Демон несколько раз появлялся и исчезал в комнате в костеле. Полил кровью кости, сложенные у стен. Начертил на полу пентаграмму. Разложил крылья, усы, веточку омелы, голубиное перо, два черных бриллианта. Осмотрел все еще раз, проверяя начертанные символы. Децимус закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Осталось самое главное — влить в ритуал свою собственную силу. Он резанул ножом по левому запястью, позволяя крови пролиться на каменный пол. Его губы произносили четкие слова призыва. Латынь — демонический язык, изначальный. На нем говорили самые первые демоны. Ради эксперимента пару тысячелетий назад Шестая из Двенадцати позволила одной народности выучить его, сделать своим собственным языком, считая, что это увеличит выработку мировой энергии. Но ее надежды не оправдались.
Кровь демонов несет в себе чистую энергию, без потерь на трансформацию, которая обязательно присутствует без использования материального носителя. Децимус управлял хлынувшим потоком силы, не давая ей рассеяться в окружающем пространстве, а вливая в знак пентаграммы. Кости завибрировали, зашевелились и начали сползаться в центр, как живые. Слишком медленно. Не прерывая речитатива, Десятый демон еще раз провел по руке лезвием ножа, усиливая кровавый ручей. Вспыхнув, сгорели все разложенные ингредиенты, кроме кошачьего уса. Кости засветились зеленым огнем, как гнилушки в трухлявом пне. Мало. Еще один порез. Изумрудное пламя разрасталось, кости громоздились одна на другую, пытаясь собраться в клубок в центре пентаграммы. Децимус продолжал читать заклинание, направляя свою силу в светящийся костяной шар. Почти. Еще. Демон не сразу заметил, как зеленый огонь по кровавой струйке поднялся к нему на руку, охватил раны и рукав одежды. Боли не было, только холод и онемение. Нельзя прерывать ритуал. Он почти завершен. Децимус шептал, отдавая и отдавая энергию тому, что рождалось в центре комнаты. Пламя уже охватило его голову. Говорить стало трудно, его тело оцепенело. Демон с ужасом осознал, что теряет энергию слишком быстро. Ненасытное пламя жрало его, поглощало, отбирало силу и жизнь. Децимус попытался сбежать, переместиться в другое место, подальше. Но не смог. Он понял, что не может шевельнуться, запнулся и замолчал, не в силах разомкнуть губ. Фигура, начавшая формироваться из клубка, рассыпалась неровной кучей костей, на которых плясало жуткое зеленое пламя.
— Собери нас, — потребовали кости, уже почти ставшие большим, обретшие сознание, но у демона не осталось сил. Децимус рухнул на колени, а потом ничком, ударяясь лицом о камни пола. Зеленый огонь забирал последние крохи энергии. Децимуса накрыла какая-то совершенно детская обида. Почему? Ведь он все предусмотрел, сделал все как надо! Где он мог так просчитаться?
* * *
Ратиус смотрела на разбитые осколки реторты. Она выронила хрупкий прибор, почувствовав пару секунд назад резкую боль, как удар поддых. Демоница знала, что это означает: умер один из Двенадцати. Растворился в мировом эфире. Ратиус притянула к себе незримые нити силы, увидела не зрением, а своей сутью демона, переплетения мировых энергий. Где-то там затухали и исчезали последние рыжие искорки, бывшие когда-то Десятым демоном, Децимусом.
— Нет…Огонек…
21. Чехия. Кутна-Гора. Настоящее время
Ракель поправила кружевной фартук, надетый поверх коричневой суконной юбки. Переодевание в национальную одежду было частью экскурсии, в которой она была вынуждена принимать участие. И даже хорошо, что нет ни одной минуты остановиться и подумать. Все закрутилось, завертелось. Стоило ей только выскочить из дома Карла, как раздался телефонный звонок. Необходимо было в срочном порядке представить разработки антибиотиков последних поколений, а потом спешить в пригород.
— Пани Коэн, можно я не пойду туда? — Итка говорила, умоляюще глядя на свою начальницу.
