Климов первый рассмеялся.
— Вот те, бабушка, и Юрьев день! Я хотел сказать: день этого, как его… Барсука! Надо же, всё в цвет! Как Николаич сказал. А, Голова?!
— Да-а-а… — Вытянул Олег. — Попадалово…
Он не то чтобы не верил (верил, конечно), он пытался уцепиться за своё неверие, как за островки здравомыслия. Понимал, что бесполезно, но… Провожая сейчас последние дождевые эшелоны, Олег мысленно просил их развернуться и пролить хотя бы полведра, полстакана. Только чтоб день, хоть немного да отличался. Чтоб не повторялся, ну его в качель…
— А ведь, Николаич оказался прав как всегда! — Олег, закусив губу, уже без надежды смотрел на небо. — Это попадалово!
— А я сразу поверила и не сомневалась даже. — Наташа уже не ёжилась зябко. Воздух нагрелся, а открывшееся солнце спешило нагреть его втройне. — Я с этим джемпером третий день стриптиз исполняю! — Она хихикнула. — Простите, господа, за вульгарное сравнение!
Она потянула было плечи джемпера, и Ванька тут же оказался рядом.
— Позволь помочь тебе его исполнить!
Но Наталья хлопнула его по руке.
— Попозже сниму. Не так пока жарко…
Разговор снова закрутился вокруг фильма, где незадачливый телеведущий попал в петлю времени и с каждым повторением дня пополнял список своих приключений.
Внезапно что-то правее от них хлопнуло, а воздух запоздало разорвался звуком выстрела.
— Николаич приложил кого-то. — Удовлетворённо и отчасти завистливо произнёс Олег. — Эх, меня там нет… Я бы его уболтал на выстрел. Палец чешется…
Немного помолчали, прислушиваясь. Потом Наталья заметила:
— Разок выстрелил и тишина! А что там, на самом деле… Понимай как хочешь!
— А что тут понимать? — Олег охотно запал на любимый конёк. — Выстрел у охотника всегда один. Точный и верный. Палят в лесу только дебилы по бутылкам, а профессионал вымеряет выстрел. Один выстрел. Дичь второго шанса не даёт.
— Да я не о том! Вдруг там вовсе не дичь, а… Ну, это… Непонятка всякого рода. Вдруг ему помощь требуется!
Головной насупился. Ему не нравились такие разговоры.
— Скажешь… Типун тебе… Николаич наш — мен не лоховатый. Его на раз-два не возьмёшь! Чеченскую прошёл и потом же, тайга — его дом второй…
Сказал и встал, нервно оглаживая приклад двустволки, вгрызся глазами в темень деревьев. Снова сел. Своим словам он сам не очень верил. Не покидало понимание: тайга здесь не такая… Ещё Наташка капает…
— Всё у него нормально…
— Ладно, если так. А он не мог также провалиться как Люся?
В воздухе повисло тяжёлое молчание. Стало очевидно, что такое опасение вынашивает каждый, не исключает, по крайней мере… Лишь Людмила внешне не изменилась в лице. Не дрогнула, не перегляделась ни с кем, а очень даже спокойно и размеренно молвила:
— Вадим, нет! Не провалиться… Захочет и не сможет. Так же как и вы…
Молчание стало ещё напряжённей. Второй раз, Люся заявляла уверенно. Заявляла о тех вещах, о которых знать загодя никто не мог. Но говорила она так, словно ей всё наперёд было известно. Незыблемость этой веры проникала в кожу, и просто не было нужды оспаривать её слова. Но всё ж Олег опасливо взглянул супруге в глаза.
— Люся?! Откуда ты… можешь знать? — Вопрос был вымучен и сошёл с языка тяжело. Жена светилась непонятным знанием. Это было необычно и это, надо признаться, пугало.
— Просто знаю. — В глазах Люси было много чужого, «не её», но в то же время, она ему улыбалась. Улыбалась как всегда. Кроткой и ласковой улыбкой.
— Люцик… — Олег что-то ещё хотел спросить, но Ваня возгласом разорвал неловкость.
— О! Лёгок на помине! — Выкрикнул он, пялясь на то, что видимо, объявилось позади Олега. Все взгляды мгновенно устремились туда. К ним степенным шагом приближался Вадим. Шёл он с запада и лицо его, попадая под восходящий солнечный свет, всячески преломлялось: глаза щурились, а губы тянулись в улыбку. В довольную охотничью улыбку… Плечи и шея его были нагружены явной добычей. Спина чуть сгибалась под тяжестью туши неизвестного животного. Туша выпячивала и спускала поперёк плеч охотника перетянутые тесьмой копыта. За них Вадим и держался. Косуля? Опять?
— Не опять, а снова! — Олег сам не заметил, как произнёс мысли вслух, а подошедший Вадим, отвечая, сбросил, наконец, грузную ношу к их ногам. Оттёр пот и улыбнулся. — Не слышу поздравлений!
Восторги посыпались разные.
— У! Красавец олень!
