Отто нахмурился, затем улыбнулся.
— Скажи-ка, мой маленький белый друг, разве ты не должен мне двадцатку?
— Ах ты гад, — усмехнулся Эймос. — Вспомнил все-таки.
Затем он извлек бумажник и передал сложенную банкноту.
— А это еще за что? — спросила Маргарет.
Отто сунул двадцать долларов в карман.
— Он поспорил, что Доуси убьет меня вчера вечером.
Маргарет чуть не задохнулась от удивления.
— Эймос! Неужели?
— Но я ведь заплатил ему, не так ли?
Она покачала головой и нахмурилась.
— Я серьезно. О таких вещах не шутят.
— Тут либо шутить, либо плакать, — сказал Отто. — Как-то так. Я честно выиграл свои двадцать долларов — какие могут быть еще вопросы?
Подошла официантка, чтобы принять заказ.
— Ладно, — сказал Дью, когда девушка удалилась на кухню. — Давайте снова обсудим наши дела. Прежде всего, Марго, от души поздравляю с тем, что удалось разработать этот тест.
Отто и Эймос негромко зааплодировали. Маргарет покраснела.
— Спасибо, но… это результат нашей коллективной работы.
— Расслабьтесь, Госпожа Скромность, — усмехнулся Эймос. — Идея была целиком твоя, и она работает!
— Что еще удалось обнаружить на трупах? — спросил Дью.
— Ничего нового, — ответила Маргарет. — Хотя мы, конечно, обновили и углубили свои знания в этой области. Нам с Эймосом удалось получить крупные четкие снимки нервных узлов паразита. А также кровеносных сосудов. Думаю, мы уже неплохо изучили работу этих систем, хотя беспокойство вызывает деятельность мозга. О внутренних процессах работы головного мозга человека эти паразиты знают явно больше нас.
— А что по поводу переносчиков инфекции? — спросил Дью.
Маргарет покачала головой.
— Пока ничего. Большую часть сведений можно было бы почерпнуть из опросов пострадавших от болезни, — узнать, что они ели, пили, куда ходили, с кем соприкасались. Простые на первый взгляд вещи. Но единственный человек, который мог бы пролить свет на эти вопросы, не желает с нами разговаривать.
— Чертов Доуси, — выругался Дью. — А сколько на этот раз организмов-носителей? Их было трое. Кстати, не забывайте и о трех старушках, сожженных Перри. Имеет ли количество какое-нибудь значение?
— Скорее всего, вряд ли, — сказал Эймос. — Когда-то у нас был всего один носитель, то есть сам Перри Доуси, потом их стало два, три… Так что здесь особой связи нет. В последнем случае важно, прежде всего, то, что это семья. Люди жили под одной крышей, ели одну и ту же пищу, ну и так далее. Три пожилые леди тоже жили в одном и том же доме престарелых. Каждый день они вместе совершали прогулки. Значит, тварь может поразить лишь некоторых людей или всех, кто находится на определенном пространстве.
— А они не могли поочередно передать это друг другу? — предположил Дью. — Сначала заражается один, потом заражает другого, и так по цепочке?
Маргарет покачала головой.
— Все треугольники Макмилланов находились на одинаковой стадии развития. Отсюда следует, что все носители были инфицированы одновременно. А теперь добавьте сюда трех человек, которые жили с ними под одной крышей. У них треугольников не обнаружено. Насколько мы можем сейчас судить, болезнь не переносится от человека к человеку.
— Это наводит на интересную мысль, — предположил Эймос. — Их врата были уже построены, не так ли? Арку построили личинки, которые уже прошли стадию треугольников и покинули организмы носителей. Поэтому, если бы все Макмилланы находились на одной стадии заражения, они должны были подхватить ее после других носителей. Почему же они, так сказать, опоздали?
— Очевидно, заразились позже, — сказала Маргарет. — Независимо от того, к чему они прикасались и что ели, инфицированные члены семейства были подвергнуты воздействию заразы одновременно. Но это не дает нам ни единого намека на вектор-переносчик. Эймос, а этот мальчишка… Тэд. Он что-нибудь рассказывал?
Хант кивнул, потом покачал головой.
— Оказывается, родители несколько раз запирали его в доме одного. Не разрешали выходить на улицу. Они, возможно, подхватили заразу, когда ходили по магазинам или ездили куда-нибудь.
— С ним еще побеседуют агенты ФБР из группы дополнительного расследования, — сказал Дью. — И, возможно, они смогут кое-что разузнать, когда соберут всю информацию о Макмилланах.
Маргарет перегнулась через стол и схватила Филлипса за руку.
