ДЕЙЕНЕРИС
Зловоние в лагере было настолько ужасным, что Дени чуть не стошнило.
Сир Барристан, сморщил нос и сказал:
— Ваша Милость не должна быть здесь, вдыхая эти отратительные экстракты.
“Я — от крови дракона,” напомнила ему Дэни. “Вы когда-нибудь видели дракона с поносом?” Визерис часто утверждал, что Таргариены не были подвержены болезням, косившим простых людей, и ее опыт подтверждал это. Она помнила холод, голод и страх, но она никогда не болела.
«Пусть так», — ответил старый рыцарь, — «Но мне будет спокойнее, если Ваша Милость вернется в город». Разноцветные кирпичные стены Мерина остались в полумиле позади. «Кровавый понос был бичом каждой армии еще с Века Рассвета. Позвольте нам распределить еду, Ваша Милость.
— Завтра. Я уже здесь. И я хочу это увидеть.
Она вонзила каблуки в бока своей Серебрянки. Остальные последовали за ней, пустив лошадей рысью. Чхого поехал перед ней, Агго и Ракхаро немного позади, сжимая в руках длинные дотракийские кнуты, чтобы отгонять больных и умирающих. Сир Барристан, верхом на пятнистой серой лошади, держался справа. Слева скакал Симон Полосатая Спина из Свободных Братьев и Марселен из Слуг Матери. Шестьдесят солдат следовали за командирами, охраняя повозки с едой. Всех этих всадников: дотракийцев, Медных Зверей, освобожденных, объединяло только одно — отвращение к этой обязанности.
Астапорцы плелись за ними пугающей процессией, росшей с каждым метром, что они преодолевали. Некоторые из них говорили на неизвестных ей наречиях. Другим было не до разговоров. Многие протягивали руки к Дэни или падали на колени, когда Серебрянка проходила рядом с ними. "Матерь," — звали они на языках Астапора, Лиса и Старого Волантиса, на гортанном дотракийском и на мелодичном языке Кварта, даже на общем языке Вестероса. "Матерь, пожалуйста…", "Матерь, помоги моей сестре, она больна…", "дай мне еды для моих малышей…", "пожалуйста, мой старый отец…", "помоги ему…", "помоги ей…", "помоги мне…"
"Мне больше нечем вам помочь," — думала Дени. Астапорцам было некуда податься. Тысячи остались снаружи толстых стен Миэрина: мужчины и женщины, старики и новорожденные. Многие были больны, большинство голодало, и все были обречены на смерть. Дейенерис не посмела открыть ворота перед ними. Она старалась сделать для них всё, что могла. Она посылала им и лекарей, и Синих Граций, и заклинателей, и брадобреев, но некоторые были настолько больны, что никто из её посланников не мог замедлить эту пугающе быстро развивающуюся хворь. Изоляция больных результата не принесла. Её Стойкие Щиты пытались, оттаскивая мужей от их жён и детей от матерей, несмотря на то, что Астапорцы рыдали, дрались и кидались камнями в них. Несколько дней спустя изолированные были мертвы, а здоровые заражены. Отделение здоровых от больных не принесло никакого результата.
Даже просто кормить их становилось все сложнее. Ежедневно она посылала им все, что могла, но с каждым днем их становилось все больше, а еды все меньше. И делалось все труднее находить желающих доставлять им еду. Слишком многие из тех, кого они отправляли в лагерь, тоже заразились поносом. На других нападали на обратном пути в город.
Вчера перевернули одну повозку и убили двух солдат, поэтому сегодня королева приняла решение привезти еду самой. Каждый из ее советников яростно высказался против этой идеи, от Резнака и Бритоголового до сира Барристана, но Дейенерис не отступила. "Я не отвернусь от них," — упрямо сказала она. — "Королева должна знать о страданиях своего народа".
Страдание — единственное, что они имеют в достатке.
— У них не осталось ни лошадей ни мулов, хотя многие приехали верхом из Астапора, — доложил ей Марселен. — Они съели всех, ваше Высочество, вместе с крысами и дикими собаками, которых им удалось поймать. Теперь они принялись за своих мертвецов.
— Человек не должен есть плоть человека, — сказал Агго.
— Это все знают, — подтвердил Ракхаро. — Они будут прокляты.
— Им это уже не страшно, — сказал Саймон Полосатая Спина.
Маленькие дети с раздутыми животами плелись за ними, слишком больные или напуганные чтобы просить. Костлявые люди с запавшими глазами сидели на корточках посреди песка и камней, испражняясь собственными жизнями, извергая вонючие потоки коричневого и красного цвета. Многие опорожнялись там же, где и спали, слишком ослабевшие чтобы подползти к канавам, которые она приказала им вырыть. Две женщины дрались за обугленную кость. Рядом мальчик лет десяти пожирал крысу. Он держал ее одной рукой, схватив другой заостренную палку, чтобы не дать никому вырвать у него добычу. Всюду лежали непогребенные мертвецы. Дени увидела мужчину в черном плаще, растянувшегося в грязи, но когда она проехала мимо него — плащ растворился в воздухе, оказавшись роем из тысячи мух. Похожая на скелет женщина сидела на земле, сжимая умирающих младенцев. Ее глаза не отрывались от Дени. Те, у кого оставались силы, выкрикивали: "Мать… пожалуйста, Мать…будь благословенна, Мать…"
"Будь благословенна", горько подумала Дени. "Ваш город обратился в пепел и прах, ваши люди умирают вокруг. А у меня нет для вас ни пристанища, ни медицины, ни надежды. Только черствый хлеб и червивое мясо, жесткий сыр и немного молока. Будь благословенна, будь благословенна…"
Что это за мать, у которой нет молока для собственных детей?
— Слишком много мертвых, — сказал Агго. — Они должны быть сожжены.
— Кто будет сжигать их? — спросил сир Барристан. — Дизентерия повсюду. Сотня умирает каждую ночь.
— Нехорошо трогать мертвых, — сказал Чхого.
— Это все знают, — сказали хором Агго и Ракхаро.
— Может быть и так, — сказала Дени, — но тем не менее, это дело должно быть сделано. — Она задумалась на миг. — Безупречные не боятся трупов. Я поговорю с Серым Червем.
— Ваша Милость, — сказал сир Барристан, — Безупречные — ваши лучшие воины. Мы не можем пренебрегать опасностью распустить этот мор среди них. Пусть астопорцы предают земле своих мертвецов.
— Они слишком слабы, — сообщил Симон Полосатая Спина.
Дени предположила, — Больше еды может сделать их сильнее.
Саймон покачал головой. — Нельзя тратить пищу на умирающих, Ваше Высочество. У нас не хватает еды, чтобы накормить живых.
Она знала, что он был прав, но от этого не становилось легче слышать эти слова.
— Достаточно, — решила королева, — мы накормим их тут.
Она подняла руку. Телеги позади неё остановились, и её всадники рассредоточились вокруг них, чтобы удержать жителей Астапора от соблазна налететь толпой на повозки с едой и разграбить их. Как только они остановились, толпа окружила их, живые стены надвигались на повозки с едой, становясь все толще и толще. Прибывало все больше больных, еле волочивших ноги. Всадники сдерживали толпу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
