я закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Теперь мне было просто больно и страшно. Я боялась того, что он со мной сделает и того, как он это сделает. А Ветер медлил, играя, как кот с мышью.
Он сейчас лежал рядом, нависал над моим лицом, ловя каждую эмоцию. Его прикосновения причиняли боль, а потом, словно в награду, снова начинал возбуждать меня. И по телу разливался жар нетерпения.
Долго так продолжаться не могло. Я не хотела, чтобы мой первый раз был вот таким. Не сейчас. Завтра мы поговорим.
Ветер позволил мне сесть, и у меня появилась иллюзия, что он даст мне уйти. Но через мгновение, услышав его вечно-насмешливый голос, я поняла, насколько ошиблась:
– В таком виде? По коридору? Ты никуда не пойдёшь.
– Тогда уйди сам.
Я дрожала.
– Уйду сразу, как тебя трахну.
Одним рывком он опрокинул меня на спину и придавил сверху. Я пыталась сопротивляться, даже звать на помощь.
– Кричи, меня это заводит.
Я не успела ответить, как он ворвался в меня. Без подготовки, без поцелуев и ласк. Так, будто я была одноразовой игрушкой.
В первое мгновение мне стало больно дышать и существовать. Каждой клеткой, нервным окончанием я чувствовала его член внутри, и это было невыносимо больно, будто меня разорвали надвое.
Я выгнулась и закричала, боль внизу живота напоминала агонию. Я кричала, как смертельно раненное животное, которого терзают клыки хищника.
«Это никогда не кончится», – подумала я, когда ощутила первые толчки внутри. Мощные, безжалостные, сначала ритм был неспешным, но уже вскоре Ветер напрочь перестал обращать внимание на моё вялое сопротивление.
Я обмякла и тихо поскуливала. Одно рукой он обхватил меня за талию и вминал в постель так сильно, что матрас ходил ходуном. Никакой красоты и таинства в происходящем не было. Только животное удовольствие хищника, настигшего долго преследуемую жертву.
Ветер смотрел мне в лицо и заставлял меня делать то же самое.
Моя промежность горела огнём, распухла, боль немного утихла, но я чувствовала себя так, будто с меня живьём содрали кожу, а потом распяли.
– Я тебя ненавижу!– выдохнула я, а он только засмеялся и нарастил темп.
– Нет, это любовь, Белоснежка. Просто не зли меня. Не веди себя как блядь, и не будешь ею.
– Жаль, что первым был ты, – всхлипнула я, и Ветер толкнулся в меня с такой силой, что я чуть не ударилась головой о грядушку кровати.
– Суука! Врёшь! Ты хотела меня!
Низ живота свело судорогой и отпустило. Последние толчки напоминали стук молотка, заколачивающие гвозди в крышку моего гроба. Или камеры.
Я почувствовала, как его сперма обжигает стенки влагалища, выстреливает внутрь, знаменуя собой конец мучений.
Когда он вышел из меня, по бёдрам потекла влага, а в воздухе запахло душной похотью и кровью.
– Запомни, никогда не лги мне, – произнёс он, тяжело дыша.
Ветер сидел на постели, я видела его спину, блестевшую от пота, и думала, что теперь никогда не смогу ходить. Свести ноги вместе, как прежде – одна мысль причиняла боль. Мной овладело какой-то бессильное равнодушие.
Какая теперь разница, что будет дальше!
– Я вижу все твои попытки. И буду пресекать их. Завтра идём к врачу и решаем наш вопрос.
– Какой? Не порвал ли ты меня так, что придётся зашивать?
Мой голос был чужим и надтреснутым.
– Не бойся, не порвал. Будем решать, как тебе соскочить с таблеток. Я буду трахать тебя, пока ты не залетишь. И потом тоже. Ты только моя! Навсегда!
И он пошёл в душ. Я не хотела смотреть на его член со следами моей крови. Не хотела смотреть вообще ни на что.
И не помнила, как заснула. Завернулась в покрывало, стиснула крепко колени ( это, наконец, удалось сделать) и провалилась в темноту. Я ждала, что Ветер уйдёт, но не дождалась. А идти в ванную при нём не хотела.
Уже засыпая, я почувствовала, что он лёг рядом и тихонько приобнял со спины. Попыталась отодвинуться, но сил сопротивляться не было. Завтра, я всё решу завтра.
Или не решу. Но завтра. Не сегодня.
Глава 11
* * *
Я проспала почти до полудня. Вырубилась, словно не отдыхала много недель, а когда проснулась, Ветра рядом не было.
Он оставил мне на прикроватной тумбочке незапечатанное письмо в розовом конверте с надписью «Моей Белоснежке».
Я повертела его в руках и бросила на пол. На бёдрах застыли следы крови и спермы. А в душе была такая мрачная пустота, что жить не хотелось. И не жить я тоже не могла.
Нельзя было застыть в одной точке, обрасти прочным панцирем и погрузиться в сон. Чтобы когда я проснусь, увидеть: всё прошло. Мне больше не больно. Мне всё равно.
Первый раз, первый секс, первая большая любовь. Всё это обернулось красивым фантиком, внутри которого оказалась гнилая суть. Если бы можно было остановить время, я бы согласилась на это даже ценой оставшейся жизни. Быть нигде. И ничьей.
И даже не быть, потому что «не быть» означает « не чувствовать боли». И эти мысли вертелись по кругу, как заевшая пластина, и я не могла отвязаться от них, надо было прожить, прожевать свою боль, продышать её.
В ванне я мылась целый час. Набрала горячую воду и сидела, пока кожа не раскраснелась, и я не почувствовала, что снова оживаю. Тёрла мочалкой живот и бёдра, смывала пену, чтобы потом опять намылить мочалку и начать всё сначала. В итоге расплакалась.
Мне было жалко себя. Вначале я всё хотела найти ответ на вопрос «почему так случилось именно со мной?», но потом поняла, что сама виновата не менее Ветра. Я позволила ему думать, что принадлежу мужу полностью. Он припугнул меня раз, и я покорно побежала следом.
Ветер диктовал условия, а я соглашалась. Нет, конечно, не сразу, пыталась сопротивляться, но в
