Надеялась на их возвращение. Но не так. Не так, когда их буквально вынудили находиться со мной.
Каждая девушка хочет взаимности, и чтобы с ней были из-за чувств, а не ебанного долга! Это несправедливо, мать твою! Отец подонок, это нужно же было так подставить меня!
В глазах образуются слёзы, в горле ком, и я резко поднимаюсь с места, как раз в тот момент, когда объявили перерыв.
Говорю им, что мне срочно нужно в туалет и пулей удаляюсь.
Ищу нужное место и когда нахожу, в меня врезается какой-то подвыпивший бугай.
— Вас мама не учила уступать место дамам? — срываю на нем злость и чешу дальше. Не заботясь о том, что могла его оскорбить.
Только вот уйти этот мужик мне не даёт. Хватает за руку, разворачивает к себе и куда-то тащит.
Меня тут же охватывает страх. Накрывает с головой. Выкручивает внутренности. Живой. Пробирающий до костей. До горечи в горле.
Моих криков не слышно, музыка так и бьет по перепонкам. Оглядываюсь, но не вижу своих защитников. А остальным наплевать. Зажать у стены девку здесь, очевидно, в порядке вещей. Одна, значит свободная.
Но я-то не одна!
Пытаюсь вырваться от явно пьяного урода, но тщетно. Держит крепко, оставляя синяки и заставляя скулить от боли. Пытаюсь ударить его по голове, но просто не достаю из-за маленького роста.
Царапаю увитые венами руки. Боец он что ли. Он скалится и хватает за зад. Стискивает до боли.
— Хватит дергаться. Мой член больше подойдет для этого, — говорит он с акцентом и засовывает смятую пачку денег мне в лифчик.
Достаю рукой бумажки, бросаю ему в смуглую харю и ору:
— Я не шлюха! Отпусти, пока тебе не оторвали яйца!
Глава 22
Это получается — я осталась одна. Никто, никто не может защитить меня от этого зверя.
Кроме меня самой. Или я зря дочь почившего генерала? Или я зря проходила курсы военной подготовки, хоть это и было шесть лет назад. Что-то же должно было остаться в моей тупой башке? Начать с угрозы было неплохо, но нужно добавить что-то чисто женское. Запудрить этой обезьяне голову.
Кричу, выдыхая весь воздух, что остался в легких. Да так сильно, что хочется самой закрыть уши ладонями. Мой дикий визг явно не нравится этому придурку. Он смотрит на кинутые в него деньги, что теперь в разнобой валяются на полу. Морщится. Поднимает свой агатовый взгляд.
И мне вот совсем не понравилось то, что я в нем увидела. Пиздец.
Спокойно, Катя, ты можешь себя защитить. Раз рассчитывать больше не на кого.
Делаю замах, и на его щеке тут же расползаются три прямые линии, словно от когтей кошки. Отличное начало.
Делаю новый замах, но не успеваю и пискнуть, как снова оказываюсь в его медвежьих руках. В следующую секунду я уже перекинута через огромное плечо. Он что-то бурчит на непонятном мне языке и продолжает упорно вышагивать к мужским туалетам. Дважды пиздец.
Я дергаюсь, бью по могучей спине, кричу как резанная свинья, но ему все нипочем. Он только прикладывает тяжелую ладонь мне на задницу и начинает мять.
Скотина.
Эта привилегия принадлежит только двум мужчинам. И он к ним точно не относится! Мне остается только одно.
Хватаю его за талию, широко открываю рот. Кусаю за мягкую плоть. Сильно так, до щелчка в зубах. И надеюсь прокусила уроду его кожу!
— Ебучая тварь! За это я заставлю тебя сосать всем моим братьям! — орет он и скидывает меня на кафельный пол, расставляет ноги на ширину плеч.
Скалится, поднимает меня за шкирку и делает взмах рукой.
Собирается ударить по лицу, и мои дерганья ему не помешают, мой крик ему не помеха. Мне кажется, он просто снесет мне этим ударом голову.
Зажмуриваюсь, чувствуя, как страх полностью парализовал меня. Отсчитываю секунды до своей погибели.
Не хочу умирать. Не хочу. Пусть меня спасут. Пусть кто угодно меня прямо сейчас спасет. Я все-все для него сделаю. Господи!
