— Достаточно одного выстрела из хорошего ружья.
— Винни, мне к ним не подкрасться. Это можешь сделать только ты. Они же тебя подстрелили. И наверняка решили, что ты мертв.
— Тьфу ты! — Он покачал головой.
— Как бы ты поступил на их месте? — спросил я. — Где бы ты засел?
— Тропа там, — показал он направо. — Я бы выбрал место в той стороне. — Он показал налево.
— Дай мне время добраться до плота, — сказал я. — А потом двигайся туда. Когда начнут стрелять, ты их засечешь.
— А если их двое? По обе стороны озера?
— Значит, погибнем в бою.
Он усмехнулся и кивнул.
— Вот, держи. — Я отдал ему свое копье.
— Плыви под плотом, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— На плот не залезай, прячься под ним.
— Я же окоченею.
— Вода гасит силу пули. Что лучше: окоченеть или околеть?
— М-да, пожалуй, ты прав.
— Как выберемся отсюда, куплю тебе пива, — пообещал он.
И я отправился. Я шел вдоль берега, но лесом, и все время боялся, что наткнусь на них, так и не успев осуществить наш гениальный план. Я с трудом сдерживал смех. Сам не знаю, почему я был так спокоен. Ведь должен был с ума сходить от страха. А может, это и был конец, и я шел к Тропе душ, о которой говорил Винни.
Теперь от меня до плота было всего метров двадцать. Как только я выйду из укрытия, действовать придется быстро. Нужно зайти в воду, поднырнуть под плот и плыть.
Я взглянул на дальний берег. Винни я не видел, но знал, что он там. Руки у меня дрожали. Расслабься, парень!
До самолета было метров двести. Он покачивался на волнах. Чучело Гэннона совсем привалилось к поплавку. Они что, за идиотов нас держат?
Это было полным безумием. Я скинул куртку. Ну, поехали.
Я хотел быстро нырнуть под плот. Но не получилось. Стоило мне ступить в воду, и я оказался по колени в вязком иле. По-моему, я выбирался целую вечность. Люди с ружьями наверняка меня засекли. А может, просто забавлялись, глядя, как я барахтаюсь в грязи.
Наконец я сделал рывок и ухватился за плот. Вода оказалась такой ледяной, что боли, пронзившей плечо, я почти не почувствовал. Я натянул на себя плот, и тут же пролетела первая пуля. Выстрел заглушил мой крик.
Я пытался плыть, но ил и водоросли мешали. Вторая пуля пронзила резину и плюхнулась в воду рядом с моим ухом. Я нырнул, и наступила тишина — только в ушах стоял звон.
Я вынырнул, набрал в легкие воздуха и снова попытался выбраться из ила. Но только наглотался воды и закашлялся, а плот сложился пополам.
На следующем выстреле я оттолкнул плот: внутренний голос подсказал, что плот — удобная мишень и нужно держаться от него подальше. Наконец он отплыл в сторону.
Меня колотит от холода, но внутренний голос твердит, чтобы я лежал под водой и держался за водоросли, а теперь — чтобы высунул нос. Я так близко от поверхности, что вижу солнце, небо, деревья. Но мне так холодно, больше в воде не продержаться. Побегу на берег, пусть Гэннон стреляет мне в спину, плевать, я не могу терпеть, и точка.
Я вылез на берег и метнулся в лес. Каждую секунду я ждал выстрелов, но их почему-то не было. Я обернулся. Плот уже почти ушел под воду. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме собственного дыхания.
Где ты, Винни?
Я продолжал слушать. Ни звука. Тогда я встал и заковылял обратно к воде. Наткнулся на свою куртку, подобрал ее. Спрятавшись за дерево, оглядел берег.
Ничего.
Да пропади все пропадом. Я заорал:
— Винни!
Поднялся ветер. Меня била дрожь.
— Алекс! Я здесь, справа от тебя… Метрах в двухстах.
Справа? Неужели успел обежать вокруг озера? Когда я его наконец увидел, он стоял спиной ко мне.
— Винни!
Он не ответил. Я подошел и увидел, на что он смотрит.
Хэнк Гэннон лежал на земле. Копье вошло ему в спину и вышло из груди. На рубашке расползалось алое пятно. Его трясло, он плевал кровью. Он смотрел на нас.
— Я спрашивал его, зачем он это сделал, — сказал Винни.
Гэннон пошевелил губами, но сказать ничего не смог. Рядом лежала винтовка. Я подобрал ее. Из кармана у него свисала цепочка с ключами. Я и ее забрал.
— Он не отвечает, — сказал Винни. — Не говорит, почему убил моего брата. Не говорит, почему… почему сжег его.
Винни наклонился к Гэннону. Похоже, он готов был задушить его своими руками или снова вонзить в него копье.
— Винни! — Я схватил его за руку. — Надо уходить отсюда. Если здесь есть кто-то еще, этот кто-то слышал выстрелы.
