— Ваша Милость, — сказал он, поклонившись, — простите, что беспокою вас, но я подумал, что вы захотите это узнать. Штормовые Вороны вернулись в город, с известиями о неприятеле. Люди Юнкая направляются к городу, как мы и опасались.
Досада промелькнула на благородном лице Хиздахра зо Лорака.
— Королева ужинает. Эти наемники могут подождать.
Сир Барристан проигнорировал его.
— Я просил лорда Даарио дать отчет мне, как приказала Ваша Милость. Он рассмеялся и сказал, что напишет его собственной кровью, если Ваша Милость пришлет к нему свою маленькую переписчицу, чтобы показать ему, как писать письма.
— Кровью? — Ужаснулась Дени. — Это шутка? Нет. Нет, не говорите мне, я должна увидеть его сама. — Она была одинокой юной девушкой, а юные девушки могут и передумать. — Созовите моих капитанов и командующих. Хиздахр, я знаю, ты простишь меня.
— Меерин важнее всего. — Хиздахр сердечно улыбнулся. — У нас будут другие ночи. Тысяча ночей.
— Сир Барристан проводит тебя. — Выставив его, Дени позвала служанок. Она не станет приветствовать своего капитана в токаре. В конце концов, она примерила дюжину нарядов, прежде чем найти тот, что ей понравился, но от короны, предложенной Чхику, отказалась.
Когда Даарио Нахарис преклонил перед ней колени, сердце Дени пропустило удар. Его волосы свалились в колтун от засохшей крови, а на виске краснел глубокий кровоточащий порез. Его правый рукав был испачкан кровью почти до самого локтя.
— Ты ранен, — выдохнула она.
— Это? — Даарио дотронулся до виска. — Арбалетчик пытался пустить стрелу мне в глаз, но я увернулся. Я торопился домой к моей королеве, чтобы согреться теплом ее улыбки. — Он встряхнул рукавом, забрызганным красными каплями. — Это не моя кровь. Один из моих сержантов сказал, что мы должны перейти на сторону юнкайцев, так что я взял его за горло и вырвал его сердце. Я собирался принести его тебе, как подарок для моей серебряной королевы, но четверо Котов отрезали меня от остальных и погнались за мной, рыча и шипя. Один из них почти поймал меня, так что я бросил сердце ему в лицо.
— Как галантно, — сказал сир Барристан тоном, подразумевающим обратное, — но у тебя есть вести для Ее Милости?
— Тяжелые вести, Сир Дедушка. Астапор пала, и крупные силы работорговцев направляются на север.
— Старые новости и протухшие, — прорычал Бритоголовый.
— Твоя мать говорила то же самое о поцелуях твоего отца, — ответил Даарио. — Милая королева, я бы был здесь гораздо раньше, но холмы кишат юнкайскими наемниками. Четыре свободных отряда. Твоим Штормовым Вороном пришлось прорубать себе дорогу сквозь их ряды. Есть еще кое-что похуже. Войско юнкайцев идет по прибрежной дороге, объединившись с четырьмя легионами из Нового Гиса. У них сотня слонов в доспехах и с башнями. А так же толошийские пращники и квартские верблюжьи отряды. Еще два гисарийских легиона плывут к Астапор. Если наши пленные говорят правду, они высадятся за Скахазадханом, чтобы отрезать нас от Дотракийского моря.
Время от времени, пока он вел свой рассказ, капля ярко-красной крови падала на мраморный пол и Дени вздрагивала.
— Сколько людей было убито? — Спросила она, когда он закончил.
— Наших? Я не задержался, чтобы посчитать. Но мы приобрели больше, чем потеряли.
— Перебежчики?
— Много храбрых мужчин присоединились к твоему благородному делу. Моей королеве они понравятся. Один воин с боевым топором с Островов Василиска, просто бестия, больше Бельваса. Ты должна увидеть его. Несколько вестеросцев, десятка два или больше. Дезертиры из Гонимых Ветром, недовольные юнкайцами. Из них выйдут отличные Штормовые Вороны.
— Как скажешь. — Дени не хотелось придираться. Возможно, Меерину скоро понадобится каждый меч.
Сир Барристан, нахмурившись, смотрел на Даарио.
— Капитан, вы упомянули о четырех свободных отрядах. Мы знаем лишь о трех. Гонимых Ветром, Длинных Копьях и Отряде Кота.
— Сир Дедушка умеет считать. Вторые Сыновья примкнули к юнкайцам. — Даарио повернул голову и сплюнул. — Это для Бурого Бена Пламма. Увидев его уродливое лицо в следующий раз, я раскрою его от горла до чресел и вырву его черное сердце.
Дени попыталась что-нибудь сказать, но не нашла слов. Она помнила лицо Бена с того раза, когда видела его в последний раз. «Это было теплое лицо, лицо человека, которому я доверяла». Темная кожа и белые волосы, сломанный нос, морщины в уголках глаз. Даже драконы любили старого Бурого Бена, который любил прихвастнуть тем, что в нем есть капля драконьей крови. «Три измены познаешь ты. Одну из-за крови, одну из-за золота и одну из-за любви». Был ли Пламм третьей изменой или второй? И какой тогда изменой был сир Джорах, ее грубый старый медведь. Неужели у нее никогда не будет друга, которому она сможет доверять? Какая польза от пророчества, если ты не понимаешь, что оно значит? «Если я выйду замуж за Хиздарха до того как взойдет солнце, растают ли все эти армии как утренняя роса и я смогу править в мире и спокойствии?»
От слов Даарио поднялся гвалт — Резнак причитал, Бритоголовый что-то мрачно бормотал, кровные всадники клялись отомстить. Силач Бельвас ударил себя по покрытому шрамами животу и поклялся съесть сердце Бурого Бена со сливами и луком.
— Пожалуйста, — сказала Дени, но, казалось, лишь Миссандея услышала ее. Королева встала.
— Замолчите! Я услышала достаточно.
— Ваша Милость, — сир Барристан встал на одно колено. — Приказывайте нам. Что мы должны сделать?
— Продолжайте то, что мы планировали. Соберите еды, столько, сколько сможете. — «Если я оглянусь, я пропала». — Мы должны закрыть ворота и поставить на стены всех мужчин, способных сражаться. Никто не должен входить, никто не должен выходить.
На мгновение в зале воцарилась тишина. Мужчины переглянулись. Затем Резнак сказал:
— А что с астапорцами?
Ей хотелось вопить, скрежетать зубами, рвать на себе одежду и биться об пол. Вместо этого она сказала:
— Закройте ворота. Мне нужно повторить трижды?
Они были ее детьми, но она не могла помочь им сейчас.
— Вы можете идти. Даарио, останься. Этот порез нужно промыть, и у меня еще остались к тебе вопросы.
Остальные поклонились и ушли. Дени повела Даарио Нахарис наверх в свою спальню, где Ирри промыла уксусом его порез, а Чхику забинтовала его белым льном. Когда с этим было покончено, она отослала и служанок.
— Твоя одежда испачкана кровью, — сказала она Дарио. — Сними ее.
— Только если ты сделаешь то же самое. — Он поцеловал ее.
Его волосы пахли кровью, дымом и лошадьми, а рот был твердым и горячим. Дени затрепетала в его руках. Когда их губы разъединились, она сказала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
