Дейла только головой покачала от изумления:
— И как только это у тебя получается? С таким знанием дела обо всем судишь! Иной раз с тобой разговариваешь — ну просто почти как с мужчиной!..
В первый миг Малта чуть не поперхнулась, но потом решила, что Дейла таким образом хотела сделать ей комплимент. Она хотела было передернуть плечами, но вовремя вспомнила, что ей следует вести себя, как положено даме. И она ограничилась тем, что слегка подняла бровь:
— Ну, наверное, это оттого, что женщинам из нашей семьи последнее время приходится самим о себе заботиться… А мои мама и бабушка полагают — моя защита не неведение, а, наоборот, способность разбираться в происходящем… — И она понизила голос: — Кстати, ты слышала, что калсидийцы пропустили «Кендри» в гавань? Он совсем недавно ошвартовался, так что мы еще не получили известий, но я смею надеяться, что с ним прибыл Рэйн…
С чего она взяла, будто Дейла должна была порадоваться за нее? У той, напротив, сделался озабоченный вид:
— Ох, не обрадуют такие новости Сервина… Он-то думал непременно потанцевать сегодня с тобой раз или два… а то или больше, если бы здесь не было твоего воздыхателя!
— Но ведь мне, — не утерпела Малта, — позволено будет сегодня танцевать с теми, с кем мне будет угодно? Я ведь Рэйну слова пока еще не давала! — И сама почувствовала, как всколыхнулись старые привычки: — Да, пожалуй, я приберегу один танец для Сервина. И возможно, еще кое для кого, — добавила она с таинственным видом. Потом, дав себе волю, обежала глазами пространство Зала, задерживая взгляд на молодых мужчинах. И спросила Дейлу так, словно они вместе выбирали сладости с блюда: — А ты с кем собираешься первый танец танцевать?
— Четвертый, ты хотела сказать. У меня тут отец, брат и дядя, и каждый намерен потанцевать со мной после того, как я буду представлена… — Ее карие глаза вдруг округлились: — Ты знаешь, вчера мне такая жуть приснилась! Как будто меня представляют и я всем отдаю поклон… и вот тут-то швы расползаются, и у меня падает юбка!.. Я аж от собственного крика проснулась!.. Можешь вообразить себе худший кошмар?!
Тут у Малты пробежал по спине легкий холодок… Яркий свет в зале как будто померк, музыка отдалилась и стихла… Она стиснула зубы, усилием воли разгоняя подступившую черноту.
— Вообще-то могу, — сказала она. — Но смотри-ка, слуги уже стоят наготове у стола с закусками! Пошли возьмем что-нибудь, чтобы у тебя в животе урчать перестало!
Давад Рестар вытер потные ладони о колени. И кто бы мог поверить в подобное?… Он ехал на летний бал, как ездил все прошлые годы, но на сей раз не один, о нет, не один!.. Напротив него в карете сидел сам джамелийский сатрап. А рядом с государем — красавица Подруга по имени Кикки. В совершенно немыслимом платье, состоявшем сплошь из перьев и кружев. Рядом же с Рестаром сидела одетая гораздо более скромно — в простое платье цвета сливок, — но занимающая важное положение госпожа Серилла. Он, Давад Рестар, поведет их на бал. И будет сидеть рядом с ними за столом. И представлять их высшему обществу Удачного. Вот так-то. Вот так!..
Ох, и покажет же он им всем…
Он все отдал бы, лишь бы его возлюбленная жена дожила до этого вечера и увидела его своими глазами…
Воспоминание о Дорилл вызвало кратковременную тень на его челе. И она, и сыновья Давала умерли много лет назад, когда торговцы из Чащоб принесли с собой в низовья реки бедствие, вошедшее в историю Удачного под именем Кровавого мора. Сколь многие умерли тогда, сколь многие!.. Особая жестокость мора была в том, что он оставил жизнь Даваду и тот с тех пор жил один, без конца разговаривая с тенями умерших, пытаясь вообразить, что они сказали бы или подумали о его каждодневных делах… Давад вздохнул и попробовал вернуть ускользнувшее чувство острого наслаждения настоящим. Дорилл радовалась бы за него и гордилась им. В этом он был уверен.
