— Нет, Павлик, к сожалению, тебе это не приснилось. — Я попыталась бодро улыбнуться. — Ты сам сможешь умыться, или мне тебе помочь?
— Я не маленький, — ответил он и пропел, гордо стукнув себя в грудь маленьким кулачком: — Я — отважный капитан, я объехал много стран…
Когда я причесывала влажные после душа волосы Павлика, дверь в подвал отворилась и с подносом в руках появился Гора.
— Что это такое? — мальчик с подозрением посмотрел на тарелку, которую протянул ему здоровяк.
— Манная каша с изюмом и курагой Вкуснейшая штука!
— Ты сам ее готовил?
— Конечно, малыш, — кивнул Гора. — Да ты попробуй, убедишься, что я прав.
— Я не ем кашу, тем более манную. И тебе не советую: от этого полнеют.
— От вкусной еды не полнеют. Вон Лимон слопал две тарелки и еще попросил, а я ему не дал, вам принес. В твоем возрасте, малыш, все дети должны есть манную кашу, — назидательно сказал толстяк, — чтобы вырасти здоровыми и сильными.
— Такими, как ты? — рассмеялся Павлик.
— А что тебе во мне не нравится? — спросил в ответ Гора с обидой в голосе.
— Ты — толстый и к тому же преступник. Согласись, не очень удачный пример для подражания, — безжалостно сказал мальчик.
— Не хочешь, не ешь. Оставайся голодным, только учти, больше ты ничего не получишь, — совсем обиделся здоровяк.
— А вот я не боюсь поправиться, — вмешалась я в их разговор. — Давай, Эверест, накладывай свою кашу с изюмом и черносливом.
— Она с курагой, — поправил меня Гора.
— Да хоть с кочергой, лишь бы была съедобная. Я очень проголодалась. — Я съела пару ложек. Каша и впрямь оказалась вкусной, или я была очень голодной, но так или иначе еда мне понравилась. — Попробуй, Павлуша, не пожалеешь.
Мальчик поднес ложку ко рту, морщась, пожевал и одобрительно кивнул:
— В самом деле очень вкусно.
Гора расплылся в довольной улыбке:
— Ты и впрямь никогда не ел манную кашу?
— Никогда.
— Так что же ты ешь?
— Больше всего я люблю котлеты с жареной картошкой, но наш повар много чего готовит, — ответил Павлик без особого интереса к этому вопросу. — Мясо, рыбу, всякие десерты.
— Повар? — удивился Гора. — Этот повар, он что, готовит для тебя одного?
— Вовсе нет, — терпеливо ответил Павлик. — Он готовит для всех в доме.
— А у вас в доме много прислуги? — полюбопытствовал Гора.
Павлик задумался, считая про себя.
— Человек десять, если не считать шофера и человека, ухаживающего за зимним садом и аквариумами.
— Десять человек, которые работают на тебя, как рабы на плантациях! — возмутился здоровяк. — И тебе не стыдно?
— Стыдно? Почему мне должно быть стыдно?
— Ты даже не способен понять! — патетически заявил Гора. — Ты — сын капиталиста, который грабит народ. — Он прицелился своим толстым, как сарделька, пальцем в мальчика. — Ты–то хоть сам понимаешь, что за фрукт твой отец?
— Конечно. Он — банкир.
— Ха, банкир! А я тебе скажу, кто он! Эксплуататор и спекулянт! Да–да, он один из этих крупных монополистов, которые кормятся потом и кровью трудящихся, простого народа!
Его слова сильно задели мальчика. Он побледнел, вскочил и оттолкнул тарелку с недоеденной кашей.
— Это неправда! — крикнул запальчиво малыш. — Мой папа совсем не такой!
— Нет, такой! — упрямо настаивал на своем Гора.
— Он — не эксплуататор!
— Самый настоящий эксплуататор, на которого вкалывают десять рабов, не считая тех, кто на него работает в банке! Вот так!
Мальчик впал в настоящую ярость. Его голос стал резким, лицо было искажено гневом.
— Ты нагло лжешь! — крикнул он. — Ты завидуешь мне, поэтому лжешь как сивый мерин! Мой папа никогда не питался ничьей кровью! Он ест то же, что и ты, и все остальные люди на свете.
По щекам мальчика текли слезы. Было видно, что и сам Гора не рад эффекту, который вызвали его слова. Он явно зашел чересчур далеко, увлеченный марксистско–ленинскими идеями. Великан переминался с ноги на ногу. Было видно, что ему не по себе.
Я встала, подошла к мальчику и обняла его. Маленькое тело судорожно вздрагивало. Гигант огорченно посмотрел на меня.
