Его грудь почти безволосая, под пупком узкая дорожка темных шелковистых волос, по которой я провожу пальцами, тормозя у пояса джинсов, ниже которого их не опускаю. Они возвращаются назад и гладят выступающие грудные мышцы, мощные ребра. Носом прижимаюсь к центру груди и снова вдыхаю.
Рука Кирилла выскальзывает из-за головы и приземляется на матрас рядом с моей стопой.
Вздрогнув, принимаю вертикальное положение и откидываю с лица волосы.
— У тебя есть тату? — спрашиваю нетерпеливо.
Зажав пальцами второй руки переносицу, он делает долгий выдох и говорит:
— Есть.
— Где? — облизываю губы, на которых все еще горит след его языка.
Убрав от лица руку, роняет ее также — на матрас.
— Нужно снять штаны, — поясняет без веселья или подтекста.
— Ясно… — опускаю глаза на его ширинку.
Я колеблюсь всего секунду, потом берусь пальцами за пуговицу. Вожусь с ней и ширинкой, задевая костяшками горячую, изогнутую под плотной джинсой длину, не получая в ответ никаких упреков, только тишину и движения тела, позволяющие стащить с Кирилла Мельника штаны и оставить его в одних серых боксерах.
Я не пытаюсь отводить от них глаза. После всех манипуляций со штанами, из-под резинки выглядывает налитая кровью головка возбужденного члена, и его размеры отлично соотносятся с остальными параметрами этого тела.
У меня в животе тянет…
Кирилл за мной наблюдает, проводя рукой по волосам и хватаясь ладонью за спинку кровати.
Мышцы его бедер отчетливой линией выделяются на их внутренней стороне. Над коленями тоже. Сидя между ними, провожу пальцами по покрытому густыми темными волосками бедру чуть ниже края трусов, спрашивая с легким замешательством:
— Что это такое?
Его тату — черная полоска шириной в пару сантиметров, кольцом опоясывающая ногу.
— Мне было девятнадцать, я поспорил с другом, — слышу короткое пояснение.
— Ты, видимо, проиграл? — вскидываю на него глаза.
Его губы на секунду изгибаются в улыбке.
— Да, я проиграл. Условием было набить тату, я не хотел долго думать. Выбрал то, что могли сделать за один сеанс.
— Выбор странный, — говорю, чувствуя, как подкатывает к губам улыбка.
— Я был под марихуаной, — сообщает он.
Запрокинув голову, я смеюсь.
Мое веселье он никак не комментирует, просто наблюдает, как вожу пальцами по черной полоске, которая теперь кажется мне пазлом, просто прекрасно вписывающимся в общую картинку.
В ней есть что-то дерзкое. Что-то порочное.
Я не знаю, какой он в сексе. Мысли об этом заводят. Немного пугают. Но мне до скручивающего изнутри волнения хочется воплотить в жизнь тот анекдот, который показался ему таким несмешным.
В качестве извращенной насмешки, которая будет понятна только нам двоим…
Заглянув в его глаза, позволяю улыбке стечь со своего лица. Перескакивая глазами с него на мои руки, которыми оттягиваю вниз серые боксеры, Кирилл вымученно бормочет:
— Блять…
Глава 22
Кирилл
Кабинет мэра ничем не отличается от пары других мэрских кабинетов, в которых мне приходилось бывать. Другие города, чем-то похожие на этот, правда, проекты там были плевком в сравнении с тем, который холдинг развернет здесь. Я не смотрю на этот проект, как на что-то теоретическое. Он будет реализован, потому что его доверили мне, а второго шанса забраться почти на самый верх мне не дадут.
Собственно говоря, этот проект определит мое будущее. Я наступил не на одну башку, чтобы получить свой шанс. Желающих увидеть, как башку раздавят мне — тоже хватает.
Я слишком быстро оказался там, куда многие добираются всю жизнь, и этот факт бесит даже моего босса. Даже несмотря на то, что он мой тесть. Он строил свой холдинг всю жизнь, я могу его понять. В его системе ценностей я тот, кто всего лишь оказался в нужном месте в нужный час, не прикладывая к этому никаких усилий. Так оно и есть.
