Представляется, однако, что по сути указанные перечни принципов конституционализма аналогичны друг другу, не имея расхождений по существу. Действительно, господство или правление права151, по Дайси, имеет в качестве основы и важнейшего элемента естественный характер прав человека, а верховенство парламента рассматривается им в контексте государственного суверенитета, а также во взаимосвязи и в соотношении с народным суверенитетом. Провозглашенные конституциями три упомянутые характеристики государства тоже охватывают все классические принципы конституционализма. Так, правовое государство имеет главным принципом господство права предполагающего прежде всего неотъемлемость прав человека, включая право частной собственности, и разделение властей. Государство демократическое характеризуется в качестве своих важнейших элементов народным суверенитетом и представительным правлением. Светское государство делает акцент на обеспечении такого важнейшего права человека, как свобода совести, и равноправия людей независимо от религиозных взглядов.
В связи с этим приведенный нами каталог сформулированных на этапе появления конституций и продолжающих признаваться важнейшими в настоящее время принципов конституционализма представляется наиболее полным, точным и систематизированным. Поэтому в настоящей монографии именно они будут охватываться термином «классические принципы конституционализма» и исследоваться в качестве таковых.
Новыми же фундаментальными принципами являются социальный характер государства, солидарность гражданского общества, а также конституционный интернационализм. Они сформировались под влиянием действия социализации и интернационализации как главных тенденций второго и третьего этапов развития конституционного права соответственно.
Социализация конституций была обусловлена наличием сил, притесняющих «маленького человека» не только в государственном механизме, но и в рамках гражданского общества, а также активизацией осознания общественным мнением несправедливости такого положения и борьбы угнетенных слоев населения за свои права. Действительно, как отмечал немецкий юрист Х. К. Ниппердей, очевидно отсутствие равновесия в правовых отношениях между простым работником и работодателем, в роли которого мог выступать огромный концерн, диктующий своим подчиненным условия трудового договора и исполнения их обязанностей. Сравнивая власть работодателя над работником с властью государства над своими гражданами, Ниппердей пришел к выводу о схожести отношений, если даже не о превосходстве власти работодателя над работниками по сравнению с властью государства над гражданами. Он справедливо отмечает, что частная автономия, защищавшаяся конституциями первой волны, разбивается здесь о явное экономическое превосходство концернов152. Именно поэтому конституции второй волны распространили заботу о предотвращении произвола и ограничение власти и на сферу гражданского общества и стали защищать человека от сил, действующих в нем, а также от силы неблагоприятных обстоятельств, возложив на государство, а в ряде случаев и на институты гражданского общества обязанности по поддержке людей, оказавшихся в таких обстоятельствах.
Интернационализация же распространила конституционные ценности в их новом, социальном, прочтении, дополнившем прочтение классическое, на наднациональный и международный уровни.
Следует иметь в виду, что новые тенденции и принципы конституционализма следует воспринимать как дополнение его классической главной идеи недопустимости злоупотребления властью, которая остается в конституционализме главной. Тем не менее они оказали ощутимое обратное влияние на классические конституционные ценности: данные тенденции, действующие в конституционном праве как проявления гуманизации и повышения солидарности человечества, не только обусловили появление новых принципов конституционализма, но и трансформировали содержание его классических принципов. С учетом значительной эволюции и трансформации содержания и предназначения конституционализма и его принципов в западной науке конституционного права возникло понятие неоконституционализма153.
Он характеризуется не только появлением новых принципов, но и тенденцией к обеспечению баланса между ними, не допускающей абсолютизации, буквального понимания какого бы то ни было из них154, ибо такая абсолютизация одного принципа способна не только ликвидировать другие принципы, но и свести на нет сам абсолютизируемый принцип. Действительно, все конституционные принципы поддерживают и укрепляют друг друга, но вместе с тем между ними имеются некоторые противоречия и противостояние, т. е. они способны выступать конкурирующими ценностями. И только разумный их баланс, компромисс могут привести к наиболее адекватной их реализации, соответствующей здравому смыслу. Так, принципы демократического и правового государства, несомненно, способствуют взаимному утверждению и развитию и вполне совместимы. Однако верховенство права призвано сдерживать всякую власть, в том числе – власть большинства, не допуская и ее тирании над меньшинством, что ограничивает возможности народного суверенитета как главного принципа демократии, возводя его рамки, впрочем, весьма разумные155. Создает испытания классическим принципам правового и демократического государства новый принцип государства социального, поскольку он неизбежно усиливает власть государства, расширяя его функции и масштабы его деятельности.
Как уже отмечалось в настоящей работе, принцип социальной солидарности тоже не следует абсолютизировать: между его абсолютно полной реализацией и полным отсутствием имеется бесконечное множество моделей поведения, среди которых, как правило, и следует делать выбор с учетом конкретных обстоятельств и их нюансов и с презумпцией целесообразности проявления солидарности. В полной мере это относится к конституционной проблематике, а именно к установлению форм и мер защиты уязвимых слоев населения и помощи им. При осуществлении такой защиты и помощи нельзя переходить ту грань, за которой начинается позитивная дискриминация, а то и такое усиление прежней слабозащищенной группы, при котором она перестает быть уязвимой и начинает диктовать свои условия иным социальным группам, злоупотребляя проявленной ими солидарностью и не проявляя солидарности встречной.
Так, весьма дифференцированно следует относиться к вопросу о солидарности с меньшинствами, концептуально разграничивая, какие специфические черты их культуры и образа жизни целесообразно активно защищать и поощрять, какие – разрешать, но не поощрять и не пропагандировать, а какие пресекать и преследовать. Например, сегодня очевидно, что проявления и юридическое оформление солидарности общества по отношению к коренным малочисленным народам и иммигрантам как национальным меньшинствам в смысле создания механизмов реализации их права на культурную идентичность должны быть различными. То же самое можно сказать о масштабах и формах помощи общества нетрудоспособным, частично трудоспособным и безработным лицам; странам, претерпевшим природные или социальные бедствия, и странам, хронически отстающим в развитии, и т. п.
Итак, социальную солидарность можно считать конституционной ценностью не всегда, а лишь в тех случаях, когда она направлена на защиту слабых от сильных и на смягчение резкой дифференциации между ними в доступе к различным благам. Противоположная по своей направленности солидарность, т. е. объединение с целью подавления, подчинения и торжества силы, – это солидарность антиконституционная. Проявлениями последней могут служить, например, солидаризация капитала в безудержной эксплуатации пролетариата в период дикого капитализма, мобилизация элиты в стремлении к уничтожению мирной политической оппозиции, подавление монополистами малого и среднего бизнеса, а религиозным, этническим или любым иным большинством – соответствующих меньшинств. Подобные нормы выступают звеньями в механизме формирования в обществе настроений ксенофобии и разобщенности, т. е. в конечном счете снижают уровень его солидарности. Очевидно, что конституционная солидарность – это проявление преимущественно органической солидарности, а антиконституционная всегда является механической. Однако и конституционную солидарность не следует считать абсолютной ценностью. В ряде случаев она может иметь конкурирующий характер по отношению к иным универсальным социальным ценностям – гуманизму и справедливости. Установление правильного баланса между ними требует учета конкретных обстоятельств, притом что сам этот баланс не может быть универсальным, раз и навсегда данным.
1.3. Правовое оформление принципа социальной солидарности как фундаментального принципа конституционализма
