На одно безумное мгновение Бёртон подумал, уж не встретился ли ему прообраз патриарха-долгожителя из Ветхого Завета. Но это было не так. Метузаэль оказался выходцем из Вавилона и слыхом не слыхал об иудеях до тех пор, пока не очутился в мире Реки. На Земле он занимал должность инспектора зернохранилищ, а здесь стал основателем и главой новой религии, а также капитаном огромного плота.
— Однажды ночью, много лет назад, когда снаружи бушевал шторм, я крепко спал. И во сне мне явился бог, бог по имени Рашбуб. Мне о таком боге раньше слышать не приходилось, но он сказал, что когда-то был могущественным божеством моих предков. Их потомки, однако, отшатнулись от него, и в годы моей жизни на Земле только жители одной-единственной крохотной деревушки на самом краю нашего царства все еще поклонялись ему.
Но боги бессмертны, хотя и могут принимать другие обличья и новые имена и даже становиться безымянными, и он продолжал жить в снах множества людей во множестве поколений. Теперь он решил, что для него пришло время покинуть мир сновидений. И тогда он приказал мне встать ото сна и ходить по миру, проповедуя веру в Рашбуба. Я должен собрать группу верных, построить гигантский плот и на нем отправиться с моим народом в низовья Реки.
Проплавав много лет, может, в течение жизни нескольких поколений, как мы считали их на Земле, мы доберемся до конца Реки, где она исчезает в дыре у подножия гор, которые кольцом окружают вершину этого мира.
Там мы, пройдя сквозь подземный мир, через огромную темную пещеру, выйдем в светлое море, окружающее страну, где будем пребывать во веки веков в мире и счастье вместе с богами и богинями.
Но прежде чем спускать плот на воду, мы должны воздвигнуть статую Рашбуба, установить ее на плоту и молиться ей как символу самого Рашбуба. Поэтому не называйте нас, как это делали многие, идолопоклонниками, которые принимают простой физический символ за тело самого бога.
Бёртон подумал, что этот человек просто спятил, но все же обнаружил достаточно осторожности, чтобы не высказать ему свою точку зрения. Он и его экипаж попали в руки явных фанатиков.
К счастью, бог строго наказал Метузаэлю и прочим своим почитателям никого не обижать, разве что в случае самозащиты. Однако из своего богатого опыта Бёртон знал, что смысл слова «самозащита» зависит от того, что захочет вложить в него отдельный человек или группа людей.
— Рашбуб лично повелел мне, чтоб перед тем, как мы войдем в подземный мир, мы разломали бы идола на мелкие кусочки и бросили в Реку. Правда, он не объяснил, зачем надо это сделать. Он просто сказал, что к тому времени, как мы достигнем пещеры, мы и сами все поймем.
— Что ж, все это, может, и хорошо для вас, — заявил Бёртон, — но вы несете ответственность за гибель нашего корабля. А кроме того, из-за вас мы лишились своих граалей.
— Глубоко об этом сожалею, но мало что могу для вас сделать. То, что случилось с вами, произошло по воле Рашбуба.
Бёртон был очень близок к тому, чтобы врезать этому типу по физиономии. Обуздав гнев, он сказал:
— Трое из моих людей пострадали слишком сильно, чтобы уйти с плота на своих ногах. Не можешь ли ты, на худой конец, дать нам хотя бы лодку, чтобы свезти их на берег Реки?
Метузаэль сверкнул на Бёртона бешеными черными глазами и показал рукой на остров.
— Вот тебе земля, а вот тебе пищевой столб. Я присмотрю за тем, чтобы твои раненые были отнесены поближе к нему; а еще мы дадим вам вяленой рыбы и желудевого хлеба. А ты будь добр и не приставай ко мне с дурацкими просьбами. У меня полно работы. Нам предстоит спустить наш плот обратно в Реку. Рашбуб сказал мне, что никакие обстоятельства не должны задерживать наше плавание.
Если мы затянем его, то можем оказаться перед навеки захлопнувшимися воротами, что ведут в страну богов. И тогда нам останется только стенать под воротами, вотще проклиная себя за слабость веры и воли.
Тогда-то Бёртон и решил, что любые его действия против вождя будут морально оправданы. Эти люди были его должниками, а он не задолжал им ни крошки.
Метузаэль уже уходил. Вдруг он остановился и указал на Моната, который только что вышел из хижины.
— Это кто такой?
Бёртон подошел к нему и ответил:
— Это человек из другого мира. Он и еще несколько таких же прибыли на Землю с далекой-далекой звезды. Это событие произошло лет через сто после моей смерти и, возможно, через четыре тысячи после твоей. Он пришел с миром, но люди Земли узнали, что у него есть… хм… лекарство, которое спасает людей от старости. Они потребовали, чтоб он выдал им секрет изготовления лекарства, а он им отказал. Он сказал, что у землян и без того хватает проблем, связанных с перенаселенностью их планеты. Кроме того, никому не следует давать право на вечную жизнь, за исключением тех, кто того достоин.
— Он ошибался, — прервал Бёртона Метузаэль, — боги дали нам шанс жить вечно.
— Да, в каком-то смысле. Хотя, согласно твоей религии, только ничтожная кучка людей, а именно те, что находятся на этом плоту, станут по-настоящему бессмертными. Я прав?
— Да, со стороны это, пожалуй, кажется несправедливым, — отозвался Метузаэль, — но это неизбежно, а кто мы такие, чтобы подвергать сомнению мотивы и сами действия богов?
— Но разве не факт, что о желаниях богов мы узнаем лишь от людей, которые вещают от их имени? А я еще не встречал такого человека, чьи мотивы и действия я не хотел бы подвергнуть проверке.
— Ну, так значит, ты просто дурак.
— Кроме того, — продолжал Бёртон, улыбаясь, чтоб скрыть свой гнев, — вот этот арктурианец — Монат — и его соплеменники были атакованы землянами. Их всех убили, но, прежде чем умереть, Монат уничтожил почти все население Земли.
Бёртон умолк. Как объяснить этому дикарю, что арктурианцы оставили свой главный корабль на орбите Земли? И что Монат передал по радио сигнал этой орбитальной станции и тот направил на Землю энергетический луч такой частоты, что почти все население планеты погибло?
Бёртон и сам-то это понимал с трудом, ибо в его время еще не существовало таких вещей, как радио или космические корабли.
Теперь настала очередь Метузаэля смотреть во все глаза. Уставясь на Моната, он спросил:
— Неужто он такой могучий чародей? Он убил всех этих людей своей силой?
Бёртон подумал, а не воспользоваться ли несуществующими магическими силами Моната в качестве рычага для оказания давления на вождя? Может быть, ему удастся выторговать лодку и «дармовые» граали у этого дикаря, ежели его немножко припугнуть? Но хоть Метузаэль и невежествен и, возможно, даже сумасшедший, но он отнюдь не глуп. Он тут же спросит, почему Монат не защитил «Хаджи-2» от крушения, а своих компаньонов — от ран и увечий. Он может даже спросить, зачем Бёртону лодка, если Монат наверняка может наградить их способностью летать по воздуху.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
