— Нет, я имею в виду какие-либо другие увлечения. Как насчет фотографирования? Он интересовался этим делом?
На какое-то мгновение ее лицо изменило свое выражение, и миссис Ларраби сказала с вызовом:
— Полагаю, любой нормальный мужчина имеет право на увлечение. Многие годы Уилл копил по центу. Фотоаппарат давал выход его творческим способностям. Конечно, он много писал, это тоже творческая работа, но ему хотелось еще чего-нибудь. Уилл не учился живописи, поэтому избрал фотографирование.
— И очень правильно поступил, — заметил Селби. — Я не вижу причин, почему он не должен был этого делать.
— Однако миссис Баннистер увидела, — продолжала миссис Ларраби. — Она заявляет, что это огромный грех, когда человек проматывает свое убогое жалованье на ненужные вещи. Она утверждает, что человек, становясь священником, полностью посвящает себя служению Богу и не должен стремиться к земным благам, особенно к предметам роскоши.
— Миссис Баннистер намекала на фотоаппарат вашего мужа?
— Да.
— Когда он его приобрел?
— В декабре. Он откладывал годами цент за центом.
— Мистер Ларраби проявлял и обрабатывал пленку самостоятельно?
Она кивнула утвердительно:
— В маленькой затемненной комнате, оборудованной в подвале. Некоторые снимки просто прекрасны. Конечно, он много не фотографировал. Хоть пленка и не очень дорога, но мы должны экономить на всем, и поэтому Уилл не торопился со снимками. Он долго продумывал композицию, изучал освещенность объекта, который собирался фотографировать, и лишь после этого использовал кадр. Муж послал одно фото в журнал, и оно было опубликовано с благожелательной подписью. Было сказано, что снимок демонстрирует редкое композиционное искусство.
— Что же на это сказала миссис Баннистер?
— Она ничего об этом не узнала… Да нет, тут все в порядке. В моих словах больше горечи, нежели позволительно, из-за того, что она так беспокоила Уилла. Миссис Баннистер была просто не способна понять его темперамент, у нее даже не хватало терпения попытаться, но в целом она замечательная женщина, исключительно религиозная. Если бы не она, здесь бы не было церкви. Ее вклады почти равны вкладам всех остальных прихожан, вместе взятых.
— И в силу этого она, естественно, желает решать все церковные дела? — спросил Селби.
— Да, у нее много весьма оригинальных идей.
— Были ли открытые стычки между миссис Баннистер и вашим мужем?
— Нет-нет. Никогда. Это не в ее духе. Она презрительно фыркает и отпускает едкие замечания в присутствии других. Никогда не действует в открытую, ничего прямо не говорит. Такой у нее стиль.
— Как давно вы живете в этом приходе?
— Пять лет.
— Принимая во внимание все обстоятельства, это были трудные годы для мистера Ларраби?
— Да, у мужа были проблемы, но его все так любили. Конечно, в финансах мы были крайне ограничены, едва сводили концы с концами, но в наше время для большинства это не новость. Да, по совести говоря, мы жили лучше, чем те несчастные, которые потеряли все во время Великой депрессии. Мы непритязательны в быту, и поэтому жизнь кажется нам радостнее, чем иным. У нас есть свободное время, мы не торопимся, и Уилл имел возможность предаваться исследованиям. Здесь, в Ривербенде, жизнь течет не торопясь.
— Как получилось, — спросил Селби, — что ваш супруг решил поехать в Голливуд? Учитывая ваше финансовое положение, это означало большие дополнительные расходы.
— Вот это я не могу объяснить, — ответила женщина. — Уилл напускал на себя таинственность, когда речь заходила о некоторых делах. Могу лишь предположить, что он получил аванс в одной из студий, а может быть, продал какую-то статью.
— Вам не известна причина, по которой он оказался в Мэдисон-Сити?
— Нет, не имею ни малейшего представления, почему он направился в этот город.
— Так значит, у мистера Ларраби не было врагов в Ривербенде?
— Ну что вы, конечно нет… У него в целом мире не было врагов. Такой он человек.
— Не могли бы вы показать нам его рабочее место? — спросил Селби извиняющимся тоном. — Наверное, у него был кабинет? Возможно, в здании церкви или…
— Нет, кабинет здесь. Вход из этой комнаты, пойдемте, я покажу. Муж держал дверь запертой, но у меня есть ключ.
Она выдвинула ящик стола, взяла ключ и открыла дверь, которая вела из гостиной в крошечный кабинетик. Там находились секретер с закрывающимся верхом, книжный шкаф и явно самодельная этажерка. Все было в абсолютном порядке. На секретере не валялось ни одной бумажки. Две увеличенные фотографии на стенах.
