Полина открыла дневник. «Почему почти всегда приходится делать то, что не хочется? Почему надо слушать всех, кроме себя? Путешествие мое обернулось только жарой и несуразицей. Глупо, ой глупо было ожидать чего-нибудь путного (смешное слово) от подобного захолустья. Какие могут быть приключения там, где одни старушки, щи и мексиканские сериалы по вечерам? Позавчера хотела съездить в город, дойти хотя бы до дома, где ПУШКИН ПРОЖИЛ ЦЕЛЫХ ДВА ДНЯ, но все замахали на меня руками — да как же ты одна, да вдруг что случится, подожди, вот придет Коля, свозит тебя. Только Коли мне и не хватало! К счастью, он так и не явился. Я открыла для него английский алфавит. Бедолага был уверен, что каждая буква переводится на русский. Сначала-то все более-менее укладывается в его систему, ну а как быть с W? Написала ему транскрипцию по-русски и велела выучить. Такие вот развлечения. Ну да ладно. Просто время великих страстей еще не пришло, а когда оно, наконец, придет, сегодняшние переживания над рекой покажутся мне просто смешными. В такие вот гнусные моменты только этим и остается утешаться. Помнится, я так убивалась насчет зря истраченного первого поцелуя! А сейчас мне абсолютно все равно…».
Тем не менее, эта мысль резанула сердце. И снова проклюнулись воспоминания, от которых ей долгое время было не по себе.
Поцелуй был истрачен на Харю — барабанщика группы «Свинцовые гробы». Харю в миру звали Федя, но об этом не помнил никто, даже он сам. На концерт Полину позвала Наташка, когда узнала, что там будет Андроид, она хотела «совершенно случайно» попасться ему на глаза, но одна идти побаивалась. Это было в прошлом году, они тогда встречались лишь в Наташкиных мечтах, дачный сезон недавно закончился отвальной вечеринкой, во время которой она и осознала, что до следующего лета еще очень-очень далеко. Родителям Наташка наврала, что идет с классом на «Три сестры». Полине в целях конспирации пришлось сделать то же самое (на сковороде потрескивают оладьи, Полина, чтобы не смотреть бабушке в глаза, кричит из комнаты: «Мы завтра в театр идем!», краснеет и мысленно уверяет кого-то, что это в последний раз).
Красить глаза черным-черно и переодеваться в рваные джинсы пришлось на лестнице. Казалось, все соседи припали к дверным глазкам. У метро они с Наташкой купили по эскимо, довольные, летели по улице, заглядываясь на свои отражения в витринах, которые показывали им очаровательных Беляночку и Розочку — 1994.
— Ты уверена, что мы его найдем? — спросила Полина.
Вопрос был не праздный. У входа в клуб «Табу»[10] скопилась изрядная толпа граждан, и все они, как один, были в косухах и с хаерами. На дверях висел плакат: сверху залитая кровью черепушка, а под ней надпись: Death wants a New Victim!
— Ой, мамочки, вот же он, — сказала Наташка и показала пальцем на одну из косух, — как я выгляжу?
— Тебе правду сказать?
— Что?! Что?!
— Хе-хе-хе. Ничего особенного. Ты похожа на свеклу.
— Ну, спасибо!
— Думай о высоком. А то он как увидит твои щеки алые, сразу поймет, что ты не «Свинцовые гробы» послушать пришла.
— О высоком? Андроид — метр восемьдесят три…
— Наташка! Ты стала похожа на свеклу в квадрате! Подумай про…физику. Закон Кулона — слабо?
— Жан-Поль! Не порти вечер!
Наташка, все с тем же свекольным лицом, подошла к Андроиду и робко похлопала его по кожаной спине. Увы! Спина оказалась чужая. Пока она объяснялась с человеком-ошибкой, не желавшим поверить, что он — не тот, кто нужен Наташке, охрана начала запускать народ. Полина стояла в неудачном месте, поток чёрных косух захватил её и отрезал от подруги; как водится, возникала давка, на которую с удовольствием взирал солист «Свинцовых гробов» из круглого окошечка над входом. Публика в ускоренном режиме допивала пиво, докуривала, бросая бутылки и бычки прямо под ноги. Полина решила, что разумнее будет поскорее оказаться внутри и там подождать Наташку, поэтому она, работая локтями, протиснулась между двумя серьезными мужчинами в балахонах Cannibal Corpse[11], не убоявшись шипастых браслетов, украшавших их мощные запястья. Мужчины поглядели на нее укоризненно, точь-в-точь оскорбленные старушки перед дверями Большого зала Филармонии. Полина махнула билетом (куплен он был за деньги, которые бабушка выдала ей на «Три сестры» и капитал, отложенный на новые джинсы) перед носом у охранника, и ввалилась в полутемный подвальчик «Табу», завешенный маскировочной сеткой.