— Это не олень. Косуля. Матёрая, зараза… А, Николаич?! В прошлый раз поскромней была.
— Есть такое дело. — Согласился Вадим, вытирая платком руки. — Кило на тридцать потянет. Так что… Кушать будем от пуза и свежатину. Тушёнка, поди, всех притомила, а?!
— Красивая. — Задумчиво сказала Люся, стараясь не глядеть на огнестрел, растёкшийся красной кляксой чуть выше подбрюшья.
— И очень, кстати, вкусная! — Заметил Олег, приобнимая супругу сзади. — В самом деле, тушёнка уже не катит. Раз здесь встряли, то хоть пошамаем как люди. Да, Вадим?
— Ух-гу-у… — Прогудел Зорин, соглашаясь. — Вообще-то, это самец! Но, думаю, по вкусовым критериям он не уступит предыдущей тёлке. Ну, разве что немного пожёстче. Незначительно.
Он нагнулся, ухватив морду косули и двумя пальцами оскалил ей зубы.
— Не старый козлик. Хоть и не юный. А главное, ничем не болел. Здоровые корни — здоровое мясо! Олег! Поможешь освежевать…
Одиннадцатый час был вершиной изумительнейших запахов, отходящих с дымом костра от жарящегося мяса. Кусочки шипели и шкворчали, нашампуренные в прутьях. Жир кипел и капал в огонь, а аромат прожарок просто сводил с ума. В отличие от говядины, косулечье мясо более нежное и по структуре волокон уступает в плотности коровьему. Потому-то говядину предварительно доводят: смягчают, маринуют, а затем на углях доводят до ума. Оленина же, особенно косуля не требует сверх титанического усердия, если конечно зверь не преклонных годочков. Достаточно недолгого вращательного движения, скажем, махонького кусочка филейной части, чтобы обжарить его, таким образом, не только с боков, но и насквозь. Главное тут не перестараться и поймать момент. Не сжечь и протомить…
Очень скоро, лоснящиеся от жира пальцы каждого из участников походной одиссеи, сжимали по прутику такого лакомства.
— М-м-м… Вкусно как, а?! — Мычал Климов, погружая зубы в забуревшую корочку, за которой как за панцирем открывалось нежно-розовое дымящееся мясо. — Если здесь так вкусно угощают, то… Не всё так плохо.
— Уг-м-му… — Соглашаясь, кивал Вадим, вгрызаясь в свой обжарок. Он намеренно подсовывал ребятам сочные филейные кусочки, а сам брал что пожестче. — Если искать положительные моменты Холма, то это, пожалуй, плюс из плюсов…
— А разве есть ещё плюсы? — Поинтересовался Олег.
— Ну… Если мы действительно буксуем… Во времени… — Вадим бросил взгляд на небо. От утренних страшилищ оставалась белесая дымка, уходящая к северным границам. Прощальная полоска или как он выразился давеча «пол облака на небо». — То мы не уходим дальше двадцать первого числа. А значит, не надо бояться, что нас потеряют на работе. Для нас счас время безлимитно. Чем не плюс?
— Ну, это же не выход, Вадим! — Сделала большие глаза Наталья. — Мне не хотелось бы, здесь застрять навсегда, как бы тут вкусно не было!
— Наташа, никому здесь застрять не хочется! — Как можно твёрже сказал Зорин. — Будем решать, но чуть погодя. А сейчас, ешьте пока…
Он раздал новые прутики и сознательно переключил разговор.
— Этот Холм — край непуганых косуль! Причём они настолько расслабились, — Вадим покрутил прутиком, усиливая значение слов, — что совершенно не реагируют на диапазоны звуков и запахов. Подпускают на расстояние выстрела легко! А ведь, считается, животное труднодоступное. Крайне пугливое и чуткое на ветер…
— Ну, правильно! — Усмехнулся Олег, тщательно разжёвывая пищу. — Сюда люди отродясь не захаживают! Волки по горам не шастают. Чего им бояться? Птичек? А жёлуди, как ты сказал, очень вкусные… По ходу, аппетит отбивает чувство страха!
— Возможно. — Подумав, произнёс Вадим. — Тут у них, видимо, пастбище.
— А вот интересно, — подал голос Ваня, — косули могут беспрепятственно покидать Холм? И не возвращаться? Или ж они — собственность Холма?
Все поумолкли, озадаченные новым ребусом, а Зорин прошёлся по мыслям вслух.
— Рано или поздно им надо спускаться к воде, а там… Не знаю, возвращает их Холм назад или они поднимаются на своих четырёх копытах… — Он пожал плечами. Затем что-то вспомнив, добавил: — Зайцы тут вполне адекватные. Попался мне такой сегодня… Но он меня сразу срисовал, задал стрекача только ну!
Люся улыбнулась, но сказала серьёзным и респектабельным тоном.
— Животным неведомо течение времени. У них всё просто: день и ночь! Среди зверей нет материалистов и мистиков. Они просто звери… Поэтому ВСЁ ЭТО на них не действует!