Он не пошевелился. Стоял и смотрел, как Гэннон истекает кровью.
— Пошли к самолету!
Я потащил Винни за собой. Гэннон еще не умер, но жить ему оставалось недолго.
Меньше всего мне хотелось снова лезть в воду, но нужно было добраться до самолета.
— Сними куртку, — велел я Винни. — И держи ее над головой.
Я тоже снял куртку и обмотал ею винтовку. Зайдя поглубже, мы поплыли, стараясь не намочить куртки.
— Винни, ты как?
Он не ответил. Я не сводил глаз с самолета. Еще пятьдесят метров, еще двадцать. Наконец мы доплыли. Я взобрался на поплавок, поднялся по трапу к кабине. Дверца была открыта, и я закинул внутрь куртку с ружьем. Винни отстал на несколько метров. Когда он подплыл, я подал ему руку.
Оказавшись в кабине, мы надели куртки. Винни вытащил из бумажного пакета две шоколадки. Одну дал мне. Ничего вкуснее я в жизни не ел!
Съев половину шоколадки, я стал дрожащими руками перебирать ключи. Наконец у меня получилось. Я включил рацию, надел наушники и услышал согревавший душу треск. Что надо говорить, я не знал, поэтому просто завопил:
— Помогите! Помогите!
Винни посмотрел на поплавок и открыл дверцу со своей стороны.
— Ты что делаешь? — спросил я, но тут услышал какой-то новый звук и возобновил свои опыты с рацией.
Через несколько секунд Винни что-то крикнул мне. Я снял наушники и высунулся наружу. Винни стоял на поплавке рядом с чучелом.
— Что такое?
— Гляди!
Сначала я увидел синие форменные брюки. Потом китель. А когда Винни приподнял шляпу, разглядел лицо.
Я смотрел в уже не видящие глаза констебля Клода Демерса.
Я откинулся в кресле и прикрыл глаза. Тут же закружилась голова. Пришлось глаза открыть. Самолет развернулся носом к берегу, к тому самому месту, где мы оставили Гэннона. Я даже разглядел его тело на земле. Самолет медленно поворачивался, и скоро и деревья, и Гэннон исчезли из виду. Весь мир кружился вокруг нас.
Я снова взялся за наушники, принялся орать в передатчик.
— Мы слишком далеко, — тихо сказал Винни. Он уже залез обратно в кабину и сидел со мной рядом. — Отсюда, с озера, мы ни до кого не докричимся.
— Не говори так, Винни. Кто-то же знает, что самолет здесь. Демерса будут искать. А еще у нас есть винтовка. Мы же, черт возьми, можем и лося завалить.
— Ну давай, действуй, — сказал он. — У меня сил нет.
Винни прикрыл глаза. Я пытался бороться со сном, но усталость брала свое. Мне было так уютно, вот только мокрые ноги мешали. Но я потихоньку согревался. Приятно сидеть в кресле…
Я вскочил и ударился головой о низкий потолок кабины.
— Винни! — Я похлопал его по здоровой щеке.
Он не пошевелился. Я получше укрыл его курткой, посмотрел, чем бы еще его согреть, и нашел на заднем сиденье одеяло, а еще — аптечку.
— Вчера бы нам это очень пригодилось.
Я укутал Винни одеялом и хотел даже наложить ему повязку, но передумал: пусть лучше поспит. А сам решил отправиться на поиски пропитания.
Я взял винтовку Гэннона, вылез на поплавок и хотел было прыгнуть в воду, но тут услышал вдалеке шум. Похоже…
Самолет!
Сначала я подумал, что нас ждет новый кошмар: самолет с очередной партией убийц. Потом решил, что это вернулись Масква и Ги.
Но не угадал.
Над лесом показалась маленькая «сессна», летевшая на север. Я стоял на поплавке и смотрел, как она, сделав круг, снижается. Пилот нас заметил. Да и как было не заметить? Тут я разглядел, что это самолет полиции провинции Онтарио. И сразу все сообразил. Констебль Демерс мертв. Его тело привязано ко второму поплавку. А у меня в руках винтовка, из которой, возможно, его и прикончили.
Пока самолет садился, я успел зашвырнуть винтовку обратно в кабину. Винни спал как убитый. Кто-то высунулся из полицейского самолета и орал в мегафон, пытаясь перекрыть шум мотора.
Когда самолет был метрах в тридцати, я наконец разобрал слова.
— Вы меня слышите? Руки вверх!
Я поднял руки. Новый самолет поднял волну, и я чуть не свалился в воду. Схватившись за веревочную лестницу, я слушал, как орет мужчина, пытаясь перебраться с полицейского самолета на наш. В конце концов одна его нога оказалась на поплавке, а вторая в воде. Это был констебль с лицом боксера, один из тех, кто приехал, когда мы нашли в лесу «сабербан».
— Черт! Холодно-то как! — завопил он.
