это только слух.
Принц Гарри, говорят, вообще алкоголик, но жена его Меган Маркл запретила мужу выпивать. Опять же, как мы это проверим?
Принц Уильям, рассказывают бабушки у подъезда, недавно попал в просак. Приехал представлять королевскую семью на параде памяти погибших моряков-подводников. По традиции ему полагалось выпить рома из фляжки, но какой-то дерзкий злоумышленник заменил ром на термоядерную «егерь-бомбу» (смесь егермейстера и энергетика). «Представьте мое удивление: думал, что там ром, и не ожидал «егерь-бомбы». Я же мог опьянеть, но лишь обжег себе горло», – отчитался Уильям. Какой же неженка. Хорошо что хоть не расплакался.
Ну ладно с королевской семьей. Кто мы по сравнению с ними? Хлебные крошки и только. Им можно все, нам можно ничего. Да что там, даже в зале заседаний палаты общин британского парламента строго запрещены любые алкогольные напитки. Но и тут для некоторых есть исключения и поблажки. Канцлер казначейства Великобритании, когда выступает с проектом бюджета на год, может пить все что угодно. По традиции спикер может пользоваться всем, что лежит в специальных Despatch box – ящиках для переноса документов. И часто в эти ящички заботливо кладут бутылочку чего-нибудь. Так канцлер с чистой совестью может хряпнуть для смелости.
Честно говоря, лет с трех я мечтал быть английским королем. Думал, что я какой-нибудь внебрачный тайный принц, про которого случайно забыли, но обязательно вспомнят, когда королева умрет. Но, может, оно так и есть. Королева-то пока жива.
Петр Первый
Держитесь крепче, мои маленькие друзья. Наш лифт сорвался, и мы лихо летим вниз, в глубину Земли, в пекло, в ад. Ой, смотрите: черти варят грешников в котлах, а вот и кипящая смола, бежим отсюда; а это? Кто это там такой статный да усатый? Неужто Петр Первый? Здравствуйте, Петр Алексеевич, чего глазоньки потупили? Из учебника истории мы знаем, что император этот прорубил окно в Европу, организовал флот, построил Санкт-Петербург, вообще сделал много хорошего. Так почему же его еще при жизни прозвали Антихристом? Кто такой Пахом Пихайхуй? Чем Ивашка Хмельницкий отличался от Еремки? Страшно вам, робятки? Сейчас будет еще страшнее! Ну наверняка Петр хотел как лучше, действовал из благих побуждений, думал о будущих поколениях, о русском роке, о поэтах-писателях, богеме в целом. И может, мы должны быть благодарны, а огромный уродливый памятник в центре Москвы стоит не зря. Да и что бы мы делали в конце концов без кофе, табака, рома, коньяка и водки – петровских нововведений. Возможно, все началось с детства, когда за воспитание Петра взялся Никита Зотов, тихий алкоголик. Или же во всем виноват немец Франц Лефорт, неразлучный товарищ государя, учитель и советчик, любитель водки. А может быть, это все масонские козни, инопланетяне и теория заговора? Но факт в том, что Петр, вернувшись из своей первой заграничной поездки, был уже пьяницей. И с остервенением принялся не только реформировать, перестраивать и стричь бороды, но еще и спаивать население.
До Петра пьянствовали легонько: какой-нибудь медовухой или пивом. Но царь буквально насильно стал вливать крепкий алкоголь в круглые от удивления рты. Солдатам, морякам, строителям Петербурга и рабочим теперь полагалась чарка водки в день. Любое событие более-менее государственной важности отмечалось неделями, с жестоким размахом. Боярам и дворянам пришлось продать душу Ивашке Хмельницкому, как ласково Петр называл алкоголь. А разврат – Еремкой.
Один из указов тогда звучал примерно так:
«Не гнать мужиков-питухов из кабака, пока до нательного креста не пропьются».
Потом однако вышел новый указ:
«Пейте умеренно и честно, в веселие и отраду, а не в пагубу своей души».
Сплошные противоречия. Так еще и пьяницам на шею стали вешать тяжеленный чугунный многоугольник с надписью: «Сей безобразно в пьянстве усердствовал». Интересно, мешала ли такая ноша продолжать «веселиться»?
Апофеозом безумия стала организация «Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего собора» в начале 1690-х. Проводились сборища в Немецкой слободе, нынешнем московском районе Лефортово.
Действо это было сначала пародией на католические церковные обряды, а после и на православные. Собирались высокопоставленные пьяницы, многие готовились к этому маскараду, как к смерти. Выбирали главного. Должность эта называлась в разное время по-разному: «князь-папа», «всешутейший и всепьянейший князь-папа», «святейший князь-папа и патриарх» и даже «великий господин святейший кир Ианикита, архиепускуп Прешпурский и всея Яузы и всего Кокуя патриарх». Процедура выборов была сложной, а избранный должен был «пожизненно» исполнять свои обязанности.
Еще одна роль – «князь-кесарь». Его Петр выбирал сам. Кесарь носил традиционные царские одежды, назывался еще «королем», «пресветлым царским величием».
Бесновались еще «диаконы», «архидиаконы», «попы», «ризничии», «архиереи». Женщины – «диаконисы», «архи-игуменья», «княжна-игуменья». У каждого было похабное прозвище. Петра называли «Пахом Пихайхуй».
Сам император занимал должность «протодьякона». В соборе были свои молитвы, свои одеяния, свои обряды, ручные медведи, карлики, великаны. Обжирались до такой степени, что выходили на воздух, вызывали рвоту и с новыми силами садились за стол. Напивались иногда буквально до смерти. Про оргии здесь говорить не будем. Тех, кто отказывался участвовать в «мероприятии», заставляли разом выпить двухлитровый кубок Золотого Орла, наполненный алкоголем, или же отправляли в Сибирь.
Все это было откровенным кощунством и вводило простой народ в ужас. Когда умер карлик Петра Нарочитая монстра, в Москве собрали всевозможных людей «с физическими особенностями» и пустили вслед за гробом, где лежало спеленатое тело карлика. Сам царь-антихрист шел позади и бил в барабан.
А вот как секретарь австрийского посольства Корб описывает «Всешутейный собор» 1699 года во время розыска и казни стрельцов, когда, по словам Пушкина, Петр был «по колена в крови»:
«Февраль 21. – Особа, играющая роль Патриарха, со всей труппой своего шутовского духовенства праздновала торжественное посвящение богу Вакху дворца, построенного царем и обыкновенно называемого дворцом Лефорта.
Шествие, назначенное по случаю этого обряда, выступило из дома полковника Лимы. Патриарха весьма приличное облачение возводило в сан Первосвященника: митра его была украшена Вакхом, возбуждавшим своей наготой любовные желания; Амуром и Венерой украшали посох, чтобы показать, какой паствы был сей пастырь. За ним следовала толпа прочих лиц, изображавших вакханалию: одни несли большие кружки, наполненные вином, другие – сосуды с медом, иные – фляги с пивом, с водкой, последним даром в честь Сына Земли. И как, по причине зимнего времени, они не могли обвить свои головы лаврами, то несли жертвенные сосуды, наполненные табаком, высушенным в воздухе, и, закурив его, ходили по всем закоулкам дворца, выпуская из дымящегося рта самые приятные для Вакха благоухания и приличнейший фимиам».
Ну и много-много другого, а сколько еще
