– Пойдём, у тебя ещё есть время до тренировки, – Ксюша взяла подругу за руку и повела к гостевому дому. – Я позабочусь о ней, Женя!
Громов с трудом уговорил себя натянуто улыбнуться, и проводил девушек взглядом.
На ужин Татьяна не пошла. Она с трудом избавилась от общества Ксении, убедив в том, что ей нужно немного побыть одной. Она не понимала своих эмоций. Страх от увиденного днем отошел на второй план по сравнению с тем, что случилось между ней и Евгением. Со стороны всё могло выглядеть совсем непримечательно. Обнялись, спустились вниз, держась за руки… Что они, раньше за руки не держались? Держались. И много. Специфика работы у них такая. Но из-за эмоций, которыми они оба были окутаны в тот момент, эти прикосновения несли совсем другой, более глубокий оттенок. Татьяне было страшно, что так близко восприняла эту близость из них двоих только она одна. Хотя в тот момент, когда они стояли у ледовой арены, и Громов с абсолютно несвойственной ему нежностью обхватил её лицо своими ладонями, Тане даже показалось, что он хотел её поцеловать. Впрочем, она узнала бы это наверняка, если бы не Ксюша.
Первые минуты тренировки Алексеева и Громов не разговаривали друг с другом. Обоим было неловко. На поздней тренировке не было тренера и хореографа, что не могло не радовать Громова. Он был уверен – от их опытных взглядов не укрылось бы это подозрительное безмолвие.
Они выполнили вращение в парной либеле, а после перешли в вертикальное вращение. Таня почти осталась в ласточке, положив руку на голень и согнув ногу. Громов, выпрямив спину, положил одну ладонь на талию партнерши, а вторую на внутреннюю поверхность её бедра. Так высоко, что у Алексеевой на секунду перехватило дыхание. Когда они оказались рядом после выполненного вращения, и их взгляды встретились, Евгений почувствовал, что нужно как-то начать разговор.
– Почему не пришла на ужин? – поинтересовался он.
– Не хотелось есть, – слукавила она. Есть как раз таки хотелось, а вот видеться с партнером – не очень.
– Тогда предлагаю перекусить после тренировки, – как можно более непринужденно произнес Громов и на мгновение ощутил себя стеснительным школьником, который не знал, как подобраться к понравившейся девочке. Это чувство ему не нравилось. Обычно в женском обществе он такого не испытывал. – Отказы не принимаются, – безапелляционно добавил, переборов это странное смущение.
– Я пришла! – внезапно обозначила своё присутствие Ксения и подошла к скамейке, начиная торопливо снимать чехлы с коньков.
– Зачем? – не понял Громов, указав ладонью в на незваную гостью.
– Я попросила Ксюшу помочь мне с работой над прыжками, – ответила Татьяна, поправляя рукава черной водолазки.
– Но я уже работаю с тобой над прыжками, – начал заводиться Евгений.
– Ну, ты мужчина, а Ксюша – девушка, – пыталась оправдаться Алексеева, смотря на подругу и мысленно умоляя подъехать к ним как можно быстрее.
– Но техника прыжков одинакова для всех, – почти рычал Громов.
– Лишняя помощь не помешает, – из последних сил сохраняла спокойствие Таня.
– В том-то и дело, что лишняя, – вслух произнес Евгений, несмотря на то, что Ксюша уже была рядом. Он отъехал на другой конец катка, решив поработать отдельно. До него дошло, что Таня попросту боится остаться с ним наедине. Громова удивляло, что это случилось не после ссор на льду, а тогда, когда он проявил заботу и нежность. Похоже, эти чувства не для него и развивать их дальше не стоит.
Громов стоял у борта катка, скрестив руки на груди, и наблюдал за прыжками в исполнении партнерши. С недовольством признал, что Ксении действительно удалось превратить постоянно недокрученный риттбергер Тани в красивый и, главное, чистый тройной прыжок.
После очередного правильного выезда Алексеева довольно улыбнулась и повернула голову к Евгению, ожидая от него похвалы, но тот стоял с непроницаемым выражением лица. Это заставило её расстроенно вздохнуть и опустить глаза на лёд.
Заметив краем глаз какое-то движение возле другого борта катка, Громов перевел взгляд туда и увидел Дмитрия. Сделав пару резких скольжений, Евгений оказался напротив него.
– Что ты здесь забыл? – без каких-либо любезностей спросил он.
– Тани не было на ужине, и я испугался, что с ней что-то могло случиться после увиденного сегодня на чемпионате. Она так близко восприняла всё это, – спокойно отвечал одиночник, смотря не на Громова, а на фигуристку, о которой шла речь. Она в тот момент под чутким взором Ксении выполняла заход на тулуп.
Громов понимал, что Дима ничего плохого не сделал, но вмешиваться в тренировочный процесс было большой ошибкой с его стороны. Евгению было необходимо морально надавить на одиночника так, чтобы он раз и навсегда отстал и от их пары, и от Татьяны в первую очередь.
– Я просто хочу узнать, как у неё дела, – отвечал Дима, начиная багроветь от обиды и бессильной злобы.
– Я запрещаю подходить к ней, – угрожающе произнес Громов.
– Но ты… – растерялся Дима, отчего неожиданно для себя перешел на «ты» с человеком, который был старше на восемь лет и несколько десяток медалей, – не имеешь такого права.
Присутствие Димы заметили Ксюша с Таней.
– Я вызываю тебя на… дуэль! – нервно заявил Дима, а затем, достав из спортивной сумки коньки, снял с лезвий чехлы и кинул на лёд, по аналогии с перчаткой.
– Что? – брови Громова поползли вверх, а на губах появилась насмешливая ухмылка.
Татьяна, оказавшаяся рядом, посмотрела на Евгения и была уверена в том, что он сейчас просто пошлет Диму куда подальше, и не будет участвовать в подобном ребячестве.
– Лучше хорошенько подумай, с кем вздумал тягаться, – произнес Громов снисходительным тоном. – Если я одержу победу, ты должен будешь держаться от Татьяны на расстоянии пушечного выстрела.
– Во что ты ввязываешься? – тихо прошептала ему Таня, положив ладонь на его запястье. – Это же детский сад.
– А если я выиграю? – поинтересовался Дима, торопливо зашнуровывая коньки и выходя на лёд.
– Об этом даже нет смысла задумываться, – кивнул Громов, игнорируя Алексееву и её слова. – Не трать силы попусту.
Сложившейся ситуации радовалась только Ксения. Она чувствовала приятное воодушевление.
– Итак! Напоминаю вам правила «фигурнокатательной» дуэли, – важно произнесла она, выезжая на самый