— Он сам увеличивал и делал рамки.
Селби кивнул и медленно произнес:
— Мне бы хотелось посмотреть его архив и текущую переписку, миссис Ларраби. Мне просто необходимо найти вторые экземпляры писем, которые ваш муж отослал перед отъездом.
— Но он никогда не печатал письма под копирку.
— Неужели?
— Да. Печатал-то он немало, но не оставлял копий. Это увеличивает расходы, а в копиях вообще-то нет необходимости. На этажерке лежит папка, в которой находятся тексты проповедей, комментарии к ним, рассказы. Он писал рассказы и сценарии. Не очень много, но все же.
— Что-нибудь удавалось продать?
— Нет, все возвращалось.
Селби осторожно произнес:
— Мы собираемся назад в Мэдисон-Сити, миссис Ларраби. Думаю, вы захотите поехать с нами, чтобы… чтобы отдать распоряжения. Полагаю, вам придется ответить на несколько вопросов перед Большим жюри, поэтому я сейчас выпишу повестку с вызовом. Это пустая формальность, но она позволит компенсировать ваши расходы на поездку.
Она не ответила. Селби посмотрел на миссис Ларраби. Ее полные слез глаза были обращены к пустому креслу рядом с секретером. Очевидно, все значение происшедшего только сейчас дошло до нее. Окружной прокурор поймал взгляд Сильвии и кивнул. Тихонько, на цыпочках они оба вышли из кабинета.
Глава 11
Они возвращались в Мэдисон-Сити поездом. Колеса вагона мягко постукивали на стыках рельсов, за окнами мелькали уже знакомые пейзажи.
Сильвия Мартин прошла в передний тамбур, где Селби курил сигарету, и, держась за скобу, чтобы не упасть, УНЫЛО разглядывал проносящийся мимо ландшафт.
— Послушай, — начала она, — я очень хорошо знаю жену нашего методистского пастора. Как ты считаешь, может быть, будет лучше отвезти миссис Ларраби прямо к ней?
Селби кивнул.
— О чем грустишь? — спросила девушка.
— Просто размышляю, — ответил прокурор. — Мне кажется, я проморгал кое-что.
— Что?
— Да по линии Брауера. Мне следовало организовать его розыск и вызвать повесткой в качестве свидетеля. Он осведомлен об этом деле гораздо лучше нас.
— Думаешь, Брауер знал, что Ларраби едет в Мэдисон-Сити?
— Конечно, знал. Более того, видимо, он знал, что Ларраби зарегистрируется под его именем.
— Но почему? Что привело тебя к такому заключению?
— Да то, что Брауер отдал Ларраби свои визитные карточки и водительские права.
— Конечно, если Ларраби сам… Нет, он не мог этого сделать.
Окружной прокурор улыбнулся:
— Нет, я с трудом допускаю мысль, что пастор пристукнул своего собрата дубинкой с целью завладеть автомобилем, который, скорее всего, не стоит и пятидесяти долларов.
— Интересно, не вместе ли они приехали?
— Вполне возможно.
— Но с какой целью?
Селби пожал плечами:
— Все это для меня слишком сложно, но, кажется, у нас на руках то еще дельце. На первый взгляд оно выглядит до смешного простым. Надо только взять отдельные кусочки и сложить их вместе. Но стоит лишь попытаться это сделать, как становится ясно, что они просто не подходят друг к другу. Точь-в-точь как при решении мозаичной головоломки, когда ни одна часть картинки не желает стыковаться с другой. У нас нет центральной фигуры, а может быть, перед нами кусочки из полдюжины различных головоломок.
— Послушай, Дуг, — сказала Сильвия, — я собираюсь стать ужасно деловой дамой.
— Как это?
— Результатом нашего путешествия в Ривербенд станет классная статья. Редактор будет в диком восторге.
— Ну и что?
— Все эти маленькие детали. Например, ты заметил, что дверь в доме была не на запоре? Женщина оставалась ночью одна, муж в отъезде, а она даже не запирает дверь. Это здорово характеризует образ жизни в их городке.
Он кивнул одобрительно:
— Не каждый мог заметить, что дверь не заперта, а тем более сделать из этого широкое обобщение. Получится хороший материал, и в этом, Сильвия, целиком твоя заслуга.
— Без тебя ничего бы не вышло.
Селби улыбнулся и легонько потрепал ее по плечу. Подъезжая к городу, поезд дал гудок и начал замедлять ход.
— Я клоню к тому, — объяснила Сильвия, — что мне нужно набрать материал еще для одной эксклюзивной статьи.
— Какова в этом моя роль?