— Павлуша, не надо принимать столь близко к сердцу то, что он сказал. Мне кажется, что ты не совсем правильно его понял. Гора совсем не хотел плохо отозваться о твоем отце, просто он хотел сказать, что придерживается иных политических взглядов, но слишком увлекся…
— Так он нас из–за своих политических взглядов похитил? Выходит, что он хочет стать таким же богатым, как и мой папа. Но тогда получается, что он, став богатым, наймет себе прислугу и тоже превратится в эксплуататора, — тут же сделал вывод Павлик.
— Молодец, малыш, хорошо соображаешь! — похвалила я его.
Он перестал дрожать, повернул голову в мою сторону и недоверчиво взглянул на меня:
— Правда ведь — он осуждает богатых, а сам мечтает быть таким же?
— Да, он ради этого даже на преступление пошел, — сказала я и шепнула ему почти в самое ухо: — Только ты забыл, что мы решили с ними не ссориться.
— Ну, если так… — Павлик потянулся за своей тарелкой. — Тогда, конечно, другое дело.
— Прости меня, малыш! — сказал здоровяк. — Я не хотел тебя обидеть. Как я могу ругать твоего отца, если я совсем его не знаю? Это был просто разговор о политике.
Павлик начал есть, а Гора внимательно за ним наблюдал.
— Хочешь еще? — спросил он, когда мальчик опустошил свою тарелку.
— Не откажусь. Действительно очень вкусная каша.
Слова Павлика обрадовали Гору. Он сел на кровать рядом с ним. Я доела кашу и поблагодарила повара.
— Пульхерия, расскажи свою сказку дальше, — попросил меня Павлик.
— Еще не вечер, малыш. Я тебе ее на ночь расскажу.
— Какой глупый взрослый придумал рассказывать сказки на ночь? Иная сказка такая страшная, что после нее не заснешь, — сказал мальчик, за обе щеки уписывая кашу.
— Я тоже хочу послушать твою сказку, Пульхерия, — вдруг проявил интерес к фольклорному творчеству здоровяк. — Моя бабушка, царствие ей небесное, частенько мне сказки рассказывала.
Я с удивлением посмотрела на великана, ностальгирующего о прошлом. С моего языка уже было готово сорваться язвительное замечание, но я вовремя вспомнила, что мы с Павликом решили наладить отношения с похитителями и склонить их на свою сторону, поэтому прикусила язык и промолчала. Я на некоторое время задумалась, собираясь с мыслями, а Павлик пояснил Горе:
— Пуля мне вчера вечером рассказывала сказку «Гуси–лебеди».
— Так это же сказка для совсем маленьких, — разочарованно протянул Гора.
— Так я тебя, Эдельвейс моего сердца, собственно, и не приглашала. Ты сам напросился. А сказки для взрослых по телевизору каждый день показывают и рассказывают. Мы позавтракали, и я тебя не задерживаю, — не удержалась и съязвила я.
— Гора, ты только послушай, — стал убеждать здоровяка Павлик, — это не обычная сказка. Ну, Пуляшенька, рассказывай.
— Хорошо, тогда слушайте и не перебивайте. На чем я остановилась?
— Бабе–яге не понравился мальчик в качестве генетического материала. Она об этом своим пернатым друзьям сказала. А в это время девочка отправилась на поиски своего пропавшего брата, — напомнил мне Павлик.
Продолжение современной сказки «Гуси–лебеди»
Идет девочка по дороге. Из ее глаз слезы капают, горюет она о своем братце маленьком. У всех встречных спрашивает, не видели ли его. Но никто ей ничем помочь не может. Смеркаться стало. Устала девочка, проголодалась. В поле стог сена увидела, решила она в нем переночевать: зарылась в него поглубже, пирожком закусила и заснула.
Разбудил ее птичий гомон. Открыла девочка глаза, сено раздвинула и видит, что перед стогом, где она ночевала, стая диковинных птиц отдыхает. И эти мутанты не просто гогочут, а еще и между собой по–человечески разговаривают.
— Карга совсем оборзела, — говорит самый крупный из них, — мальчика мы ей, видите ли, маленького принесли. Двух ей подавай. Мы этого–то еле дотащили.
— Баба–яга с едой стала жаться, — поддержал его другой гусь, похожий на лебедя, или лебедь, похожий на гуся. — Кормит отвратительно, а работать заставляет все больше и больше.
— Мы — уникальные птицы. Нас в природе всего двадцать штук имеется. Давайте в Америку свалим, там нас в зоопарке хоть кормить станут по–человечески.
— Нет, через океан нам не перелететь, — возразил ему самый большой мутант. — Туда «Боинг» десять часов летит с бешеной скоростью. Нам такая скорость не по силам.
— Так что ж нам ждать, пока карга нас с «боингами» скрестит? Унижения от нее сносить?
— Зачем нам Америка? И в Европе люди не хуже живут. Полетим в Париж, на Эйфелеву башню хоть посмотрим. Я давно об этом мечтаю.
Девочка слушает все эти разговоры и думает, что она сошла с ума или ей все это снится. Она даже ущипнула себя больно. Но нет, это не сон…