У гардероба она наткнулась на Андроида.
— Привет! — удивленно сказал он, — ты что, на концерт пришла?
— Нет, мы тут уборщицами работаем! Конечно, на концерт.
— С Натахой, что ли?
— Угу. Она на входе с каким-то знакомым застряла.
«Знакомый» должен был навести Андроида на мысль, что они здесь не в первый раз.
— Не знал, что вам нравится «С.Г.».
«Представь себе, я тоже», — подумала Полина.
— Ничего, слушать можно. Ты раньше ходил на их концерты?
— В феврале был в «Джэме». Супер ребята зажигают! Хочешь пива?
— Ммм…Можно. Только Наташку дождемся, ладно?
Отказ от пива явился бы выпадением из роли. Итак, Наташка должна быть довольна: контакт с объектом установлен.
— Жан-Поль! — услышала Полина ее голос. — Ой, какие люди!
— Привет, — улыбнулся Андроид.
Дальше было пиво в баре, Наташкины с Андроидом воспоминания об отвальной, купаниях на карьере, ночной продразверстке на грядках Анжелы Тихоновны — Бабы Яги поселка Серебряный, байки о Вове-Ниндзе, всяческие дразнилки и вопилки, ну а потом все пошли в зал. Оказалось, что «Свинцовые гробы» уже жарят во всю. Концерт Полина помнила плохо, потому что изо всех сил старалась не обращать внимания на музыку. Это было довольно сложно, особенно в тот момент, когда море косух прибило ее прямо к динамику. Полина даже порадовалась выпитому пиву — временная эйфория помогала ей не думать о том, что собственно, она тут делает. Наташка, надо отдать ей должное, подготовилась на совесть — почти всегда открывала рот правильно, словно каждый вечер после школы слушала песни «С.Г.». Полине было достоверно известно, что death metal Наташке тоже не по нутру, но любовь, как известно, делает с людьми чудеса. На сцене рычали по-английски, трясли впечатляющими хаерами и рвали струны. Полина силилась отличить одну песню от другой, но у нее ничего не получалось: после паузы рычали, трясли и рвали точно также. Андроид явно блаженствовал, а Наташка делала вид, что с ним солидарна. Полина завидовала солисту — она бы не смогла рычать целый час — и старалась увернуться от радостных людей, стремившихся на нее навалиться. На бис «С.Г.» проревели свою самую знаменитую песню о Большой Заднице Вечности. Это выражение выкрикивалось довольно отчетливо, поэтому даже полуоглохшая Полина его расслышала.
После концерта, изрядно помятые, они выбрались в гардероб.
— Мощно! — сказал Андроид.
— Басы у них супер, — поддакнула Наташка.
— А уж тексты! — вставила Полина. — Подождите меня, я сейчас.
Пиво дало о себе знать.
На двери женского туалета скалился жизнерадостный скелет в известной позе Мэрилин Монро, не позволяющей задраться платью. Внутри было темно, горела одна-единственная тусклая лампочка под потолком. Полина толкнула дверцу первой кабинки. Занято. Она повернулась было к другой, но тут открылась первая и оттуда высунулась Харя.
Вернее, высунулся.
— Ой! — сказал он. — Это что, девчачье очко?
— Ну да, — неуверенно ответила Полина, сразу не смекнув, что это волосатое существо только что лупило по ударным на сцене.
— Эээ… Не туда попал. Привет!
— Привет.
— Ну и как тебе?
— Что?
— Концерт!
— Ну…Энергетика есть. А музыка…Могло быть и лучше.
— В смысле?
— Достаточно однообразно, песни одна на другую похожи. Несомненно, вторично. Но мощно.
— Вторично…Конечно, если Death были первыми, про всех остальных можно так говорить. Ну, ты послушай Obituary или Morbid angel, скажешь, у нас соло слабее или что?
Тут до Полины дошло, что она задела профессиональную гордость волосатого существа, и что существо имеет прямое отношение ко всему этому безобразию. К счастью, в свете одинокой лампочки было не видно, как она покраснела.
Вошла девица в кожаном плаще и колготках, вернее сказать, в дырках от колготок. На лице её лежала печать отрешенности от бренного мира, но при виде Хари печать эта сразу же стерлась.
— Вау, Харя! Супер! Автограф дашь?
Она уже протягивала ему маркер.
— Задирай! — без лишних слов скомандовал Харя.
С готовностью расстегнув плащ, девица подняла край футболки. Харя нетвердой рукой написал у нее над пупком «Свинцовые гробы» и нарисовал маленькую черепушку, похожую на пятачок. Фанатка, вне себя от восторга, обняла Харю за шею и сказала:
— Сегодня было круто!
