секунду замолчала и, спохватившись, добавила: – Так жаль, что в Карловых Варах была отвратительная погода!
Окончание ее фразы тоже было паролем.
– Вас зовут…? – поинтересовался Кент.
– Либертас, – ответила немка.
– Прекрасно, Либертас, что хотя бы вы оказались дома. Может быть, мы встретимся сначала с вами и обсудим, когда лучше всего встретиться с вашим мужем?
– Да, конечно! Я готова хоть сейчас. Нет, пожалуй, минут пятнадцать мне надо, чтобы собраться. Давайте встретимся через пятнадцать минут! Где? И как я вас узнаю?
– Неподалеку от вашего дома, у станции метро. Я буду курить сигару, а под мышкой у меня будет черная папка из крокодиловой кожи. Я буду ждать вас столько, сколько нужно!
«Как замечательно! – размышлял Кент, положив трубку и выйдя из кабинки телефона-автомата. – Просто здорово все складывается в Германии. Все немецкие резиденты живы и здоровы. Все готовы продолжать сотрудничество с Центром и только и ждали связного, чтобы возобновить свою работу! Какие они молодцы, хоть и немцы. Впрочем, и Гете, и Шиллер, и Карл Маркс, и Фридрих Энгельс тоже родились в Германии. И Эрнст Тельман… И Клара Цеткин. Это еще раз подтверждает, что все зависит от самого человека, а не от его национальности».
Ровно через пятнадцать минут, вот что значит немецкая пунктуальность, женщина была у метро. Она оказалось очень миловидной и изящной.
– Вы? – подошла она к Кенту.
– Я!
– Как мне вас называть?
– Давайте меня будут звать Вальдес! – назвался Кент первым пришедшим на ум именем.
– Давайте! Вальдес так Вальдес! – женщина протянула ему руку. – А я Либертас! Это мое настоящее и единственное имя! – улыбка Либертас была очень доброй и образовывала милые ямочки на щеках.
–У меня такое чувство, что мы уже знакомы! Вы похожи на какую-то известную артистку. Вы случайно не снимались в кино? – поинтересовался Кент.
– Ха-ха-ха! Уж мне-то известно, что такой комплимент часто говорят женщинам, желая с ними познакомиться. Но вы отчасти правы – я актриса. И даже окончила профессиональную актерскую школу.
– И вы на самом деле снимались в кино?
– Да нет же! В кино я не снималась. Зато до войны играла в театре. А сейчас работаю на студии мультипликационных фильмов.
– Кино для детей?
– Если бы для детей! Увы, нет! Нашей студии сейчас не до детей. Мы делаем агитационные мультфильмы для армии. Наша студия подчиняется непосредственно Геббельсу. И, между прочим, он часто бывает у нас в офисе.
– Вы лично знакомы с Геббельсом? – удивился Кент.
– Что поделаешь, такая работа, – улыбнулась Либертас, – зато умение перевоплощаться очень часто выручает меня в обычной жизни. Я без труда примеряю на себя ту или иную роль и могу абстрагироваться от реальной ситуации.
– Как же я рад, что у вас все в порядке! От вас долго не было вестей! Ну и как вы тут живете? – Кент немного запнулся, потому что у него едва не вырвалось в продолжение фразы… «среди фашистов».
– Живем! Трудно живем, как все. Много работаем. Боремся за наши идеалы. Внимательно следим за тем, что происходит на фронтах. Ждем добрых перемен! – Либертас, видимо почувствовала, что именно он хотел спросить, и добавила, –Нам нелегко, но сейчас мы чувствуем себя увереннее!
– Как Харро? Как и когда я смогу с ним встретиться?
– В последнее время он очень много работает. Их контора сейчас размещается в пригороде. В Берлине муж бывает довольно редко. Но я сегодня же позвоню ему, и он обязательно приедет, чтобы с вами повидаться! Мы на самом деле ждали такой вот встречи!
– Я тоже рад, что мы встретились!
– Вы ведь всего несколько дней в Германии? – Либертас сделала небольшую паузу, но потом решилась и продолжила: – Вы не обидитесь, если я вам дам маленький, но очень важный совет?
– Не обижусь… Обещаю!
– Вы неплохо говорите по-немецки. У вас вполне правильное произношение. Но, находясь в Германии, старайтесь меньше говорить по телефону. Здесь спецслужбы прослушивают телефонные разговоры. И опытное ухо немецкого прослушивальщика всегда уловит в вашей речи акцент иностранца.
– Как сложно! Спасибо! Буду осторожнее. Да я и до этого старался.
– Акцент! По телефону он чувствуется особенно.
– Простите!
– Интересно, а какой у вас родной язык? Французский? Испанский? Польский? Русский? Я, кстати, неплохо понимаю по-русски. Говорю плохо.
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
– Теперь, уж, вы простите! Конечно, не отвечайте.
Кенту совсем не хотелось расставаться с Либертас и чувствовать снова свое одиночество в этом большом малознакомом, глубоко вражеском городе, но пора было прощаться.
– У вас ведь есть наш адрес? Приходите послезавтра. Харро уже, наверное, приедет. За час просто позвоните и скажите всего два слова: хозяин дома? Провожать меня до моего дома сейчас не надо! Нет-нет, это не из-за спецслужб, а из-за соседей. У нас самые обычные соседи – со своими сплетнями и домыслами. Мы будем вас ждать! – приветливо улыбнулась Либертас и протянула руку на прощанье.
– До свидания, Либертас!
– До свидания, Вальдес!
Кент разве что не подпрыгивал от радости. Со стороны могло показаться, что по улице идет студент, который только что успешно сдал трудный экзамен. Перед глазами молодого человека все еще оставался образ Либертас Шульце-Бойзен. Какая же она милая и умная Либертас! Как повезло Харро. Муж и жена в этой семье – единомышленники. Увлечены не только друг другом, но и общей борьбой за счастье своей родины. И неважно, что живут они в самой страшной стране мира – в Германии. Они вместе! Как бы хотелось Винсенте так же открыто жить с Маргарет. Быть ее настоящим мужем. Чтобы она разделяла все его политические взгляды и убеждения. Чтобы он мог без опасений обсуждать с ней любые вопросы. И они вместе победили бы в борьбе с проклятыми фашистами. А потом уже после войны вдвоем, спокойные и счастливые, разъезжали бы по Европе и любовались архитектурными красотами и беспечно ходили по музеям. Вот даже сейчас пусть не жена, пусть ничего не знает про его задание из Центра, пусть не разделяет никакие его политические убеждения, пусть бы просто была рядом эта самая Маргарет. Интересно, а она сейчас о нем вспоминает? Или ее сердце действительно превратилось в кусок льда из-за потери этого ее Эрнеста! Впрочем, если бы Эрнест Барча не умер, сейчас бы все сложилось по-другому. Она бы вообще не смотрела в сторону Винсенте, да и он бы не догадался обратить внимание на Маргарет. А сейчас он по ней очень скучает. Милая. Лучшая в мире. Самая красивая… Родная Маргарет…его Блондинка!
Ужин был обещан немецкому генералу, с которым Кент познакомился и разговорился в поезде по дороге в Берлин. Мужчины заранее заказали столик в гостиничном ресторане и теперь сидели в ожидании горячих блюд и курили сигары. Говорил преимущественно генерал – делился впечатлениями о развлечениях немецкой столицы. Винсенте изображал интерес, но мысли его были заняты совсем
