечную систему около двадцати лет назад после того, как ранее были обнаружены многократные сигналы: радиоволны, телевизионные сигналы, СВЧ-излучение. Он приближался медленно, осторожно, потому что цивилизация на планете могла оказаться слишком развитой в технологическом отношении, и тогда подобный визит наверняка не остался бы незамеченным. Поэтому в течение нескольких лет Орбитал просто вел наблюдение. Он считал, анализировал, оценивал и, в конечном счете, пришел к выводу, что может переместиться на более низкую стационарную орбиту, не рискуя быть обнаруженным.
Выйдя на рабочую орбиту, Орбитал потратил еще несколько лет на мониторинг ситуации на планете. В то время как в сигналах присутствовали многочисленные формы и образы, почти сразу можно было выделить какие-то преобладающие виды. Достаточно сказать, что благодаря повторному анализу изображений Орбитал сразу же узнал человека, как только впервые его увидел.
После семи лет Орбитал был в курсе технологических возможностей человечества. Он мог определить главные центры сосредоточения населения, точнее, области небольшой заселенности либо вовсе незаселенные. Он не понимал языков, но пока и не нуждался в них: данные о языке можно будет собрать после успешного развертывания зондов.
Объект доставил восемнадцать небольших — размером с пивную банку — зондов, каждый из которых мог сбросить в атмосферу более миллиарда крошечных семян. В каждом семени содержалось два основных элемента. Во-первых, микроскопическое оборудование для анализа потенциальных организмов-носителей и выявления их биологических процессов. Вторым элементом был крошечный, ультрамикроскопический кусочек кристалла. Он очень точно совпадал с таким же кусочком в центре любого семени и, что еще важно, внутри Орбитала. Этот незаменимый и невоспроизводимый кусочек был шаблоном, устройством, изменяющим молекулярную структуру биомассы так, чтобы превратить ее в материал для постройки врат.
Первый зонд потерпел неудачу. Она была связана с непогодой. Второй зонд дал несколько связей, но, к сожалению, это оказались связи с животными — существами, лишенными сознательного разума. Когда это произошло, семена просто погибли — наполовину сформированный треугольник на теле домашнего животного, содержащегося в клетке или в загоне, мог насторожить человечество. Люди почувствовали бы угрозу и приняли бы меры, чтобы ей противостоять. Семенам нужны были разумные носители, чтобы произвести работников, способных общаться и сотрудничать, использовать инструменты и транспортные средства, знакомиться с местностью и узнавать о потенциальных опасностях.
Только при запуске шестого зонда семенам удалось попасть на разумное существо. Хотя эти семена довольно быстро погибли, Орбиталу удалось собрать кое-какую биологическую информацию. Он проанализировал данные, обозначил ключевые проблемы, после чего соответственно изменил очередную высылаемую партию.