— Дью, все это здорово, но у нас ведь уже есть один субъект, инфицированный раньше. Если бы Перри нам открылся и хотя бы вкратце поведал, чем занимался в дни, предшествующие его заражению, то мы смогли бы хоть от чего-нибудь оттолкнуться. Ты можешь с ним еще раз поговорить?
Дью откинулся назад и закатил глаза.
— Что это за Международный Геморрой в День святого Филлипса? У меня только что состоялся крайне неприятный разговор с Мюрреем. Так что большое спасибо!
— Отлично, — напряглась Маргарет. — И что же нам сказал бесстрашный лидер?
— То же, что и ты. Что я, видите ли, должен отыскать способ договориться с Доуси. Знакомая песня, не правда ли?
Маргарет наклонилась вперед, поставив локти на стол. Взяв вилку, она пригрозила Дью.
— Вспомни: ты угрожал Перри, но ничего из этого не вышло. Ты хотел его обмануть, следил за ним, пытаясь нейтрализовать, чтобы он не успел прикончить носителей. Но опять ничего не вышло. А ты пытался хоть раз отнестись к нему по-человечески?
— По-человечески? — повторил Дью, повышая голос. Он указал на Милнера и Баумгартнера. — Взгляни-ка на их лица, Марго, а потом скажи мне еще раз, что нужно погладить Перри Доуси по головке и быть с ним поласковее.
Маргарет удивленно приподняла брови.
— А что, позволь спросить, эти двое собирались сделать, когда догнали Перри? Ты у них случайно не поинтересовался, Дью?
Филлипс промолчал.
— Ну что? Нечего ответить?
— У них был приказ применить «Тазеры», — проскрежетал сквозь зубы Дью.
— И что потом?
Филлипс отвернулся.
— Потом заковать в наручники и вколоть ему хорошую дозу успокоительного.
Маргарет лишь кивнула и улыбнулась.
Эта женщина слишком проницательна…
— Ты всегда была к нему добра, — с недовольством заметил Дью. — Ну, и помогло ли это нам хоть немного?
— Я все-таки женщина. Возможно, для тебя это новость, но Перри не слишком высокого мнения о женском поле. Когда он поправлялся после операции, я потратила на него много времени. Целыми днями его обхаживала, а он тоже был весьма почтителен и вежлив со мной. Но повлиять на него не удалось.
— Он женофоб, — сказал Дью. — Знаешь, я потрясен.
Маргарет кивнула.
— И у нас нет в распоряжении нескольких месяцев для групповой психотерапии, чтобы, наконец, до него достучаться. Если мы хотим это сделать сейчас, нужно наладить контакт немедленно.
— Так что ты от меня хочешь, Монтойя? — спросил Дью. — Чтобы я с ним сыграл партию в покер?
— Нет, — ответила Маргарет. — Будь проще. Ты не приглашал его к нам на завтрак?
Дью рассеянно заморгал. Такой вариант не приходил ему в голову!
— Хм… — проговорил Отто Кларенс. — Я никогда не думал об этом.
— Еще бы! — сказал Эймос. — С этим парнем я за один стол не сяду. Он вполне может принять меня за буррито.
— Ты хотел сказать — за горку блинчиков, — пошутил Отто.
— Мне нужно поменять заказ, — сказал Эймос. — Может быть, я закажу себе шварцвальдской ветчины и… спущу ее в унитаз.
— Браво, Эймос, — улыбнулся Отто. — Ты, наверное, так расстроен, потому что сидишь слишком низко? Может быть, попросить, чтобы принесли детское сиденье?
— Я уже миллион раз это слышал.
Дью нагнулся, слегка сжал локоть Маргарет, затем встал из-за стола.
— Куда ты? — спросил Эймос.
— Пойду справлюсь у Перри, захочет ли он присоединиться к нам на завтрак, — ответил Дью. — Когда-нибудь Маргарет тоже должна ошибиться…
— Он не пойдет, — проговорил Эймос.
— Держу пари, что согласится, — возразил Кларенс. — Дью сможет его убедить.
— Ставлю двадцать баксов на то, что Доуси даже не выйдет из номера, — сказал Эймос.
— Идет, — кивнул он.
Маргарет сокрушенно покачала головой.
— Есть ли на свете хоть что-нибудь, о чем вы двое не будете спорить?
— Уверен, что есть, — ответил Отто.
— Ставлю двадцатку, что нет, — тут же нашелся Эймос.
Маргарет покрутила пальцем у виска.
Кларенс широко улыбнулся Филлипсу.
— Ну, ладно, приводи его сюда поскорей. Мне не терпится выиграть свои очередные двадцать долларов.
Дью повернулся и вышел из забегаловки.
ЗЛЮЧКА, ПОРА ВСТАВАТЬ!
Бум-бум-бум!
Дверь сотрясалась от тяжелых ударов кулаком.
Каждый удар больно отдавался у него в голове.