Раз… Два… Три…
Ничего. Открываю один глаз. Второй.
Ренат! Он держит тяжелую руку, которая немного больше его. Но менее мускулистая.
И внутри облегчение. И слёзы радости. И возглас счастья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Руки от неё убрал, кусок говна, — не угроза, а настоящий рык животного.
Ублюдок отпускает меня, он вряд ли готов стерпеть оскорбление. Чуть отталкивает к стене и поворачивается к своему противнику.
— А то что? — взмах и его кулак почти соприкасается с лицом Рената. Тот даже, кажется, удивился такой скорости настолько огромного человека. — Я заплатил!
Я отчаянно качаю головой в разные стороны. Но насильник уже надвигается на меня, что категорически не устраивает моего героя.
Они сцепляются, и я не могу стоять в стороне. Кидаюсь сверху, но Ренат уже в кровь разбил челюсть грязному подонку и случайно откинул рукой меня.
От силы удара по голове перед глазами все поплыло, а уши сильно заложило. Сначала я даже не услышала, что говорит мне Ренат, присевший и осматривающий меня всю с ног до головы.
А, нет, слышу:
— Дура! Вот куда ты лезешь! Идиотка! Я же убить тебя мог!
Волнуется, бесится, кажется, даже паникует, и мне реально тошно. Ощущения, словно в меня насильно галлон мартини влили. Тошнит.
— Я хочу на свежий воздух, — еле выговариваю и тру ушибленное место. Правда боль не уменьшается.
— Ее спасаешь, а она даже спасибо сказать не может, — ворчит он, но тем не менее берет на руки. Правда сначала осматривает со всех сторон, словно не знает, с какой стороны взять.
«Сзади, милый», — подумала бы я, не будь такой адской боли и тошноты.
Пока он в темпе несет меня на улицу, я обдумываю произошедшее. Вытираю выступившие слёзы об его белую майку, что совершенно не скрывает идеальной формы тела. Как ненормальная обнюхиваю Рената.
Ему до этого никого дела. На его лице пролегают тяжелые морщины, делая его ещё более серьезным. Даже постаревшим. Он не смотрит на меня.
Его огромные ладони соприкасаются с голыми участками моего тела, очень и очень близко с интимными местами. Это крайне, крайне неприлично, и мой мозг начинает гудеть. Разнося до кончиков пальцев очень и очень опасные мыслишки.
— У меня болит голова, так что может быть хватит щупать мой зад? — хлопаю его по плечу, когда мы выходим на улицу через задний выход.
Он ничего не отвечает на мое замечание, только кивает и очень аккуратно ставит на ноги. Пошатываюсь, держусь за него и поворачиваю голову. Мы одни в темном переулке.
Боль вроде бы ушла, но тошнота и легкое опьянение остались. Голова кружится.
Я уже упоминала грязные мыслишки? Так вот, одна из них о том, что будь на месте того зверя Ренат, я бы тоже истошно кричала. Но только уже после того, как он протаранил мое нутро. Плохая, плохая Катя!
Смотрю прямо перед собой, на свои руки, что очень удачно покоятся на часто вздымающейся груди. И под белой майкой кружочки сосков стали отчетливо видны.
Твердые камушки обычно образуются от холода. Но на дворе душное лето и мне становится невыносимо жарко. А желание коснуться этих кружочков просто снедает.
Скольжу ладонями вверх, растопыриваю пальцы и чуть задеваю соски. От легкого касания по телу протекает импульс тока, снося последние барьеры гордости и приличия, и в мозг втекают новые неправильные мысли и пошлые помыслы.
Поднимаю голову, и дыхание перехватывает, потому что вижу в его взгляде отражение всех своих желаний. Возможно, он уже зашел дальше в своих фантазиях и заставляет меня его вылизывать. Сосать. Глотать. Благодарить за спасение. За еще одно спасение.
Мой герой. Мой мужчина. Мой необузданный самец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Неправильная мысль, неправильное действие. Но мне плевать, и руки сами тянутся к широким плечам, царапают шею, и чувствую, как его самого пробирает дрожь.
Он на мгновение прикрывает глаза, и это дает мне шанс быть смелее.
Поцеловать его.
— Какого хрена? — берет он меня за плечи. Так плотно, что я понимаю, он не готов оттолкнуть. Конечно, не готов. — Ты как пьяная.
