другим. Нельзя сказать, что ему было совсем скучно от того, о чем с восторгом рассказывал генерал. Просто гораздо больше зацепило то, что в это время происходило вокруг. Внимание привлекли десять офицеров в мундирах царской армии России. Они подошли минут десять назад и сели за соседний столик. Подобные мундиры он прежде видел только в музее. Через четверть века после падения монархии в России было весьма непривычно наблюдать за мужчинами в подобной военной форме. Что было еще более экстравагантным и никак не вязалось с окружающей обстановкой, так это то, что офицеры не просто громко разговаривали, а громко разговаривали по-русски. Всех их слов было не разобрать, но главной темой обсуждения было недавнее лихое мародерство атамана Шкуро в Югославии под покровительством немцев и ожидание появления этого самого атамана в ресторане, потому что это, якобы, его излюбленное место. До этой поры Кент был уверен, что бандита Шкуро, по крайней мере, так его называли чекисты, давно расстреляли. А оказывается, атаман не только жив, но и сотрудничает с гитлеровцами. Прозвучала еще одна знакомая фамилия – генерал Краснов. Судя по всему, тот уже был за соседним столиком среди царских офицеров, но кто из них был именно Краснов, Кент так и не определил. Зато все-таки дождался и увидел до сих пор непотопляемого атамана Шкуро. Тот по-хозяйски ввалился в ресторан и даже не посмотрел в сторону царских генералов. Шкуро гулял со своей компанией, больше напоминающей свиту. При этом чопорная ресторанная администрация деликатно закрывала глаза на чрезмерную шумливость свободолюбивого кубанского казака.
Через день после встречи с Либертас, как и было условлено, из телефона-автомата Кент набрал номер квартиры Шульце-Бойзенов. И, помня про свой акцент, произнес четко по-немецки всего два слова:
– Хозяин дома?
– Да, я вас жду, – ответил мужской голос.
Многоквартирный дом, в котором жили Харро и Либертас Шульце-Бойзены, выглядел весьма респектабельно. На лестничных площадках почти на всех дверях висели дорогие металлические таблички с выгравированными фамилиями жильцов. Как правило, перед фамилией была добавлена свастика. Кент не знал, кто был Харро по профессии. Либертас была актрисой, может быть, Харро тоже? Странный дом. Поднявшись на второй этаж к двери с табличкой Шульце-Бойзен, Кент обомлел: там было указано и воинское звание хозяина, указывающее на его принадлежность к люфтваффе… «Ничего себе, – застыл от неожиданности Кент, – он еще и штабной офицер!»
Первое желание было – развернуться и убежать. Молодой человек интуитивно повернулся и медленным шагом пошел к лестнице. Но потом подумал: а почему бы и нет? И решительно вернулся к двери. Нажал звонок. Дверь открыла улыбающаяся Либертас:
– Гутен таг! Мы вас ждем. Пожалуйста, проходите.
Навстречу вышел и хозяин. Он был в военной форме.
– Вас не предупредили, что я офицер люфтваффе? Вас это удивило? – улыбнулся хозяин и протянул руку гостю. – Харро Шульце-Бойзен. Я действительно служу в аппарате Геринга. И это нисколько не мешает мне быть антифашистом. Даже наоборот – помогает! Проходите в комнату. У нас есть настоящий кофе.
Либертас пошла хлопотать на кухню, а Кент и Харро сели за стол в ожидании кофе. Кент огляделся по сторонам. Его внимание привлекли многочисленные стеллажи с книгами. На них вызывающе расположились «запрещенные» немецкие классики и, что самое удивительное, полное собрание сочинений В.И.Ленина. Да еще и на русском языке. На самом видном месте.
– Вижу, вы удивлены книгами в моей библиотеке? – заметил Харро. – Здесь не только политика и философия, есть и немного любовной лирики. Но вы, конечно, заметили, большая ее часть составлена из так называемых чрезвычайно «вредных» книг. Вредных, по убеждению нашего нынешнего правительства. Для меня это своего рода производственная необходимость. У меня даже есть специальная бумага за подписью Геринга, разрешающая мне хранить и изучать эти литературные труды. Так сказать, в целях борьбы с врагом. Необходимое условие успеха любой борьбы – сбор информации о враге. Этим я, собственно, и занимаюсь! Впрочем, вы ведь тоже.
Кент улыбнулся удачному речевому обороту собеседника:
– И вправду! Я здесь по заданию Центра. Мне поручено узнать, в каком состоянии находится германское антифашистское движение. Установить контакт с отдельными группами…
– Да, я знаю. Мне уже доложили, что вы встречались с Куртом. И теперь у него есть возможность радиосвязи. Наша группа будет пользоваться иногда этим каналом.
– Вы взаимодействуете между собой?
– Да. Пока у нас есть такая возможность. И я очень рад, что мы сможем еще активнее взаимодействовать с нашими товарищами из Москвы.
Либертас принесла чашки с настоящим натуральным кофе и гордо поставила их перед мужчинами. После этого она опять отправилась на кухню.
– На самом деле я приехал из Брюсселя, – пояснил Кент. – Но непременно передам всю информацию о вас и от вас в Центр. Курту я передал программу выхода на связь и шифры. Вас поручено просто выслушать. Еще я должен узнать про группу Арвида Харнака.
– С этой группой тоже все в порядке. Они активно работают, и мы периодически встречаемся. В антифашистском движении сейчас много разных людей, не только коммунисты: рабочие, военнослужащие, из науки, культуры, искусства. Вы же понимаете – мы сотрудничаем с Советским Союзом не потому, что не любим свою страну, а как раз потому, что очень любим Германию. Да, мы долго не выходили на связь с Москвой. Для всех нас было трагедией, что Советский Союз оказался не готов к войне. А ведь наши антифашистские группы несколько раз посылали донесения и через посольства Советского Союза в Европе, и напрямую в Москву о готовящемся нападении.
– Да. Информация об этом поступала практически из всех европейских резидентур. Я, к сожалению, не могу вам сейчас ответить, почему руководство страны не предприняло действенных или хотя бы видимых шагов по подготовке к этой войне.
– Ну, да ладно! Когда-нибудь, возможно, мы об этом узнаем… Сейчас мне важно передать вам следующую информацию. Вы будете записывать или запомните? Там много цифр.
– У меня есть специальные симпатические чернила. Я запишу вашу информацию в зашифрованном виде. А в Бельгии разогрею утюгом листы и восстановлю все записи. При этом постараюсь большую часть информации запомнить.
– А интересно, какие они? Можно, я попробую сам написать в вашем блокноте что-нибудь этими волшебными чернилами? Слышал, конечно, про них. Но сам не пользовался никогда.
– Ну, вот! А еще в люфтваффе работаете! И не пользовались шпионскими штучками! Да, пожалуйста! – Кент протянул Харро свой блокнот и ручку.
– С чего начнем? Например, вот это потери германской армии на Восточном фронте с начала войны по личному составу, по самолетам, по танкам и другой бронетехнике. Далее, – Харро писал аккуратным почерком цифры в блокнот, с интересом наблюдая, как светлеют сделанные им записи, – сообщите своим, что руководитель разведки БСРА господин Пасси завербован и
