Она отвернулась от меня и пошла прочь. Ее походка была уверенной и свободной, она шагала не как отвергнутая женщина, а как женщина, одержавшая победу и больше не беспокоящаяся, признаю я это или нет. Пока я смотрел, как она уходит, утреннее солнце пробилось сквозь лиственный полог над моей головой. От неожиданного яркого света я на миг ослеп. Я яростно заморгал, но она исчезла прямо на моих глазах.
Я закрыл глаза и потер их кулаками.
Когда я вновь их открыл, дневной свет уже просачивался сквозь щели в моих ставнях, падая мне на лицо. Спина и шея затекли, потому что я спал, сидя в неловкой позе на стуле. Я выпрямился, дернувшись, когда позвонки моей шеи громко хрустнули. Несмотря на все свои усилия, я заснул. И мне приснилось… что-то. Первая же моя мысль наполнила меня ужасом. Я обещал сегодня навестить Эпини.
Застонав, я помял загривок, а потом растер лицо ладонями. Опустив их, я был ошеломлен тем, что увидел. Они были липкими и красными от плодов, которые я ел вместе с Оликеей. У меня закружилась голова — я пытался понять, как это возможно, что мне приснился мир, оставивший вполне реальные следы. Другая сторона, как назвала ее Оликея. А теперь я снова на этой стороне. Судя по ярким лучам, пробивавшимся сквозь ставни, я проспал куда как дольше обычного. Я встал и распахнул окно. День обещал быть ясным, и солнце поднялось уже довольно высоко. Я вновь растер лицо и раздраженно крякнул.
Когда я отмыл липкие руки и лицо, я услышал за окном топот копыт и грохот подъезжающей повозки. Я подумал, что кто-то спешил вернуть мне Утеса, но взгляд в окно разубедил меня. Человек, лицо которого закрывал шарф, правил вороной клячей, запряженной в фургон. Мне не сразу удалось узнать Эбрукса. Через открытую заднюю стенку фургона я увидел три гроба. Мое сердце дрогнуло. Началось.
Я вышел ему навстречу, и Эбрукс помахал мне рукой.
— Чума спеков! — крикнул он. — Распространяется по городу, как степной пожар. Вот. Надень это, прежде чем подходить ближе.
Он бросил мне маленькую стеклянную бутылочку и сложенный кусок ткани. Жидкость в бутылке оказалась уксусом.
— Намочи этим ткань и завяжи нос и рот.
— Это защитит от чумы? — спросил я, выполняя его указания.
Он пожал плечами.
— В основном от запаха. Но если она защитит тебя от чумы, что ж, ты ничего не потеряешь.
Пока я обвязывал лицо платком, раздался жуткий звук, похожий на далекий, чудовищно долгий крик. Он закончился грохотом, сотрясшим землю у меня под ногами. Я невольно сделал пару шагов и застыл, ошеломленный происшедшим.
— Что это было? — спросил я у Эбрукса.
Он недоуменно посмотрел на меня.
— Я же сказал. Просто уксус. Но кое-кто считает, что он защищает от чумы. В общем, хуже не будет.
— Нет, я не об этом. Странный шум вдалеке. Крик. И звук Удара.
Он удивился еще больше.
— Я ничего не слышал. В городе болтают, что большие шишки из Старого Тареса сказали, будто мы понапрасну тратим время, пытаясь повалить эти огромные деревья топорами и пилами. Один парень предложил выкопать дыру и заложить в нее заряд черного пороха с длинным фитилем. Впрочем, не знаю, что они там решили. И в любом случае, не думаю, чтобы ты что-нибудь услышал отсюда.
— Я бы услышал, — пробормотал я.
Мир все еще слегка дрожал. Теперь я знал, что услышал. Древнее дерево пало. Уничтожен кусок прошлого. Я ощущал зияющую дыру во времени и дующий сквозь нее холодный ветер. Утеряно знание. Имена и деяния прошлого, все ушло, словно в одно мгновение огромная библиотека обратилась в пепел. Утрачено.
— Ты в порядке, Невар? У тебя начинается лихорадка?
— Нет. Нет, я не болен. Просто… забудь об этом. Забудь, Эбрукс. — Все будет забыто. — Три тела. Как внезапно.
— Ну, чума всегда приходит внезапно. До конца дня их станет больше. Сам полковник заболел; говорят, все офицеры, которые были на помосте, подхватили чуму, и немало солдат тоже. Прошлой ночью заполнили весь лазарет. Теперь людям велят оставаться дома и поднимать желтый флаг, если у них есть больные и они нуждаются в помощи. Город похож на поле нарциссов.
— Но ты в порядке?
— До сих пор. Я дважды болел — и выжил. Так что есть надежда, что больше не заболею. Пойдем. Нет времени на болтовню. Нужно закопать этих, пока не прибудет следующая партия. Когда я уезжал, Кеси ждал гробов. К счастью, у них нашлись доски, и как раз подходящего размера.
— Да, повезло.
Я не сказал, что это сделано благодаря мне. То, что тогда казалось разумным решением, сейчас выглядело дурным предчувствием. Я ощущал себя стервятником, поджидающим смерть. И тут же раздалось хриплое карканье, словно это моя мысль позвала их. Я повернулся и увидел трех черно-белых птиц, спускающихся с казавшегося пустым неба. Вскоре они уже расселись на посаженных мной деревьях. Ветви прогибались под их тяжестью. Одна из птиц расправила широкие крылья и вновь закаркала. Меня пробрал озноб. Эбрукс их даже не заметил.
— Теперь пойдут в дело все эти пустые могилы, которые ты выкопал. Время показать полковнику, на что ты способен.
— Он серьезно болен? — спросил я.
Я шел рядом с фургоном, медленно катящимся к разверстым могилам.
— Полковник? Думаю, да. Он еще не болел. В тот год, когда он появился в Геттисе, чума изрядно нас выкосила. Умер командующий; именно тогда полковник Гарен и занял его место. И в тот день, когда это случилось, он начал прятаться. Ты же это видел. Он не покидал своих комнат, если мог обойтись без этого. Я слышал, он устроил там настоящий маленький дворец. Уютную такую норку. Зимой и летом он жжет огонь в камине. Это точно правда, поскольку над штабом постоянно виден дым. Кто-то ему сказал, что огонь уничтожает лихорадку, выжигает ее прямо из воздуха, прежде чем она доберется до тебя. Так или иначе, ему помогало. А может, сейчас просто пришло его время. Я слышал, он серьезно болен, как и проверяющие, — говорят, никто из них не вернется домой. Ну, точнее, вернутся, только в ящиках. Они слишком хороши, чтобы хоронить их здесь, в глуши, вместе с простыми солдатами. Они отправятся домой в свои роскошные каменные склепы. Ну, вот мы и приехали. Последняя остановка, ребята.
Его вымученная веселость начала меня раздражать, но я промолчал. Я подозревал, что, какие бы чувства ни прятались под этой маской, на них будет смотреть еще труднее. Действуя быстро и слаженно, мы опустили гробы в готовые могилы. На крышке каждого были написаны имена. Элджи Сут. Джейс Монти. Пер Мич. Могилы для них я выкопал еще осенью. На холмиках вырытой земли уже успела вырасти трава.
— Я принесу лопаты, — сообщил я, когда тяжелые гробы заняли свои места.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