Давая мне шанс, мой тесть каждый раз надеется, что я его просру, а когда этого не происходит, продолжает тестировать меня дальше.
— Отличный выбор, — мэр Чернышов отодвигает в сторону ноутбук с выведенной на экран интерактивной картой города.
— Благодарю, — отзываюсь, сидя на противоположном конце длинного стола для переговоров.
Захлопнув крышку бука, Чернышов бросает на стол блокнот, в котором последние десять минут делал активные пометки, и смотрит на меня из своего кресла.
Его манеру общения и поведения никак не назовешь пассивно-агрессивной. Он не прячет свое мнение за доброжелательностью. Это второе наше общение, и мне уже понятно — если этого Чернышова что-то возмущает, он скажет об этом в глаза.
За окном снегопад, для марта снега в этом году слишком много. Я в курсе, с каким трудом местные коммунальщики справляются с ситуацией, думаю, доблестный градоначальник получает за это говна за пазуху примерно каждый день, тем не менее, выглядит мэр уравновешено, даже несмотря на то, что я не улучшил ему настроение.
Земли, которые мы выбрали под застройку — жирный кусок в новом, недавно отстроенном районе, который со временем заместил старый центр города.
Место выбирал не я, команда менеджеров, но я в курсе, насколько этот выбор дерзкий.
У Чернышова не так много вариантов. Послать меня нахер он не может, препятствовать… вполне. Он считает несправедливой поддержку пришлого застройщика, даже несмотря на то, что указание сотрудничать получил от собственного босса.
Иметь свое мнение похвально, но, я надеюсь, победит благоразумие. Я продал миллиардный проект на этапе разработки его губернатору, даже с ним не встречаясь. По-моему, для Руслана Чернышова это повод просто перестать выебываться.
— Дело в том, — откинувшись в кресле, смотрит на меня вполне расслабленно. — Что эта земля на две трети в муниципальной собственности. Часть принадлежит частному лицу.
Разумеется, я это знаю. Проблема в том, что это частное лицо вне зоны досягаемости. Вполне возможно, его нет в стране.
— Как нам на него выйти? — задаю вопрос, который был главной целью моего визита.
Улыбнувшись, мэр разводит руками, говоря:
— Не знаю.
Уверен, что он знает.
Я тоже улыбаюсь.
Хмыкаю, отвернувшись к окну. Пару секунд смотрю на снег, потом говорю:
— Мы его найдем, это ведь понятно? Рано или поздно.
— Ваше время, ваши деньги.
— Как насчет денег? — смотрю на него. — Сколько вы хотите? За информацию.
Не меняясь в лице, сообщает:
— Я продаюсь только в исключительных случаях. Только по любви.
— Как с теннисными кортами? — интересуюсь.
Вижу, как дергаются желваки на лице моего собеседника.
Поймать его за руку не просто, даже очень. Он осторожный, и никогда не ввязывается в действительно крупные схемы, но у меня хватает информации.
Для открытых теннисных кортов, заложенных в городе не так давно, взяли в аренду земельный участок, принадлежащий ему. Мелочь, но имеет место быть.
— Я вам дам совет бесплатно, — говорит после паузы, которую потратил на то, чтобы опять расслабиться. — Не стоит портить мне настроение, иначе вашей главной проблемой станет не поиск дольщика, а переговоры с ним. На свете существуют люди, для которых принципы важнее денег, это как раз тот случай. И если я захочу, эту ссаную одну треть вы не получите, даже если порвете задницу. Я понятно объяснил?
— Вполне, — сдаю назад, вынужденный признать, что меня поимели.
Я не в том положении, чтобы проверять, правдива его угроза, или нет. Если он действительно имеет выход и влияние на этого дольщика, мне остается только стать пушистым, твою мать, котенком.
Уходя из кабинета мэра, я желаю ему хорошего дня.
Водитель, которого пришлось организовать из-за неисправности моего “Чероки”, ждет на стоянке. Сев на заднее сиденье, даю ему адрес ресторана, в котором через полчаса должен встретиться с Луговым.
В телефоне непрочитанное сообщение от Альбины, в которое я проваливаюсь бездумно. Моя жена позирует в купальнике на фоне океана и белого песка, я даже не уверен, где конкретно она находится, потому что о своей поездке не предупреждала.