— Хорошо, это не обязательно, — Ракель немного позабавили страхи суеверной чешки. Сама она не боялась старых костей в крипте. Это просто кости. Да, когда-то они были людьми. Радовались, горевали, любили, ненавидели. Мертвые не причиняют вреда, сами живые справляются с этим намного лучше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ракель Коэн являла собой образец невосприимчивости к тонкому миру. Она никогда бы не смогла случайно пересечь границу двух миров — просто прошла бы по реальному, не задевая и не замечая потусторонний. Но последние две недели все изменили. Люди, взаимодействующие с обитателями иного мира, становятся чрезвычайно восприимчивыми. А Ракель Коэн, сама того не подозревая, более чем тесно пообщалась с одним демоном-хранителем.
— Помоги, помоги, собери, — еле различимые слова шелестели на грани слышимости. Коэн сняла наушники, в которых вещал голос гида, рассказывая историю возникновения крипты и костехранилища. Шёпот не пропал, стал громче, по мере того, как экскурсионная группа перемещалась из одного зала в другой. Пока все осматривали огромную скелетированную люстру, Ракель отошла в сторону, пытаясь понять, откуда идет звук.
— Иди сюда, помоги, помоги, помоги, — последнее слово все повторялось и повторялось. Это было похоже на неуместную шутку. Как будто кто-то оставил воспроизводиться запись, чтобы напугать посетителей. Или шептал, спрятавшись в углу. Туристы, увлеченные рассказом гида, не замечали навязчивого голоса. Коэн перешла в другую залу крипты, где шепот стал громче. Он умолял, в нем было столько отчаяния, что в странную шутку уже не верилось. Может, кто-то заблудился? Ракель, сама того не замечая, ускорила шаг. Стало так важно найти источник голоса. Маленькая низкая дверца отворилась со скрипом.
— Эй! — неуверенно позвала Ракель, склоняя голову и делая шаг. Под ее ногами захрустело. В тусклом свете, пробивающимся через приоткрытую дверь Коэн увидела кости. Они лежали толстым слоем, вперемешку, образовывая страшный ковер. Ракель резко отступила, но дверной проем был слишком низок, она ударилась о камень затылком. От боли помутилось в глазах, Коэн споткнулась и упала в самый центр маленькой комнаты. Кости под ней неприятно захрустели, ломаясь, раня осколками. Капли крови из рассеченной ладони, достигая выбеленных временем костей, загорались зеленым пламенем.
В этот момент она стала Избранной. Человеком, который повлиял на события тонкого мира. Но не только кости потянулись к энергии новоявленной Избранной. Тринадцатая сила, молодая, недавно пришедшая в мир, еще не до конца стабильная, только разрастающаяся в плетение. Кровь Избранной заинтересовала неразумную стихию. Сила не думала, она знала. Перед Ракель раскинулось многоцветное марево. Аномалия, созданная тринадцатой силой. Цветные всполохи, нити силы, звуки, ощущения — все слилось воедино, закручиваясь в вакханалию торнадо с бесконечной чернотой по центру. И Ракель в нее проваливалась. С точки зрения относительных пространственных координат она оставалась на месте, но все вокруг менялось, преобразовывалось. Это длилось всего несколько секунд по объективному времени. С чмокающим звуком дыра в пространстве и плетении нитей захлопнулась, прекратив вращение. Аномалия не ушла, просто натянулась радужной пленкой, застыв. А вот Коэн исчезла.
22. Чехия. Кутна-Гора. Время не определено
Кровь все капала на лежащие на полу кости. Коэн, перед взором которой все еще вспыхивали цветные сполохи, медленно поднялась на ноги. Голова кружилась, а колени и руки дрожали.
— Как неудачно ударилась, — простонала Ракель, выбираясь из каморки с костями. Она только что заметила кровоточащую рану на ладони и несколько царапин поменьше. Зажала пальцем порез, останавливая кровь. Удивилась отключенной подсветке в крипте и отсутствию туристов. Она же не теряла сознание, куда все делись?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Коэн выбралась на улицу и застыла. Ракель бы могла списать происходящее на удар головой, но она точно знала, что сотрясение мозга не может давать подобные галлюцинации. Да и вряд ли у нее сотрясение, так, небольшая поверхностная гематома. Коэн сразу поверила в происходящее, ее рациональный ум не мог придумать иного объяснения, что случившееся с ней очень иррационально, но все же имеет место быть. Она очень далеко от дома. Из знакомых объектов была только крипта. Ни привычных асфальтированных дорог и машин, ни линий электропередач и фонарей.
