— Ллойву! — Альма с истомой протянула руку, и жених приложился к ней губами. — Это так ужасно. Отчего вы такие варвары? Словно людь.
— Дойванор сам виноват, — авторитетно встряла Мильен, присаживаясь на диван вместе с Меоке. — Он был пьян в стельку. Даже не понял, что случилось.
— Похоже, я пропустил самое интересное? — со смехом проговорил Меоке, отчего-то обращаясь в астере Альме и только к ней. — Ллойву, ты просто счастливчик! Астера Альма великолепна, как всегда.
— Без сомнений, — холодно согласился страций, выбирая себе место подальше от пахнущей алкоголем компании. Лакей услужливо поднес поднос с богатым выбором напитков и каждый выбрал себе по бокалу. Младший из сыновей Лир так же, как и все предки по мужской линии, ушел на военную кафедру, и не далее, как два года назад получил назначение легиотера первого легиона. Теперь он красовался яркими нашивками на мундире, чем сильно возбуждал некоторых дам.
— Ах, Меоке, как хорошо, что ты нашел время приехать! — Мильен со смехом прильнула к обтянутой мундиром спине. — Правда, Ллойву? Он так редко приезжает! Мы скучаем…
— Дженве мы видим еще реже, однако о нем ты так не горюешь, — с кривой усмешкой проговорил Ллойву.
— Дженве слишком правильный, — Милле надула губы.
— В нашей семье вся ответственность досталась старшим детям, — расхохотался Меоке. — Мы с тобой, Мильен, слишком несовершенны.
— Никогда не поздно измениться, брат, — заметил Ллойву.
— Ну, уж нет! — Милле вальяжно растянулась на диванчике, а Меоке отсалютовал своим бокалом. — Вы с Дженве решайте судьбы мира. Я лучше выпью, — и он залпом выпил напиток в своем сосуде.
— Как Дойванор? — вступила в разговор молчавшая до сих пор Альма. — Ты не убил его?
— Нет, дорогая, — Ллойву любезно улыбнулся. — Он сможет радовать тебя своим обществом и впредь.
— Правда, теперь он не так красив! — расхохоталась Милле. — Братец оставил ему автограф на щеке.
— Я заметила, это было лишнее, — брезгливо скривилась Альма.
— Это меньшее, что я могу для него сделать, — кивнул Ллойву. — Он чересчур рьяно следует твоим желаниям, особенно, когда выпьет слишком много.
— Моим? — оскорбилась невеста. — Ты полагаешь, я натравила его на тебя? Он всего лишь хотел поговорить с тобой. Мне показалось, ему есть, что сказать. Я не стала его отговаривать.
— Что ты, дорогая, разве ты могла? — Жертвенный холодно улыбнулся.
— Не ссорьтесь! — Меоке примиряющее поднял руки. — Я привез кое-что, что поднимет настроение вам обоим. — Он полез во внутренний карман.
— Что? — Милле с интересом приподнялась. Легионестер извлек из недр мундира небольшую коробочку. Раскрыл перед сестрой
— Ого! Меоке! — Милле с азартом выудила из коробочки небольшой шарик, сунула под язык. — Ты знаешь, как раскачать неудачный вечер.
— Конечно, — Меоке предложил содержимое коробочки и невесте. Альма, не спуская с лица надменного выражения, так же вытянула шарик и изящным движением отправила под язык.
— Ллойву? — Меоке приподнялся, чтобы дотянуться к брату. Тот покачал головой. Нет. — Все твои беды, братец, оттого, что ты не умеешь расслабляться. — Легиотер положил стимулят и себе в рот. Захлопнул коробку. Все трое затихли на время.
— Ты зря воздерживаешься, братец, — Милле подняла руки, рисуя в воздухе фигуры. — Твоя чистая кровь никому не нужна. Даже наоборот. Когда начнётся Жатва, кто пойдет в расход?
— Эти старики помешались на чистоте крови, — брезгливо отозвалась Альма, наблюдая за руками соседки. — Я не желаю закончить как ваша мать.
— Она была слишком хороша для этого мира, — вздохнула Милле.
— Это не так работает, Милле, — возразил Ллойву.
— Откуда тебе знать, как это работает? — вскипела вдруг астера. — Ты еще не знаешь, но ты здесь как индюшка в клетке. Едва этим тупицам требуется новая жертва, они хоп. — Милле сделала кистью движение, словно отрезала что-то. — Хватают тебя и рубят голову.
— Как курам, — икнул Меоке.
