но ответить не успел: за спиной у Роджера послышались торопливые шаги по мостовой, и в следующее мгновение Фергус с криком «Жермен!» сжал сына в объятиях.
— Mon fils! Mon bébé![175]
— Bébé? — Эмоции на лице Жермена сменялись так быстро (изумление, радость, притворное возмущение), что Роджер с трудом успевал их считывать, — однако в истинных чувствах мальчика сомневаться не приходилось. Сначала он прижался щекой к отцовской груди, затем зарылся лицом в его потертый жилет и разрыдался от облегчения.
— Ну конечно, bébé, — ласково сказал Фергус, чьи щеки тоже были мокрыми от слез. Отстранившись, он с улыбкой оглядел сына. — Ты уже взрослый парень, но когда я смотрю на тебя, то всегда — всегда! — вижу все того же малыша, каким ты был при рождении. — Фергус вынул из кармана заляпанный чернилами носовой платок. — Пухлого слюнявого кроху, — добавил он, сморкаясь и сияя улыбкой.
Все засмеялись, включая оторопевшего было Жермена.
— Что тут происхо… Жермен! — Взметнув юбками, Марсали выбежала из дома и бросилась обнимать блудного сына.
Услышав позади всхлипывание Брианны, Роджер подошел к ней и крепко взял за руку.
— Мам! Что… Йииииии! Физзи, Физзи, беги скорей сюда, Жермен приехал! — Круглое личико Джоан раскраснелось от возбуждения; она на мгновение скрылась в доме и тут же появилась вновь, таща за руку младшую сестренку.
Чья-то маленькая ручка подергала его за штанину, и Роджер глянул вниз.
— Это есе кто? — Обхватив отца за ногу, Мэнди исподлобья взирала на кучу-малу из плачущих и смеющихся людей.
— Родственники, — снисходительно объяснил Джем. — В общем, тоже наша семья.
* * *
«Наконец-то мы в безопасности!» — подумала Бри, едва завидев типографию; в последующие часы это ощущение только усилилось. Вызванная их приездом суматоха вскоре улеглась, за ней последовали более мелкие и прозаичные события: краткий обмен новостями (задел для будущих бесед); умывание с дороги; деловитая кутерьма с приготовлением ужина; веселая кутерьма с его поглощением (половина присутствующих сидела за столом, а остальные — под ним, хихикая над тарелками риса и красной фасоли); затем — снова умывание, перемена одежды и пеленок и отход ко сну. Жар от множества тел и плавильного котла постепенно вымещался предвестником мирной ночи — прохладным ночным бризом с реки, который продувал дом насквозь, проникая через открытую заднюю дверь и вылетая из передней.
Как только дети легли, взрослые собрались в крошечной гостиной, чтобы отпраздновать воссоединение за бутылочкой хорошего французского вина.
— Где вы его раздобыли? — спросил Роджер после первого глотка. Он поднял бокал, любуясь рубиновым мерцанием в свете очага. — Я не пил ничего подобного с тех пор, как… впрочем, не уверен, что вообще когда-либо пил такое превосходное вино.
Марсали и Фергус заговорщически переглянулись.
— Тебе лучше не знать, — ответила она, смеясь. — Но там еще немного осталось, так что пей на здоровье.
— Certainement[176], — кивнул Фергус, приподнимая бокал в сторону Роджера. — Ты ведь вернул домой нашего блудного отпрыска. За это я готов хоть искупать тебя в вине — только скажи!
— Не искушайте. — Роджер неспешно отпил из бокала, закрыв глаза от наслаждения. Его усталое лицо заметно расслабилось.
Бри почти не притрагивалась к вину после похорон Эми Хиггинс; запах винограда неизменно вызывал болезненные воспоминания о часах, проведенных среди лоз мускадина, а цвет красного вина был до жути похож на цвет свежепролитой крови в лучах заката. Однако сейчас рубиновый напиток, казалось, проникал в каждую клеточку организма, смешиваясь с ее собственной кровью; по телу разливалась приятная нега, а связанные с поездкой тревоги чудесным образом улетучились.
У них получилось.
Пока что, — мелькнула скептическая мысль, но Бри от нее отмахнулась. На данный момент они в безопасности — и вместе.
Жермен не отправился в кровать с Джемом, Мэнди и сестрами; свернувшись калачиком возле мамы и положив голову ей на колени, он крепко спал, а Марсали ласково гладила его спутанные светлые кудри. Лицо ее светилось такой нежностью, что у Бри кольнуло в сердце.
Она машинально прижала руку к груди: нет, все в порядке. Спокойное, размеренное ТУК-тук, ТУК-тук звучало почти убаюкивающе. Но тут из колыбели рядом с Фергусом раздался пронзительный плач, и сон как рукой сняло. Повинуясь безотчетному материнскому инстинкту, Брианна резко выпрямилась.
— Стоит одному заплакать, как другой мигом подхватывает, — вздохнула Марсали, расслабляя шнуровку корсета. — Бри, не подержишь мой бокал?
Тонкое стекло еще хранило тепло от очага и руки Марсали; Брианна с легкой завистью наблюдала, как Фергус передает жене пищащий комочек и ныряет в колыбельку за вторым.
— Этот мокрый, — заявил он, держа кроху на вытянутых руках.
— Я его переодену. — Поставив вино, Бри взяла малыша у Фергуса, который с готовностью передал ей сына и вновь уселся за стол, с бокалом в руке и счастливой улыбкой на лице.
На полке лежали чистые пеленки и маленькая жестяная баночка с мазью, пахнущей лавандой, ромашкой и овсяным толокном. Бри улыбнулась, сразу распознав мамину версию крема от опрелостей.
— И кто тут у нас? — Она отогнула кончик одеяла, под которым обнаружилось маленькое круглое личико сонного младенца с темно-русым пушком на макушке.
— Шарль-Клэр, — сказал Фергус и кивнул на сверток в руках жены. — А у Марсали — Александр.
— Привет, малыш! — проворковала Бри. Младенец сосредоточенно зачмокал губами и начал извиваться, пытаясь выбраться из пеленок. — Comment ça va?[177]
— Уаааа!
— Говоришь, не очень? Что ж, попробуем все наладить…
* * *
Несмотря на дикую усталость, никто не хотел расходиться. Брианна чувствовала, как сон медленно ползет вверх от гудящих ступней к ноющим икрам и коленям, словно укутывая ее теплым одеялом. Наконец, обсудив текущее положение дел в Ридже, а также здоровье всех членов семьи и домашних питомцев, гости поведали о цели своего визита в Чарльстон.
— В основном мы здесь из-за Жермена, — сказал Роджер, с улыбкой переводя взгляд со спящего мальчика на Марсали. — Мы просто не могли не приехать — тем более после твоего письма! Кстати, кхм… — он покосился на Брианну, — Джейми вроде должен был прислать вам записку?
Марсали вопросительно посмотрела на Фергуса, но тот лишь махнул рукой — мол, ничего существенного. Прочистив горло, Роджер продолжил:
— К тому же мы все равно проезжали мимо.
— Направляясь куда? — поинтересовался Фергус. Он лениво развалился на стуле, полуприкрыв глаза: из очага валил дым от сырых дров. Брианна впервые видела его таким спокойным и расслабленным.
— В Саванну, — ответил Роджер с оттенком гордости, и на душе у Брианны стало тепло, как от печки. — Бри получила заказ: написать портрет жены одного богатого негоцианта по фамилии Брамби.
Одна из бровей Фергуса слегка