Придется и другим торговцам Удачного признать, хотят они того или нет, что он-то был среди них самым проницательным и прозорливым. Сегодня Давад собирался свести всех со всеми. Сегодня сам сатрап будет ужинать среди них, и тут-то они вспомнят, что значит для Удачного Джамелия. А потом неделя полетит за неделей, и он, Давад, все время будет рядом с сатрапом, вместе с ним и его Подругами сводя на нет брешь между старинными семействами и «новыми купчиками»… Что касается барышей, которые все это дело должно было ему принести, то они поистине не поддавались никакому исчислению. Уже не упоминая того приятного обстоятельства, что оно вернет ему его положение среди старинных торговцев. Придется-таки им снова признать в нем равного. И даже более — согласиться, что он много-много лет провидел будущее гораздо зорче любого из них…
Давад улыбнулся собственным мыслям и стал заново прокручивать завершающий штрих к своим стратегическим планам на сегодняшний вечер. Кикки с Сериллой, понятное дело, красавицы, но с Малтой Вестрит их смешно даже сравнивать. Да, они бесподобны как Сердечные Подруги, мыслительницы и подательницы мудрых советов. Однако сегодня Давад намеревался познакомить сатрапа с той, которая должна была сделаться ни больше ни меньше как сатрапессой. Он нимало не сомневался, что красота Малты уложит молодого сатрапа буквально наповал, и уже представлял себе, в какой небывалый праздник превратится их свадьба. Последуют одна за другой две церемонии: одна в Удачном, вторая в Джамелии. И конечно, Давад Рестар посетит обе. Тем самым, помимо прочего, будет спасено состояние Вестритов, а сам он будет оправдан в глазах Роники. Ну, а Удачный и Джамелия окажутся связаны уже навеки. И Давад Рестар останется в людской памяти как человек, примиривший два города. Пройдут годы, и дети сатрапа еще назовут его дядюшкой Давадом…
Он даже хихикнул про себя, улетев мыслями далеко в славное будущее. Хихикнул — и обратил внимание, что Подруга Серилла непонимающе смотрит на него. Ему вдруг стало всей душой жалко ее. Уж конечно, после того как сатрап женится на девушке из Удачного, Серилла станет ему совсем не нужна. Давад наклонился к ней и ободряюще похлопал ее по колену.
— Не горюй из-за своего простенького платьица, — шепнул он ей на ушко. — Я уверен, тебе окажут должные почести, достойные твоего положения при дворе, и не обратят никакого внимания, во что ты одета!
Какое-то мгновение бедняжка просто таращила на него глаза. Потом она улыбнулась:
— Ах, господин торговец Рестар. Как же ты добр, как пытаешься добрым словом поднять настроение…
— Да какая тут особая доброта, — отмахнулся Давад. — Просто хочу, чтобы ты чувствовала себя легко и спокойно!
И, довольный собой, откинулся к спинке сиденья. Да, сегодняшний вечер будет поистине судьбоносным. Давад в том нимало не сомневался.
ГЛАВА 32
БУРЯ
— Малта! Дейла! Сколько можно бродить неизвестно где! Вас уже скоро представлять будут! — Голос Кефрии прозвучал обеспокоенно, но совсем не сердито. — Дейла, я только что видела твою мать: она искала тебя возле фонтана. Идем со мной, Малта!
Она обнаружила обеих девочек за колонной около входа — они исподтишка смотрели на новоприбывших. Самое изысканное платье, по их обоюдному мнению, было у Киттен Шайев; какая жалость, что фигура у нее совершенно не подходила к линии выреза. Тритта Редорф явилась в шляпке, которая была явно великовата, но зато при каком веере!.. Крион Трентор заметно растолстел, с тех пор как начал приударять за Риэлль Крелл, и тем самым лишил себя грустного поэтического очарования. И его-то они некогда считали красавцем?… Непостижимо. А вот Роэд Керн, по обыкновению крутой и опасный. Дейла чуть в обморок не хлопнулась при его появлении, Малта же, странное дело, подумала, что у Рэйна плечи не в пример шире.
Жители Чащоб, которых легко было узнать по вуалям и капюшонам, появлялись один за другим и перемешивались с удачнинцами. Малта все высматривала Рэйна, однако тщетно.
«Но как же ты узнаешь его? — все выспрашивала Дейла. — Они все одинаковые! Запакованные с ног до головы…»
Малта испустила ответный вздох, продолжая играть роль себя-в-прошлом-году:
«Да уж небось узнаю, не бойся. Как увижу, так сердце и подпрыгнет…»
Дейла сперва посмотрела на нее круглыми от изумления глазами, но потом они обе приглушенно расхохотались.
Пока они подсматривали и шушукались, неловкость, возникшая между ними этой весной, растаяла без следа. Дейла заверила Малту, что ткани, пошедшие на ее платье, на три головы превосходили все, что можно было достать в нынешние времена. Малта же в ответ клялась, что лодыжки у Дейлы никакие не толстые, но даже если у нее и есть какие-то основания быть ими недовольной — что за беда? Все равно сегодня их ни одна живая душа не увидит!..
Словом, давно уже Малта не чувствовала себя так по-девчоночьи здорово. Послушно уходя от подруги следом за матерью, она даже спрашивала себя, а надо ли было ей так торопиться во взрослую жизнь, оставляя в прошлом такие вот славные моменты?…
