всего трудового народа!».
И вот однажды, в свой выходной день, когда Светлана вызвалась совершить прогулку с Анни по Сенатской площади перед Зимним дворцом, Анни и спросила её о том, что постоянно слышала на собраниях: «А вы выступаете против царской власти как таковой вообще, или только против той, что в России?».
И Светлана с большой заинтересованность принялась объяснять подруге свое к этому отношение.
— Аннушка, я хочу, чтобы ты до всего доходила сама, своим сердцем и умом. Давай-ка я тебя лучше спрошу: — Ты считаешь правильным то, что от воли, характера и принципов одного человека в какой-бы то ни было стране зависит судьба миллионов народа?
Высоко в небе летали голуби. Птицы, те, что не могут зимовать, улетели в дальние края и в сером, тяжелом, как казалось, небе, кружили только эти пернатые, да изредка — вороны. Мысли Анни понеслись в эту бесконечную высь, вслед за птицами, потому что решительно ответить на этот вопрос она сразу не могла.
— А разве же может быть по-другому? — наконец-то произнесла она, но вопросом на вопрос. Светлана молчала. Ей так сильно хотелось от подруги другого ответа. А Анни тем временем добавила: может просто в вашем государстве плохой царь?!
Светлана еще все так же молчала. Она растерялась. То есть её мнение по поводу этих вопросов было уже давно очень решительно и четко определено, но она не знала, как сделать так, чтобы Анни сама дошла своими рассуждениями до такого же мнения, как и у неё по этим вопросам.
Анни видела её замешательство и чтобы разорвать повисшую паузу, как бы виновато, пожав плечами, произнесла:
— По-другому же не может быть. Всегда во главе государств кто-то стоит. Аннархия — это же тогда самый что ни на есть конец любому государству — мы это проходили в университете. Власть у многих не может быть, она всегда у кого-то одного.
Светлана с большой радостью отметила про себя, что русский язык у её подруги уже настолько хорош, что она без большого затруднения может выражать на нем, даже свои мысли на философские темы. И в её сердце тихонько вошла гордость. Гордость результатами своего труда. Они были рядом и вместе, уже почти шесть месяцев. Анни сделала просто грандиозные успехи! И чувствуя, что её мысли автоматически отклоняются от заданного направления, постаралась их вернуть, к прежнему пути.
— Аннушка. Ты права. Права в своем житейском мировоззрении, но не в общемировом. Я сама столько думала над этими вопросами! И как ты мне сейчас, так же и я их задавала своим учителям. А сейчас я глубоко уверена в том, что власть в стране должна быть избранной, и избираться она должна не малой кучкой населения страны, а самой её большей — а это значит народом!
— Ну. Откуда же народ может знать обо всех и кого ему выбирать?
— Вот ты смотришь в самую глубину. Власть не должна надолго оставаться в руках одного человека — иначе она разрушает и этого человека и саму страну, а во-вторых, народ должен быть грамотен. Дети рабочих и крестьян должны знать грамоту, должны писать и читать, должны всегда учиться. А что на деле.? Ведь все, наоборот. Грамотны только те, кто имеет деньги.
— Светлана. Так у всех же разные вкусы, взгляды, пристрастия. Как сойтись в чем-то одном?
— О, а вот это легче всего. Все должно делаться только лишь с одной целью — лучшая жизнь для народа! Вот я же знаю. Тебе не очень приятно смотреть, как вокруг рабочие, по-настоящему трудящиеся люди страдают. Как их дети не имеют возможности учиться, лечиться, кормиться! Вот, помнишь, мы были у Михаила. Видела. Видела, а ведь все рабочие живут подобным образом. А крестьяне — да они не лучше. Видела, какие у них домишки, а… у их хозяев?
Анни обвела взглядом зеленую гладь зимнего дворца, простирающегося своей изысканностью перед ними. Они были в этом месте не первый раз и всегда, неизменно, Анни наполнялась восхитительными, новыми моментами из истории этого города. И они были незабываемы. Только сейчас её мысли сформировались в одну стройную, четкую цепочку, о чем она и высказалась вслух:
— Светлана, посмотри — перед нами такая масштабная панорама роскошного дворца. Деньги в нашей жизни — это все! В них вся сила. Кто-то, имея силу этих денег — выстроил для своей жизни такую красоту и роскошь, а народ? У народа нет денег. Смогут ли люди, владеющие этими деньгами отказаться от них, ради народа? Сможем ли мы, отказаться от тех комфортных условий, в которых находимся, ради того, чтобы раздать, пожертвовав этим, ради бедных? Это все слова! Мы думаем о ком-то, пока нам комфортно. Это малодушие. Как говорят философы: «хорошо быть хорошим и правильным, когда ты сыт и одет, не испытываешь голода и холода, когда тебя никто не заставляет пожертвовать всем этим»!
— А в этом ты не права. Все зависит от воспитания, от твоей внутренней сути, от того, что ты сам в жизни пережил и перенес. И вот на этой самой площади, около восьмидесяти трех лет назад, самые лучшие из представителей дворянства, из людей, кои имели и деньги, и положение, собрались и число их было немалое, не просто кучка людей, чтобы ограничить власть царя, чтобы для народа определить намного лучшие условия жизни, чем те, в которых народ проживал!
Откуда же, откуда у этих людей, которые выросли в самых комфортных условиях, и имели они деньги и шикарные дома, и слуг — возникали мысли — что дальше такое положение вещей — не правильно и противоречит всей человеческой природе?! Вот скажи! Я до сих пор, когда прихожу сюда — восторгаюсь и не могу объять необъятное — их благородство и порядочность!
Ты просто не представляешь, что многие из них, имели, даже по сравнению с тобой и мной, гораздо больше возможностей и средств на существование. Но … Жизнь народа, его боль и ограниченность не оставляли равнодушными. А ведь, восстав против царской власти — они шли на риск, и знали, что есть опасность лишиться всего, что имели. Но… — Светлана глубоко вздохнула — Многие все это потеряли. Это восстание было подавлено. Пятеро из предводителей повешены, многие отправлены на каторгу — лишившись не только