— Точно, — Милле понравилась аналогия, — курам. И выбирают еще посочнее. — И она расхохоталась. Альма усмехнулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ллойву посидел немного, потом поднялся.
— Уже уходишь? — отстраненно спросила невеста.
— Уже за полночь. Доктор настаивает на выполнении режима. К тому же я устал.
— Ты как дитя, Ллойву, — холодно заметила Альма.
— В соседнем зале осталось еще достаточное количество твоих любовников. Боюсь, со всеми мне не сладить, — Ллойву любезно улыбнулся всем троим.
— Какой же ты зануда! — проныла Мильен. — Тебе придется взять его на перевоспитание, Альма.
— Боюсь, он неисправим, — улыбнулась невеста.
Раздался низкий гул. Троица на диване поначалу не обратила на него внимания. Ллойву замер, коснулся ладонью виска. Гул нарастал, перерастая в оглушительный треск. Ладонь у виска сжалась в кулак, ногти впились в кожу.
— Что это? — вяло спросила Мильен. Потом что-то рассмешило ее, и она расхохоталась. — Гнев Ллойву? Ты опасен, братец.
Меоке поддержал ее и теперь они смеялись как безумные. Альма улыбнулась, но затем, не выдержав, рассмеялась тоже. Ллойву, побледнев, оглянулся на них. Гул стих, но затем набрал силу снова. Земля дрогнула. И изящные вещицы с полок полетели вниз.
— Что это? — отсмеявшись, спросил Меоке. — Землятрясение?
— Лиротрясение! — хохотала Милле. — И Гайотрясение. — Альма заливалась вместе с ней.
Спустя секунду треск и толчки прекратились. Ллойву, чуть расслабившись, обвел глазами развеселившуюся троицу. Молодые иллои хохотали, словно безумные. Он взялся за ручку двери.
— Доброй ночи…
— Ллойвутрясение…
— Не налегайте на спиртное, «эйфори» плохо сочетается с алкоголем.
— Утрясение…
Ллойву вышел, оставив хохочущих асатров в малой гостиной. Он перехватил первого попавшегося лакея.
— Передайте господину Армару, моему компаньону, что я жду его на улице. Мы отправляемся домой.
— Хорошо, господин Лир.
— Он, должно быть, рядом с раненым Вайзе.
— Да, я узнаю.
— И где мне найти господина Гайо. Советника.
— Он в большом зале, — с этими словами Ллойву отпустил слугу. И направился снова в большой, цветущий огнями и танцующий зал. Где-то в глуби обнаружился Советник. Толчки не сильно обеспокоили гуляющую толпу, словно бы и не были замечены вовсе. Музыка по-прежнему играла, пары танцевали.
— Ллойву! — Тиллу распахнул объятия. Как же здоровяк любит обниматься, когда выпьет. Ллойву терпеливо перенес еще одно объятие.
— Я вынужден покинуть твой прекрасный праздник.
— Праздник твой! — лукаво улыбнулся Тиллу.
— Неважно. Я зашел попрощаться.
— Уже уходишь? А как же Альма?
— С ней мы уже пожелали друг другу спокойной ночи.
— Она не против? — расстроился Советник.
— Доктор рекомендовал мне режим, Советник. Нет причин его нарушать.
— Неужели даже для Альмы не будет исключений? — ласково улыбнулся Тиллу.
— Я бы рад остаться на этом великолепном празднике, но я устал. И это правда.
— Чтож, — Тиллу еще раз прижал к себе своего зятя. — Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Ллойву с облегчением направился к выходу.
— Господин Лир… — Услышал Ллойву за спиной, с едва скрываемым раздражением повернулся на голос. Молодой иллой, одетый с претензией на роскошь, догонял его, хотя его товарищи тянули назад.
— Господин Лир. Прошу немного вашего времени, — иллой отмахнулся от рук, тащивших его за одежду.
— У вас минута. Я слушаю, — Ллойву заложил руки за спину.
— Я отправлял вам на суд свою работу… Эстилла Йорм. Помните? «О токах энергий». — Иллой волновался и с трудом формулировал мысли. — Вы не ответили мне. Быть может, работа ужасна, я понимаю… Я только хотел знать ваше мнение…Что… надо… доработать… — Иллой смутился, когда страций пристально взглянул на него потемневшими изумрудными глазами.
— Я помню. Вы же не мой студент, не так ли? Профессор Римм ваш наставник.
— Нет, но… говорят, что вы лучший в этом направлении…
